Автор: Lupa
Бета: Hell
Рейтинг: R
Пейринг: Р/К, Э/К
Основа: ПО-2004, «Жди дурного гостя» Р. Д. Брэдбери
Жанр: х-овер, ангст, мистика
Размер: миди
Саммари: «Прежде всего, был октябрь…»
Дисклеймер: Каждому – свое.
Примечание:
Помнится, некоторые сетовали, что, мол, Лупа пишет один сплошной флафф. Так вот вам, господа хорошие – получите и распишитесь.
Идея, концепция и сюжет данного фанфика зародились у меня еще в апреле, поэтому любое сходство с другими фиками просьба считать случайным.
Однако если вам покажется, что вы заметили намеки и ссылки на различные произведения мистического толка, то не пугайтесь - вам НЕ кажется.
Постер к фику
ЭпиграфЭпиграф
«…Осень настигает их рано и остается с ними на всю их жизнь, в которой Октябрь следует за Сентябрем, Ноябрь за Октябрем, но затем вместо Декабря и Рождества Христова, вместо Вифлеемской звезды и празднеств – вновь наступает Сентябрь, старик Октябрь… И так по кругу, год за годом, без зимы, без весны, без жизнерадостного лета. Для существ этих осень – единственно нормальное время года, единственно нормальная погода. Ибо выбора у них нет. Откуда они берутся? Из праха и пыли. Куда они держат путь? В могилу. Кровь ли течет в их жилах? Нет, ночной ветер. Что у них в головах? Черви. Кто говорит их устами? Жабы. Кто глядит их зрачками? Змеи. Что слышат их уши? Межзвездную бездну. Они просеивают человеческое смятение, дабы отловить души человечьи. Они едят плоть рассудка, они набивают могилы грешниками. Бешенству их нет конца: в припадке ярости они начинают копошиться, как жуки, ползут, пресмыкаясь, подкрадываются, просачиваются и начинают вершить дела. Тогда меркнут все луны и мутнеют все светлые воды. Затрепетав, паутина рвется, таковы осенние люди. Остерегайся их».
Р. Д. Брэдбери «Жди дурного гостя»
Пролог
Пролог
Был ясный полдень.
Легкий ветерок трепал ветки, упрямо лезущие в окно, подобно костлявым рукам побирушек, одетых в зеленые лохмотья, в комнате пахло сиренью и луговыми цветами, отчего работать не хотелось совершенно.
Виконт де Шаньи со вздохом посмотрел на бумаги, лежащие перед ним. Финансовые расчеты. Ну, почему именно он должен заниматься бухгалтерией, в то время как… Он потряс головой. Кто-то же должен, в конце концов, считать деньги – почему не он? Так правильно, так надо. Потом он сможет выйти из дома и сполна насладиться весенним днем. Весна – это ведь так прекрасно. Когда река поднимается высоко, и кажется, что она бурлит прямо под твоими ногами, чуть приподнимая мост, и вот-вот унесет его к вящей радости наяд… или кто там обитает в реках? Но пока река тащит лишь мелкий мусор: прошлогодние листья, ветки, куски коры – все, что имело несчастье упасть в нее. Река не отдаст свои жертвы, она уволочет их прочь, к чужим берегам, и они никогда уж не вернутся домой. Земля покрыта светлой сочной зеленью; большая часть трав не ведает о прошедшей зиме, как не ведает и о том, что их тоже ждет зима, в которую они умрут. Над головой блестит, как новенькая монетка, яркое майское солнце, оживляет последние весенние цветы и громогласно возвещает: скоро лето. И так далеко от осени…
Осень…
Из окна донесся смех.
Рауль вскинул голову. С того места, где он сидел, открывался прекрасный вид на реку и мост через нее: сирени никак не удавалось заслонить его полностью. Или это у него теперь такое острое зрение? Он не знал, да и не хотел допытываться до сути. Даже спрашивать не хотел. Зачем будить болезненные воспоминания? Воспоминания о той, самой первой осени, с которой все и началось.
Осень…
Украдкой, исподволь, она входит тебе в сердце и вымораживает его насквозь. Сперва незаметно, и весь сентябрь кажется, будто лето еще продолжается, но ночи пусты и холодны, как и звезды, что так ласково светили тебе в августе. И все светлее, все желтее листья на деревьях, точно превращающиеся под действием неведомого волшебства в дорогой пергамент. Только пахнут они не пергаментом. Осенние листья пахнут… осенью. И все больше их, упавших на землю, неистово шуршащих под ногами, сбившихся в ало-золотистые поначалу кучи, которые после дождя постепенно превращаются в вязкую бурую гниль, напоминая человеку, что и его век недолог. И весь октябрь непрерывно сыплются с веток листья, заставляя людей просыпаться среди ночи, разбуженных неясной тревогой и ощущением, что возле дома ходит кто-то невидимый. Ходит, задевая рукавами окна и насыпая на порог, на дорожки и лужи колкую паутину изморози. А потом наступает конец октября.
