Эгоистичная веселая сволочь. (с)К. // Все думают, что я - циничная прожженная стерва, а я - наивный трепетный идеалист. (с)Соломатина
АПД: Добавлены главы 63-67 + эпилог
ПЕРЕВОД ЗАКОНЧЕН!!!расрас
Название: Незримый гений
Автор: Kay Blue Eyes – "Unseen Genius", запрос отправлен
Переводчик: Lupa
Бета: нет
Основа: ПО-2004
Рейтинг: PG-13 (в отдельных главах поднимается до R)
Размер: макси, оригинал 381 207 слов, перевод ~309 000 слов
Пейринг: Эрик/ОЖП, еще ОМП и ОЖП в количествах, мадам Жири, Мэг, Карлотта, Кристина
Жанр: романс, ангст, постканон
Отказ (от автора): К сожалению, я не имею прав на героев «Призрака оперы». Хотя хотелось бы. Но я обладаю правами на всех оригинальных персонажей и сюжетную линию, так что, пожалуйста, не используйте их без моего ведома.
Статус оригинала: Закончен
Статус перевода: Закончен
Краткое содержание: Молодая вдова Брилл Донован, обладающая даром ясновидения, видит во сне ужасный пожар. Когда никто не внимает ее предостережению, она сама является на премьеру «Дон Жуана Торжествующего». Во время пожара, помогая пострадавшим, Брилл проваливается под сцену и попадает в подвалы Оперы, где спасает таинственного человека в маске…
От автора: Добро пожаловать на страничку «Незримого гения»!! Эта история будет умеренно редактироваться в течение короткого времени, но я определенно буду обновлять главы по мере работы над ними. Так что готовьтесь к чудным изменениям!! (к настоящему моменту мною отредактированы главы 1-8)
Но, в любом случае, эта история точно следует событиям мюзикла лишь первые пять глав. После этого я ввожу собственную сюжетную линию. Эти пять глав нужны только для того, чтобы понять характеры главных героев и напомнить каждому, что именно там происходило. Надеюсь, вам они понравятся.
читать дальшеПролог
Был поздний вечер в самом сердце города. Солнце давно уже скрылось за раскинувшимся горизонтом, исчезавшим в удушливой дымке, которая затянула небо на еще одну короткую ночь. Плотный зловещий туман поднимался вверх от Сены, медленно проползая по улочкам и покрывая камни мостовой скользкой блестящей влагой. Угрюмые тени людей в темной одежде торопливо сновали между скудными кружками света, исходящего от уличных ламп и с трудом разгоняющего мрак ночи.
Угнездившиеся между неокрашенными, покрытыми трещинами зданиями квартала яркие маячки света исходили от оборванных и пестрых шатров маленькой цыганской ярмарки. На первый взгляд теплый свет, проникавший сквозь цветные стены шатров, производил впечатление радушия и веселья, но после нескольких секунд наблюдения безупречный образ рассеивался. Колода раскрашенных карт и богато украшенные шатры несли на себе явные признаки изношенности: краски потускнели от времени, а толстая непромокаемая ткань шатров была оборвана и погрызена крысами. Острый запах жарящегося на костре мяса смешивался с густым отвратительным зловонием гниющего мусора и грязи.
Такие же кричаще одетые и оборванные, как и их лагерь, цыгане сидели в своих палатках; их темные глаза обшаривали толпу в постоянных поисках возможной наживы. Но один человек и один изорванный желтый шатер выделялись среди прочих. Мужчина был высок, на целых шесть дюймов возвышаясь над головами своих товарищей. Уголки его широкого тонкогубого рта были постоянно опущены в вечно насупленной гримасе, а глаза выражали не только алчность, как у его компаньонов, но и бритвенно-острую жестокость. Мужчина стоял перед своим несчастным скособоченным шатром, скрестив на груди мускулистые руки, и сверкал глумливой улыбкой, зазывая проходящую толпу.
— Заходите, люди добрые! — ревел он. — Заходите — и вы увидите ужасающее представление! Нечто столь уникальное, столь невообразимое, чего вам не покажут больше нигде в мире! Один раз в жизни! — понизив голос до заговорщицкого шепота, он обратился к маленькой группе совсем юных девушек — Прошу, леди. Зайдите посмотреть на Дитя Дьявола!
Девушки неуверенно остановились, уставившись на диковатого цыгана со смесью любопытства и страха. Переговариваясь, они старались заглянуть за его гигантскую тушу. Теребя кончик белой ленточки в волосах, одна из девушек наконец улыбнулась и шагнула вперед.
— Хорошо… Я хочу это увидеть! — смело провозгласила она.
Ее вытянутые вперед носки подчеркивали легкую выворотность характерной походки балерины. Девушка оглянулась через плечо на своих товарок.
— Ну?! — требовательно позвала она, приглашая их за собой.
Остальные медленно двинулись вперед, с опаской следуя за заводилой. Задержавшись на мгновение снаружи, молодая девушка с красивыми рыжеватыми волосами стиснула пальцами край своего плаща. Она смерила цыгана и шатер неодобрительным взглядом, затем тяжело вздохнула и шагнула за откидное полотнище входа. Часто моргая в полумраке шатра, девушка протолкнулась поближе к первому ряду толпы.
Огромная зарешеченная железная клетка возвышалась на платформе посреди шатра. Помещение наполняла затхлая вонь перепревшей соломы, из-за чего большинство девушек с отвращением зажало носы. Игнорируя запах, рыжеволосая девушка решительно развернулась и взглянула на цыгана, который зашел в шатер, сжимая в руке небольшой стек. Приблизившись к боковой стенке клетки, мужчина нащупал ржавый замок и распахнул маленькую дверцу. Войдя в клетку, он нагнулся и ткнул стеком неподвижный комок на полу. Когда цыган прекратил свои тычки и осыпал лежащую ничком фигуру ужасными ударами кнута, та издала слабый стон. Толпа шумно подавилась вдохом, осознав, что фигура на полу принадлежит человеку, а не животному.
Разинув рот от внезапно нахлынувшего ужаса, рыжеволосая девушка двинулась вперед и ухватилась за прутья клетки. Вглядевшись, она поймала жгучий блеск пары глаз, пристально глядящих на нее из темноты. Комок на полу медленно принял вертикальное положение, оказавшись мальчиком примерно тринадцати лет от роду. Опершись на тонкую, как палочка, руку, мальчик поднял другую чумазую руку, чтобы поправить мешок, покрывающий его голову, дабы дырки для глаз оказались посреди лица. Тяжело дыша и прижимая к себе маленькую серую игрушечную обезьянку, он обвел людей, сгрудившихся вокруг клетки, взглядом, выражавшим усталую покорность.
Словно по сигналу, цыган протянул руку и сграбастал грубую маску мальчика. Тот издал слабый крик и начал вырываться из хватки своего тюремщика, но вскоре полностью обессилел. Снова избив мальчика, мужчина зловеще загоготал.
— А теперь приготовьтесь к ужасающему появлению Дитя Дьявола! — объявил он, одновременно театральным жестом сдергивая маску.
Крики прорезали его разум подобно тому, как раскаленная пуля пронзает плоть, оставляя за собой кровь, боль и разрушение. Хотя реакция толпы была ожидаемой, возможно, даже объяснимой, мальчик не мог остановить сотрясающую его тело дрожь страха. Погрузившись в себя, как он часто делал, когда окружающий мир становился невыносимо ужасным, мальчик вместо этого вызвал из памяти все хранившиеся там прекрасные грезы.
Воображая блеск шелкового шейного платка, оборку синего хлопкового платья, смутно запомнившуюся улыбку, он перебирал те немногие воспоминания о красоте, которыми владел. Теми же воспоминаниями он грезил и минуту назад. Он старался хоть на мгновение удержать большинство фантазий в фокусе. Картины, которые, как он знал, были когда-то такими ясными, теперь отказывались превращаться в нечто большее, нежели смутные образы. Казалось, он каждый день терял большую часть своих грез и воспоминаний в окружающей его неумолимой безысходности. Когда это случалось, он с трудом мог вспомнить времена до цыган. Оплакивая потерю, мальчик оставил эти попытки и довольствовался картинами, которые еще могли представать перед его мысленным взором. Полностью поглощенный фантазией, он едва чувствовал укусы цыганского кнута на своих плечах.
Только когда мужчина выхватил из рук мальчика его единственное имущество, тот наконец открыл глаза, с тяжелым сердцем возвращаясь в реальность. Мечта о ленточках и улыбках улетучилась, едва он заметил злобный взгляд своего тюремщика.
— Маленькое чудовище! Пытаешься пустить меня по миру? Они все разбежались, потому что ты вынуждаешь бить тебя слишком сильно!! В следующий раз будь посговорчивее или я придушу тебя! — взглянув на игрушку в своей руке, цыган медленно расплылся в гнусной улыбке. — Но, кажется, тогда я могу никогда на тебе не заработать. Думаю, пришло время преподать тебе небольшой урок реальной жизни. — Подняв игрушечную обезьянку, цыган обхватил своими ручищами ее голову и принялся откручивать, явно намереваясь порвать обезьянку в клочья.