Он не хотел вспоминать об этом сейчас.
Задумавшись, виконт не заметил, как с кончика пера сорвалась капля и упала на лист бумаги, лежащий перед ним. Опустив взгляд, он вздрогнул: темные чернила на белоснежной бумаге казались сгустком запекшейся крови. Он поспешно промокнул кляксу, потом поднес промокательную бумагу к глазам. Жидкость быстро разбегалась по волокнам, сперва тонкой паутиной, затем напоминая очертания человеческой ладони, потом она, наконец, застыла, приняв форму кленового листка, подхваченного ветром и летящего навстречу земле.
Багряный осенний лист, сорванный с ветки…
И в лицо Раулю вновь пахнуло осенью.
Он не смог бы забыть о ней, как бы ни старался. Воспоминания накатили волной, и в кабинете словно похолодало. Его передернуло. Все, что угодно, только не это. Первая осень. Он никогда не забывал о ней.
Да и не хотел забывать.
Эпизод первый: Ярмарка
Саундтрек к началу фика:
_______________________________________________________
Эпизод первый: Ярмарка
Но однажды, в один странный, дикий, темный, нескончаемый год канун Дня Всех Святых пришел безо времени.
Р. Д. Брэдбери «Жди дурного гостя»
Р. Д. Брэдбери «Жди дурного гостя»
- Рауль, я готова. Идем.
Дробные каблучки вниз по лестнице, мельком взгляд в выглядывающее из обрамления в виде лилий зеркало – и она стоит на пороге. Свежая и чистая, в волосах запуталась кокетливая шляпка, карие глаза сияют радостью.
Виконт де Шаньи поднялся из глубокого кресла, где дожидался свою невесту – будто всплыл из морских глубин, оправил костюм и принужденно улыбнулся.
- Конечно, любимая.
Виконт де Шаньи и сам не знал, что подвигло его согласиться на уговоры невесты. Но Кристина так настаивала, так упрашивала, что он сдался.
Они жили в маленьком городке под Парижем, куда уехали из страха перед Призраком. Хотя Кристина убеждала Рауля и себя, что тот отпустил их, а значит, не станет преследовать, Рауль по-прежнему не верил в его великодушие.
Маленькие городки. Как вы похожи, разбросанные тут и там по миру, рассеянные щедрой рукой, словно разлученные в детстве близнецы: тихие улицы, сонный воздух, тенистые аллеи, непременная речка на окраине. Или горы. Или темный лес. Все друг друга знают, каждое новое лицо – нечаянная радость, ибо можно выпустить воробьиную стайку сплетен, что будут перелетать от дома к дому, пока не достигнут ушей тех, о ком судачат.
Так и тут. Виданное ли дело, чтобы мужчина и женщина жили вместе в одном доме, не будучи женатыми? И собирались в кучки кумушки, и степенно переговаривались отцы семейств, и пережевывали острую новость старики, шамкая беззубыми челюстями. И безрассудные мальчишки пробирались в запущенный сад поместья, чтобы разглядеть «непристойную парочку», о которой гудит весь город, чтобы рассмотреть в подробностях, что происходит за окнами второго этажа, а потом, обмирая от страха и важности, плести приятелям небылицы о том, в чем и сами они пока что мало разбираются. Но это не важно. Главное – видели. Даже если и не видели – кто проверит? И вот уже все знают, что молодой виконт привез в старое поместье своей матери, которое досталось той в приданое, юную содержанку.
А Кристина, казалось, и не слышала вовсе ни сплетен, ни слухов, ни грязных намеков, не видела презрительных взглядов, точно вся грязь беспомощно стекала с нее, не прилипая, не пачкая. Она была слишком хороша для всего этого.
Над городом стояла осень. Октябрь золотил липы, мазал кровавым клены и заставлял облетевшие осины дрожать от холода.
И тогда, в одну из подмерзших по канту ночей в городок приехала ярмарка. Вкатилась бесшумно чернильным блеском новехонького паровоза и высокими шатрами с развевающимися по ветру траурными флажками. Прокралась по улицам пахнущими свежей краской афишами и толпой причудливых созданий в разноцветной пестроте одежды. И встретила утро яркими красками и сиплой мелодией каллиопы.
Рауль не хотел идти на ярмарку, расположившуюся вокруг небольшого тупичка на железной дороге за городом. Слишком живо она напоминала ему о мальчике, которого называли ребенком дьявола. И он не понимал, с чего вдруг у Кристины проснулся такой интерес к этому довольно плебейскому развлечению. Лишь в последний день ярмарки он поддался на ее уговоры.
Ярмарка… Разноцветные палатки и шатры, флаги и блестки, громкая нестройная музыка, крики зазывал, гомон толпы… Острая вонь зверинца. Запах дерева, краски, машинного масла и жареных каштанов. Приходит в сонный устоявшийся мир – и вот уже все считают себя обязанными побывать на ней, прокатиться на старой карусели с облупившейся краской, вдохнуть аромат горячих кренделей и красного вина. Куча народу. Впереди, конечно же, мальчишки, глашатаи толпы, пионеры развлечений: шмыгают под ногами юркими тараканами и украдкой лижут стянутый с подноса леденец. Следом - матроны с выводком младенцев, которые никогда не смотрят по сторонам, занятые пересчетом поголовья, и почтенные отцы семейств, которые сами никогда и ни за что не посетили бы подобное вульгарное увеселение, но дети… им не объяснишь. Да, не объяснишь, почему столь презрительный отец внезапно скидывает пиджак и яростно палит из ружья в жестяных уток.
Ярмарка.
Вавилонское столпотворение, Содом и Гоморра, и, словно черти из самой преисподней, выступают они, главные звезды шоу: уроды. Карлики и гиганты, женщины с бородой, Толстяк и Скелет, женомужчина и сиамские близняшки, человек-змея и замороженная Красавица, Гамельнский Крысолов и Пыльная Ведьма. Всеобщая вакханалия и ожившие полотна Гойи – вот что такое ярмарка.
Карнавал.
Пока Кристина с восторгом наслаждалась очередным аттракционом, Рауль, задумавшись, сам не заметил, как забрел в зверинец. Лишь резкий запах аммиака вернул его к действительности. Как и бывает в подобных увеселительных заведениях, клетки были тесны, решетки часты, звери – худы и измучены.
Внезапно виконт остановился: ему почудился из-за решетки знакомый свирепый взгляд бешеных серо-зеленых глаз.
Волк.
Крупный и невозможно худой – каждое ребро видно – зверь ходил по маленькой клетке взад-вперед. Два шага туда, два шага обратно. И снова, и снова, и до бесконечности, пока не сотрутся до крови лапы, пока не упадет, бездыханный, но не оставивший попытки уйти. Неважно, куда, прочь отсюда, прочь…
Рауль вздрогнул, когда волк повернул узкую морду на звук его шагов. Глаза зверя застилали мутные бельма. Волк был слеп. И оттого бесконечен его побег. И невозможен.
- Рауль, взгляни, что я нашла!
Кристина потянула его к очередному аттракциону.
Зеркальный Лабиринт.
Затянутый снаружи темной тканью, с дремлющим билетером, что он таит в себе? Какие призраки плавают в гладкой блестящей глубине?
- Может, не стоит? Кристина, почему бы нам не побросать кольца, как делают все добропорядочные буржуа? – Рауль не смотрел в сторону зеркал, не хотел, потому что в них была ловушка. В них могло прятаться отражение.
- Что за глупости? – рассмеялась девушка. – Смотри, мальчишки же не боятся. Что там такого? Что может плавать там, в глубине ?
- Кристина!
Поздно. Билет оплачен, деньги скользнули в полотняный мешочек на груди сухонького старичка, а Кристина решительно шагает в призывно мерцающий зеркальный океан.
Рауль подался вперед.
Кристина, повторенная несчетное число раз, слепо вытянув руки, идет туда. Шагает все дальше от него. От реальности. Ее глаза широко открыты – что видит она? Что влечет ее, что пугает? Вот она остановилась как вкопанная, развернулась, пытается убежать, вырваться… Ее рот распахнулся в крике, но ничего не слышно, будто зеркальный туман выпил весь выпущенный крик и спокойно переварил в своей искрящейся утробе.
Рауль решительно шагнул вперед.
- Без билета нельзя! – Костлявый старческий палец с выступающими полукружьями суставов наставительно поднялся вверх.
- Конечно-конечно!
Юноша судорожно рылся в карманах в поисках мелких монет.
- Вот, держите.
Бесконечно долго отматывается лента розовых билетов, неспешно скрюченные пальцы билетера обрывают очередной кусок тонкой бумаги…
Вперед, вперед… Пустота.
Нет ни Кристины, ни чудовищ в глубине. Обычный лабиринт, дешевый аттракцион, едва ли стоящий своих денег.
- Где моя невеста? – Рауль рывком вздернул старичка на ноги.