Мальчик смотрел, как цыган разрывает игрушку на части, и в его маленьком теле вскипала ослепляющая ярость. Кровавая пелена застлала ему глаза, он вскочил на ноги, и в его руке как по мановению волшебной палочки возник короткий отрезок веревки. Он оскалился, все осознанные мысли внезапно исчезли, сметенные алым водоворотом давно сдерживаемого гнева.
Снова обретя способность мыслить ясно, мальчик обнаружил себя стоящим над мертвым телом своего давнего тюремщика. Наклонившись, он бесшумно поднял растерзанную игрушку и грубую маску. После водворения маски на место, сердце мальчика пустилось вскачь — он увидел веревку, обмотанную вокруг шеи цыгана. Он не сожалел о смерти старика — на самом деле он упивался свободой, которая разливалась по венам, — но страшился, что его могут обнаружить, страшился неминуемой кары.
Тихое «ах» снаружи клетки заставило его резко вскинуть голову. Рыжеволосая девушка, на несколько лет старше его, стояла за решеткой, ее глаза перебегали с мертвеца на ноги мальчика. Оцепенев от ужаса, он ждал ее крика, который возвестит всем о его преступлении. Когда вместо этого она бросилась вперед и предложила свою руку, он не знал, что делать.
— Быстро идем со мной, или они тебя арестуют! — украдкой шепнула она, схватив его за руку и вытащив из клетки.
Убегая с девушкой через заднюю стенку шатра, он услышал нарастающий за спиной крик обнаружившего страшную находку. Они мчались по улицам Парижа, пока ноги мальчика не начали гореть от усталости, а легкие не взбунтовались, отказываясь пропускать воздух. Наконец девушка замедлила шаг и потянула его в сторону высокого здания. Открыв воротца, она втолкнула его в темнеющее за ними отверстие.
— Не бойся, — прошептала она. — Это верхние подвалы оперного театра. Мы храним тут старый реквизит. Ты можешь оставаться столько, сколько тебе нужно, но никто не должен знать, что ты здесь. Никто не должен знать, что я привела тебя сюда. Ты… Ты должен быть словно призрак, иначе не будешь в безопасности.
Посмотрев на окружающие его вещи, Эрик протянул руку и осторожно провел пальцами по рулону бракованного малинового шелка. Глубоко вздохнув от ощущения ткани под подушечками, он закрыл глаза. Нечто внутри него, что так долго оставалось сломленным, менялось и, кажется, вставало на свое законное место. Он почувствовал, что наконец-то нашел место, где мог бы остаться.
— Призрак? — повторил он мечтательно. — Да… Это было бы здорово.
Вдруг неясно вырисовывающиеся стены и темнеющие кустки декораций задрожали и начали пьяно кружиться. Раздробившаяся на миллион осколков тьма расползалась по швам. Ловя ртом воздух, молодая женщина резко проснулась, ее взгляд заметался по тускло освещенной спальне. Приложив трясущуюся руку ко лбу, она сосредоточилась на том, чтобы унять отчаянно колотящееся сердце; воспоминания о сне замерцали и потускнели.
— Проклятье. Только не опять…
Глава 1: Слово предостережения
На заднем плане монотонно тикали часы. Брилл Донован стоически сидела в кабинете директоров Опера Популер, успешно скрывая за внешним спокойствием теснящееся в груди нетерпение. Одетая в скромное черное платье с высоким воротом, наглухо застегнутым под подбородком, молодая ирландка казалась олицетворением благоразумия и выглядела старше своих двадцати пяти лет. По моде сдвинутая набок черная бархатная шляпка намеренно скрывала до странного белые волосы, стянутые на затылке в строгий пучок. Завершали скромный наряд необычные очки с затемненными стеклами, примостившиеся у девушки на носу, которые защищали ее дымчатые глаза от льющегося сквозь ближайшее окно солнечного света.
Брилл вздохнула и бросила взгляд на часы. Директора, с которыми ей не удалось встретиться, заставили ее прождать уже около часа, а она, несмотря на невозмутимый вид, не отличалась терпением. Ей, привыкшей к решительным действиям и быстрым результатам, было чертовски тяжело просто ждать, сидеть и ничего не делать.