- Наверное, вышла, месье, - невозмутимо отвечает тот, словно сидит в удобном кресле, а не висит, почти пришпиленный к непрочной стене за спиной.
- Здесь есть второй выход?
Сухая ехидная ухмылка, похожая на пожелтевшие бинты, которыми в позабытую эпоху торжественные жрецы опутывали почившего фараона.
- Конечно, месье. Вы обойдите шатер-то, и увидите.
Прочь старикашку, отряхнуть по привычке брезгливо руки – и в обход, в обход угольно-мрачного шатра, пожирающего любой луч света, осмелившийся на него упасть. Темная прореха с надписью «Выход». И никого. Кристина не выходила – он бы почувствовал, он бы не смог пропустить ту легчайшую мелодию, тот неуловимый запах, что сопровождал каждое ее появление.
Рауль вернулся обратно.
- Она не выходила. Куда пропала моя невеста?
- Вы купили билет. Можете последовать за ней. – Билетер пожимает плечами, и словно наяву слышится сухой стук костей, бессмысленно трущихся друг о друга и вспоминающих обтягивавшую их когда-то густую плоть.
Он не выдержал. Вновь поднял старика за грудки – и тут же почувствовал, как его оттаскивают назад, и вот уже он сам висит, уцепленный за шкирку, как нашкодивший щенок, а старик довольно посмеивается и садится на низенькую скамеечку.
- Нарушаете порядок? – пророкотал глухой бас.
- Как вы смеете! – Рауль вывернулся из хваткой руки и удачно приземлился на ноги, мгновенно развернувшись, чтобы указать нахалу его место.
Его взгляд уперся в широкую грудную клетку, обтянутую дорогим синим сукном. Он перевел взгляд выше – и все равно ему пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы посмотреть в лицо этому человеку. А ведь Рауль всегда считал себя довольно высоким! С высоты почти двух метров на него смотрели пронзительные синие глаза, над которыми пламенела огненная шевелюра.
- Вы нарушаете порядок, - басом повторил мужчина.
- В чем дело? Что за шум?
Виконт обернулся на голос.
Второй был столь же высок, но при этом худ – Рауль сразу же окрестил его про себя «столбом». Черноволосый, в черном костюме, казалось, он выставляет напоказ ярко-алый жилет, словно бы залитый свежей кровью. Он посмотрел на Рауля, и тому показалось, что странные желтого цвета глаза пробили в его собственных глазах сквозную дыру и дошли до самой задней стенки черепа. Рауль первым опустил взгляд – и едва не подпрыгнул: ему почудилось, что у мужчины есть еще один глаз, на шее. Но то была лишь булавка, вколотая в галстук; камень на ней обладал той же солнечной желтизной и был столь же кристально чист, что и удивительные глаза господина в черном.
- О, простите моего рыжеволосого друга, месье. Он привык разрешать конфликты кулаками, а не словами. Мое имя Тьма. Я – владелец Карнавала.
Так и сказал: Карнавала.
С явно различимой заглавной буквы.
- А это мой компаньон господин Кугер. Прошу, возьмите. – И «столб» протянул ему визитную карточку.
Невольно Рауль обратил внимание на его руку: запястье, выглядывающее из невозможно колючего, как чертополох, рукава, при одном виде которого хотелось немедля начать неприлично чесаться, так вот запястье было сплошь покрыто рисунками. Тьма заметил направление его взгляда и мягко добавил:
- Я Разрисованный человек. Один из участников шоу.
По карточке бежали многоцветные всполохи, но когда Рауль машинально взял ее, она оказалась обыкновенной, белой.
Просто прямоугольный кусок картона.
И надпись.
«Компания Кугер и Тьма. Объединенное шоу теней и Всеконтинентальная компания Театров Преисподней».
- Так в чем было дело?
Рауль очнулся.
- Моя невеста. Она вошла в Лабиринт и не вернулась.
Господин Тьма улыбнулся, и создалось впечатление, что он посадил себе на лицо гибкую красную сороконожку.
- Думаю, ваша невеста давно вышла с другой стороны, - шевельнулась сороконожка, - думаю, она просто пошла к другому аттракциону. Но если хотите, можете проверить сами. – Господин Тьма протянул испещренную чудовищами кисть в приглашающем жесте.
- Нет! – Виконт невольно подался назад.
Господин Кугер издал короткий смешок.
- Тогда либо ждите с той стороны, либо ищите в толпе, месье.
Рауль с неприязнью глянул на него. Здоровяк хмыкнул еще раз и неторопливо удалился. Даже под одеждой было заметно, как перекатываются сытыми змеями мускулы на его плечах.
- Месье, - позвал его Тьма. – Возможно, ваша невеста не заметила вас и ушла домой?
- Да, да, наверное, так и есть, - кивнул Рауль. Ему вдруг показались до странности нелепыми и беспочвенными все страхи и подозрения. Он развернулся и медленно побрел к выходу с ярмарки, время от времени оглядываясь: не мелькнет ли в толпе знакомая шляпка, прислушиваясь: не раздастся ли брызжущий хрусталем смех.
Некоторое время юноша постоял возле выхода, потом пошел домой, двигаясь, точно столетний старец. Отчего-то было нестерпимо холодно, точно туман окутал его, проник в сердце и голову, запутал мысли и чувства, и оставил пустую оболочку виконта де Шаньи, которая куда-то идет, только потому, что ей приказали идти.
Дом был пуст. Горничную Кристина отпустила еще днем, а кухарка, очевидно, ушла, закончив готовить ужин. Рауль обошел дом несколько раз, неуверенно позвал Кристину и растерянно остановился посреди холла.
В этот момент справа что-то мелькнуло.
Рауль резко повернул голову.
Это было всего лишь зеркало, выглядывавшее из обрамления в виде лилий.
Отражения.
Глубина.
Зеркальный Лабиринт.
Рауль вспомнил. Он сорвался с места и побежал, как, наверное, не бегал никогда в жизни. Вихрем, с силой колотя ногами по земле, он летел мимо палисадников и боковых дорожек, мимо магазинчиков и семейств, совершающих вечернюю прогулку. Туда, вниз, за реку, к станции, за которой раскинула свое царство ярмарка.
Нет.
Карнавал.
Добежав до места, Рауль остановился.
Не может быть. Так не бывает.
Сны бывают настолько реальными.
- Я хочу проснуться, - прошептал он беззвучно.
Ибо Карнавала не было. Не было шатров, каруселей, паровоза… Не было толпы зевак и вонючего зверинца.
О том, что здесь все-таки что-то было, напоминали лишь разноцветные клочки бумаги на примятой траве, обрывок афиши и забытая каким-то ребенком бумажная дудка.
И непереносимый запах горелых каштанов.
Эпизод второй: Союзник
Эпизод второй: Союзник
А Уилл? Пожалуй, он последний персик высоко в зеленой древесной кроне. Некоторые мальцы идут мимо, и тебе впору закричать при виде их. Они хорошо себя чувствуют, хорошо выглядят, они со всех сторон хороши! О, они не свалятся с моста и не своруют по случаю дешевую точилку для карандашей, не случится такого. А только вы уже знаете, глядя на них, как они проживут всю свою жизнь; стукнутся, обожгутся, обрежутся, поставят синяк и всегда будут удивляться – почему, почему так случилось? Как могло с ними такое случиться?
Р. Д. Брэдбери «Жди дурного гостя»
Кристина так и не вернулась.Р. Д. Брэдбери «Жди дурного гостя»
Рауль заявил в полицию, но месье Руммон - медлительный начальник полиции, которому не приходилось за свою жизнь расследовать что-нибудь серьезнее кражи ложек у вдовы Ла Боурже, ничем не смог ему помочь. Бумаги у владельцев Карнавала были в полнейшем порядке, поспешный отъезд особо подозрительным не казался – в конце концов, это их личное дело – когда сворачиваться в последний день ярмарки… Нет, Кристину искали, и первые три дня даже с усердием. Но потом месье Руммон лично зашел к виконту и сообщил, что отзывает своих людей и прекращает поиски. И виновато улыбнулся.
Тогда Рауль начал собственное расследование. Он без устали ездил по окрестным городкам и деревенькам, выспрашивая о юной девушке с каштановыми волосами и увеселительной ярмарке с цирком уродцев. Ни того, ни другого он так и не нашел.
А время шло. Время насмехалось над юношей, без устали роняя драгоценные минуты. И вот уже по городку поползли разговоры, что ушлая девица сбежала, прихватив с собой фамильные драгоценности де Шаньи (откуда в доме, который стоял пустым не один год, взялись драгоценности, сплетники скромно умалчивали).
Ровно неделю спустя после ярмарки в город вошел табор.
Но это только так говорится: вошел. На самом деле цыгане остановились близ городка, на холме. И Рауль направился туда. Он и сам не знал, почему ноги понесли его к ним, вечным странникам, не знающим дома. Он брел меж рваных палаток, хлопавших полотнищами, точно крыльями, навеки привязанных к земле и неспособных подняться в небо, улететь в жар и сушь далекой пустыни – родины их бесприютных хозяев. Меж кибиток, обнаживших тут и там свои деревянные скелеты. Он шел, окруженный галдящими чумазыми ребятишками в живописных лохмотьях, меж костров, вокруг которых сидели суровые бородатые мужчины, мимо женщин в цветастых под цвет осени платьях… Никто не останавливал его.