«Надо было настоять на встрече. Какая глупость, что я этого не сделала», — подумала Брилл, беспокойно ерзая в большом кожаном кресле, но так и не сумев устроиться с комфортом из-за впивающегося в ребра корсета из китового уса.
Брилл снова вздохнула. Тщательно взлелеянная ею маска невозмутимости трещала по швам. Чтобы скоротать время, она перечислила про себя всю работу, которая ждала ее дома, но это занятие лишь еще больше ее разозлило. «Сначала я должна разобрать свой треклятый рабочий стол. Сейчас он выглядит так, будто по нему пронесся ураган. Затем, конечно же, я должна вычистить коровник и повесить белье сушиться. Господи, почему в сутках так мало часов. Ох, даже думать не хочу об этом!»
Сама мысль об ожидающей работе по хозяйству посылала вдоль ее позвоночника дрожь ужаса. Не секрет, что она была беспомощна, когда дело касалось домашних дел. Хотя Брилл усердно трудилась, чтобы доказать себе обратное, она знала, что никогда не добьется того состояния кухни, которое отвечало бы требованиям, предъявляемым женскому полу. Еще более раздраженная, чем раньше, Брилл медленно начала постукивать ногтями по подлокотнику, добавляя новый ритм к тиканью секундной стрелки на циферблате.
«Что я вообще тут делаю? — спросила она себя, озабоченно наморщив лоб. — Разумеется, это глупость».
Она вновь вздохнула, в сотый раз переведя взгляд дымчато-серых глаз на часы и отметив, что прошло еще пять минут. Брилл раздраженно поджала губы. Она уже изнемогала, нетерпеливое ожидание выхолодилось в гнев, превративший ее глаза в блистающие кусочки льда.
«Ну право же, чего еще можно было ждать? Конечно, я должна была вечность просидеть в этом пыльном кабинете. Эти люди театра известны в основном безответственностью и непрактичностью, — брюзжала она про себя, пытаясь занять ум чем угодно, кроме причины своего спонтанного визита в здание Оперы. Куда легче иметь дело с гневом, чем с тревогой, которая ворочалась в ее внутренностях. — Я должна идти…»
И все же Брилл оставалась на месте, потому что вопреки своим естественным сомнениям пришла этим утром в Оперу с одной-единственной целью — поговорить с управляющими театра. Эта утренняя поездка из ее дома в окрестностях Парижа, была, в лучшем случае, импульсивной, но Брилл не смогла больше оставаться в стороне. Она знала, что имеющаяся у нее информация жизненно важна; она сказала об этом секретарю директоров сразу по прибытии. Но, несмотря на это, ей приходится ждать в одном из захламленных директорских кабинетов, как какому-нибудь уличному оборванцу.
Покручивая золотое обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки, она тихо препиралась сама с собой: «Конечно, не имеет значения, если я просто уйду. В конце концов, я могу ошибаться. Это все может оказаться лишь тратой времени. Я определенно могла ошибиться… Но… с другой стороны… что, если я не ошиблась?»
Покачав головой от отвращения к собственной нерешительности, Брилл наконец встала, быстро схватив свою сумочку и зимний плащ. Широким жестом она накинула плащ на голову и позволила ему опуститься на плечи. Она двинулась прямиком к двери, на ходу застегивая плащ и почти не глядя, куда идет, отвлекшись на борьбу с застежкой. В этот момент дверь распахнулась, едва не ударив ее по голове.
Человек, вошедший в комнату, слегка задохнулся от удивления, увидев девушку, и поспешно подхватил ее под локоть, когда та отшатнулась.
— Прошу прощения, мадемуазель, — торопливо проговорил седоволосый мужчина, одарив ее быстрой тревожной улыбкой, затем отпустил и повернулся, чтобы закрыть дверь. — Извините за задержку. Так много… вопросов возникает, когда управляешь Оперой. Я месье Андре, один из директоров, — заявил он, садясь за огромный стол красного дерева, который загромождал маленькую комнатку. Его глаза, хотя и казались напряженными от непонятного волнения, быстро скользнули по фигуре Брилл, мгновенно оценив стиль и покрой платья перед тем, как подняться к лицу. Удостоверившись, что перед ним добропорядочная леди, он открыл рот, чтобы заговорить, но запнулся, уставившись на поразивший его цвет ее волос.