Ветряными курантами переговаривались высохшие стебли трав, вдалеке кто-то насвистывал на флейте незатейливый мотивчик.
Вдруг дети отстали, будто растворившись в окружающем пейзаже.
Возле шатра, стоящего на отшибе, его поджидала цыганка, старая, как само время. Она курила трубку и куталась в рваный платок с кистями.
- Заходи, погадаю - ясным и звонким, таким молодым, таким непохожим на весь ее облик голосом велела она.
И Рауль послушался.
- Тебе не повезло столкнуться с осенним Карнавалом, - сразу сказала цыганка, бросив на круглый столик потрепанную колоду и указав виконту на колченогий табурет. – Молчи. Молчи, я знаю, что тебе нужно. Ты ищешь ответы. Поэтому я велела внуку остановиться здесь. Каждая душа, спасенная от них, идет в копилку моих деяний. А я уже достаточно стара, чтобы подумать о своей душе. Давно, когда я была молода и глупа, они звали меня. Но я видела их насквозь, видела тлен и пустоту в их глазах. Тебе нужно спешить, пока пустота не поселилась в груди той, что дорога тебе.
- Я ищу Кристину, - пробормотал Рауль.
Цыганка кивнула и заново набила трубку. Клубы дыма ползли по шатру, обвивая его внутренности, заползая молодому человеку под сюртук, шепча бессмысленные ответы на его незаданные вопросы.
- Смотри, - старуха перетасовала карты и веером разложила на столе. Она переставляла их одной ей ведомым образом, рисуя на потемневшей от старости и дорог полированной поверхности диковинные узоры, вовлекая Рауля в почти мистический транс.
Сыплются на стол ветхие карты со странной рубашкой – песочные часы, а вокруг них две змеи – черная и белая – пожирают друг друга. Рауль припомнил, что когда-то читал о таком. Кажется, это называлось Уроборос. И каждая карта кажется смутно знакомой… Папесса, Император, Башня – названия сами собой всплывали у него в голове. Хотя он был уверен, что никогда раньше не видел карт Таро – да, он догадался, что это они: в детстве юноша любил читать книги матери, всерьез увлекавшейся спиритизмом.
Поверх всех карт легли последние три.
- Дьявол, Повешенный и Безумец, - пробубнила себе под нос старая карга. – Что ж, да будет так.
И широким жестом смахнула колоду на пол.
Рауль растерянно смотрел, как, кружась, летят цветные прямоугольники. Два из них попали ему на ногу. На верхнем был изображен скелет с косой. Он наклонился и сбросил пугающий лик, под которым обнаружилась девушка с двумя кувшинами.
Смерть и Звезда.
- Все получится, - цыганка довольно улыбнулась. – Просто поверь в это.
- Но что мне делать? - глухо спросил Рауль. Ему казалось, что он в каком-то сомнамбулическом кошмаре, что скоро в дверь его спальни постучит Кристина и разбудит его. И они поедут в ту маленькую, будто сплетенную из кружева церквушку и тайно обвенчаются. И пес с ним, с родительским благословением.
- Смотри и запоминай! – неожиданно зычным басом рявкнула гадалка.
Она, кряхтя и ругаясь вполголоса, скрылась в полумраке шатра, освещенного единственной свечой – той, что сиротливо приткнулась на столике. Через некоторое время, наполненное возней и шумом, она вернулась. В руках ее был большой хрустальный шар. Цыганка с трудом водрузила его на столик, отдуваясь, рухнула на свой шаткий стул.
- Настоящий хрусталь. Сейчас таких и не осталось, поди, - гордо заявила она, протирая шар краем платка. – Поглядим, что он предложит…
Рауль послушно уставился в молочно-белесую муть, заволокшую внутренности шара.
Ничего, ничего на зыбкой болотной поверхности, утягивающей в себя взор не хуже, чем зеркала Лабиринта. Того и гляди нырнешь внутрь, да и останешься навеки, бессильно колотя в изогнутые стеклянные стенки и крича, крича, и зная, что все равно никто не услышит… Но вот шевельнулось, потемнело, проступил из глубины смутный облик.
- Гляди… гляди… Что видишь, путник? – ветром с пустоши прошелестел голос старухи.
Рауль сощурился, до рези в глазах вглядываясь в шар. Постепенно пришло узнавание. То, от чего они бежали. То, что снилось ему в кошмарах. Тот, кто отдал ему Кристину.
- Вижу… его, - прошептал он.
- Кто он? - гадалка была неумолима.
- Мой враг.
Цыганка вдруг быстро набросила на шар свой платок. Виконт тряхнул головой, будто просыпаясь. Все тот же полутемный шатер, та же древняя старуха, кривящая тонкогубый рот с зубом, свисающим на подбородок, исцарапанная лакированность стола…
И ничего не было. Рауль моргнул и огляделся. С пола исчезли карты, а платок лежал на столике обычной скатертью.
- Только он может помочь тебе, - хрипло проскрежетала цыганка. – Теперь поди вон. Я устала.
Рауль вернулся домой и задумался. Он не слишком-то верил в чудеса и темные силы… до недавнего времени. Но сейчас: таинственная ярмарка, исчезновение Кристины, старуха-гадалка… Если все это не чей-то жестокий и бессмысленный розыгрыш, тогда остается только одно.
Поверить.
И где искать его? Врага, соперника, личного дьявола, вечное искушение его невесты…
Рауль вспомнил о мадам Жири.
Она по-прежнему жила в Париже, в небольшой квартирке в квартале Марэ, куда они как-то раз приезжали с Кристиной – той хотелось навестить опекуншу, а заодно и испросить разрешение на брак (конечно же, мадам не отказала). Да, она вполне могла знать, где он.
На следующий день, рано утром, виконт покинул городок.
Проезжая мимо стоянки табора, он обнаружил, что цыгане успели сняться – очевидно, ночью – оставив после себя вытоптанную траву и кострища, язвами пятнающие холм.
Париж был теплым, пасмурным и неприветливым, как разбуженный среди ночи гробокопатель. Рауль и сам не знал, чего ждет от предстоящего визита: мадам могла просто сказать ему, где искать Призрака, могла промолчать, и тогда вместе с ее молчаливым отказом умрет последняя, призрачная надежда отыскать его невесту.
Антуанетта Жири встретила его приветливо, лишь удивилась походя, что он без Кристины.
- Именно поэтому я здесь, - вздохнул виконт. И рассказал обо всем, что случилось, ничего не утаив: и про Карнавал с его странными хозяевами, и про исчезнувшую в Лабиринте Крис, и про скорый отъезд ярмарки, и про гадалку. И про то, что она ему сказала. – Понимаете, мадам… я никогда не сделал бы этого, если бы была хоть какая-то альтернатива. Но у меня нет выхода. Знаю, это звучит абсурдно, но я поверил этой цыганке. Поверил ее словам. – Рауль взволнованно вышагивал по комнате, не в силах остановиться ни на минуту. – Поэтому, прошу вас… отведите меня к… нему.
Вымолвив наконец свою просьбу, молодой человек выжидательно замер, широко раскрытыми глазами глядя на сидящую перед ним женщину.
Мадам помолчала немного, задумчиво теребя кружево на манжете, затем заправила за ухо выбившуюся из строгого пучка прядь и решительно встала.
- Вот, - неуверенно сказала она, протягивая виконту клочок писчей бумаги, на котором она вывела карандашом всего одну строчку. – Поезжайте по этому адресу.
- А вы?
Она покачала головой.
- Я не буду вас сопровождать. Там… впрочем, сами увидите.
Ознакомившись с адресом, Рауль понял причину. Район, где, по словам Жири, теперь обитал Призрак, был зловонной дырой, в которой добропорядочным горожанам, тем более, горожанкам, и днем-то было опасно находиться. Поэтому Рауль оставил фаэтон в трех кварталах от него и пошел пешком, проверив на всякий случай количество патронов в купленном недавно «Девиме».
Узкая улочка, зигзагом уходящая в темноту, была больше похожа на ручей, по которому медленно ползли нечистоты, пачкая хорошо выделанную кожу сапог виконта. Рауль подавил желание достать носовой платок и прикрыть им лицо.
И там во тьме копошились в отбросах отбросы. Облезлые псы и оборванные люди, перебрехивающиеся меж собой и, кажется, говорящие на одном языке. И жирные бурые крысы царствовали здесь безраздельно – в горделивой уверенности, что ни один двуногий не посмеет нарушить покой их владений. Город в миниатюре, со своими правителями и придворными, кривое отражение Эдема, в котором добро и зло познаны, пожалуй, слишком досконально, изучены вдоль и поперек и вывешены, подобно знаменам, на веревках, натянутых между домами. И тот, кто вкусил от древа невинности, бежит отсюда навсегда – если, конечно, его отпустит дьявол, стоящий на страже своего королевства.
Рауль крепче стиснул в кармане рукоятку револьвера и постарался придать походке уверенность. Он остановился перед обшарпанным двухэтажным зданием, когда-то видимо принадлежавшим богатому человеку – об этом свидетельствовали колонны по бокам от входа, выполненные в греческом стиле, - помедлил, собираясь с духом. И вошел в дом.
Дверь в каморку на втором этаже была приоткрыта, словно ее обитатель приглашал смельчаков проверить свои силы и попытаться ограбить его. Рауль осторожно заглянул внутрь. В комнате стоял тяжелый винный дух. На полу выстроились пустые бутылки; некоторые из них, явно отшвырнутые гневной ногой, валялись на боку. А в углу, на груде каких-то тряпок, видимо, бывших постелью, скорее угадывалась, чем виднелась фигура человека, лежащего ничком и почти от этих тряпок неотличимого.
Рауль шагнул в комнату. Дверь отчаянно заскрипела, предупреждая хозяина о незваном госте. Фигура шевельнулась.
- Кого черти принесли по мою душу?! Проваливайте, а не то!.. – Что именно «не то» виконт так и не узнал, потому что мужчина на постели с трудом принял сидячее положение и, встретившись с ним взглядом, осекся. Потом Призрак – а это был он, Рауль сразу его узнал – презрительно скривился и, сунув руку под свое «ложе», извлек оттуда очередную бутылку, в отличие от своих громоздившихся на полу товарок, полную. – Что, пришел позлорадствовать? Или удостовериться, что… - он не договорил, привычным жестом отбил горлышко бутылки о край колченогого табурета, запрокинул голову и вылил себе в рот половину ее содержимого. Потом со стуком отставил ее в сторону и утерся рукавом, - …что страшный Призрак скоро подохнет и уже не сможет угрожать вашему семейному счастью?
- Кристину похитили, - выдохнул Рауль, - и я прошу вас помочь мне.
Призрак хрипло расхохотался.
- Это ты хорошо придумал: ко мне обратиться. С чего ты взял, что я буду тебе помогать?
- Но Кристина…
- И с чего ты взял, что ее похитили? Может, она в тебе разочаровалась – и упорхнула. Такая уж она, знаешь ли, непостоянная особа… - Мужчина снова захохотал и одним глотком прикончил бутылку, после чего улегся обратно на свое «ложе». – Проваливай!
Виконт сглотнул, потянул за воротничок… А чего он, собственно говоря, ждал? Что Призрак, услышав, что Кристина в беде, помчится спасать ее? Ну, да, спасать, чтобы потом передать рыцарю в сияющих доспехах и вновь превратиться в тень. Самому не смешно ли? Нет, Раулю было не до смеха. И он не хотел уходить просто так. Он должен был убедиться, что исчерпал все возможности. И тогда уже действовать в одиночку. Даже если на это уйдут месяцы, годы…
Он потряс головой. Нужно было сделать нечто, что привлечет внимание Призрака, заставит выслушать…
Рауль закрыл на мгновение глаза.
И опустился на колени.
- Я прошу вас помочь мне. Кристину похитили, и если вы мне не поможете, она навсегда останется пленницей Карнавала…
- Как ты сказал?! – прогремел по каморке голос, и Рауль неожиданно оказался нос к носу с Призраком. С помятого и заросшего уродливого лица на него смотрели неожиданно трезвые цепкие глаза. – Повтори!
И его ощутимо встряхнули.
- Если вы мне не поможете, Кристина останется пленницей Карнавала, - прошептал виконт.
Призрак отпустил его и тяжело осел на пол.
- Хозяин этого… Карнавала носит имя Тьма?
Рауль молча кивнул. И вдруг пришло понимание: этот человек ему поможет.
Он поднялся на ноги и теперь наблюдал, как Призрак шарит в недрах своей постели. Наконец, тот выудил из вороха тряпок еще одну – большую и темную, оказавшуюся видавшим виды плащом, - и накинул на плечи. Потом попытался встать, но его повело, и он плюхнулся на постель. Рауль, не задумываясь, шагнул вперед и протянул руку.
Призрак несколько секунд разглядывал ее, точно диковину. Рауль с трудом подавил желание спрятать ее за спину. В конце концов, мужчина вздохнул, ухватился за предложенную руку и встал. Его хватка превратилась в крепкое рукопожатие, едва не раздробившее виконту кисть и словно бы призванное проверить: достанет ли у желторотого юнца сил, чтобы быть помощником в предстоящей битве.
- Что ж… враг моего врага… Считай, что пока мы – союзники. И кстати… чтобы ты не вздумал называть меня Призраком или «Эй, ты!» - меня зовут Эрик.
Продолжение в комментариях.
АПД: Окончание от 11.03