Брилл только кивнула, принимая извинения, и чопорно вернулась на место, нарочно игнорируя его вульгарнейшим образом вытаращенные глаза. Она привыкла к изумленным взглядам. Люди просто не могли постичь, как столь юное лицо могут обрамлять белоснежные волосы, которые более пристали старухе, так же, как и не могли принять дымчато-палевый цвет ее глаз. Ее внешность всегда вызывала некоторую неловкость, куда бы она не пошла. Она была диковинкой, но смирилась с этим и продолжала жить, не позволяя чему-то столь тривиальному, как внешность, нарушать свой жизненный уклад. Были вещи куда поважнее. Вроде попытки точно определится с тем, что она собирается сказать сейчас, когда все пути к отступлению отрезаны.
Плотно зажав сумочку между колен, Брилл сосредоточила взгляд на полу, ее мысли неслись вскачь, не зная, на чем остановиться. Удерживая на лице нейтральное, спокойное выражение, она отчаянно пыталась вспомнить речь, подготовленную по пути в Оперу. Брилл надеялась, что в ее силах составить несколько предложений, чтобы сообщить известную ей информацию и не выглядеть при этом законченной лунатичкой. Но теперь, когда она столкнулась с необходимостью на самом деле повторить это вслух, все слова вылетели из головы.
— Месье Андре. Меня зовут Брилл Донован, — начала она осторожно; ее французский был приправлен очаровательным ирландским акцентом.
Тот кивнул, по-видимому, смутно припоминая ее фамилию. В кругу его знакомств имена элиты упоминали чуть ли не в каждом разговоре. Поэтому неудивительно, что он признал фамилию Донован как принадлежащую иностранцам и богачам. Андре поднял свои усталые, тревожные глаза, зафиксировав заискивающе-внимательный взгляд прямо на лице Брилл; его интерес к ее внешности задевал. Брилл тоже задумчиво подняла свои большие глаза и встретилась с ним взглядом. Понимание того, что сейчас она завладела его вниманием, вернуло ей часть утраченной уверенности.
— Я знаю, моя просьба о встрече с вами может выглядеть немного необычно и показаться слишком поспешной, но я должна сказать вам кое-что очень важное, — заявила Брилл, надеясь, что голос не выдал ее неуверенность.
Андре секунду смотрел на нее в замешательстве, явно пытаясь предугадать причины, которые она собирается раскрыть. Он нахмурился еще сильнее, но оставался нем, будто приглашая ее продолжать. Брилл прочистила горло и сделала успокаивающий вдох. «Не могу поверить, что собираюсь попробовать сказать ему это. Господи, мне повезет, если он не вызовет власти. В смысле… это звучит безумно даже для меня, а я — та, кто скажет это! Но кто-то должен предупредить его. Мне просто не повезло, что этим кем-то должна быть я».
Брилл расправила плечи и набрала в грудь воздуха:
— Месье, я должна предупредить вас. Я склонна верить, что этот оперный театр в большой опасности. Беда неминуема. Вы должны быстро что-нибудь сделать, или люди будут уби…
Пока она продиралась сквозь частично припомненную речь, Андре постепенно мрачнел. Вежливая мина, которую он нацепил ранее, сползла, лицо побелело от ярости, подчеркнув темные круги под глазами. Вскочив на ноги, Андре мгновенно обогнул массивный стол, схватил Брилл за миниатюрное запястье и без малейшего колебания вздернул на ноги.
— Кто велел вам это сказать? — прошипел он, оглядывая комнату; его глаза раздраженно обшаривали каждый затененный угол. Хорошенько встряхнув Брилл, Андре потребовал ответа: — Кто?!
Та уставилась на него, разинув рот, шокированная его вспышкой настолько, что потеряла дар речи. Не привыкшая к иному обращению, нежели надлежащее уважение, оказываемое ее полу, Брилл застыла в его хватке; пятна румянца окрасили ее бледные щеки. Момент напряженной тишины длился, пока ее шок не превратился в острое негодование, а затем в гнев. В ее глазах сверкнула ярость, сделав их темными и тяжелыми, как речные камни, но лицо застыло маской ледяного спокойствия. Брилл мысленно нацепила тяжелую броню и приготовилась к битве. Она медленно отцепила пальцы Андре от своего запястья, отбросив его руку в сторону.
— Я пришла по своей воле, месье. Никто не посылал меня передать вам столь безрадостные новости. Мне не доставляет никакого удовольствия находиться здесь, но я была вынуждена прийти. — Брилл сделала паузу, пристально посмотрев на Андре с неподобающей леди прямотой. — Но я вижу, что мое предупреждение излишне, поскольку вы уже испытываете некоторое волнение, если выражение вашего лица может служить тому свидетельством. Что должно было здесь произойти, чтобы побудить вас применить силу?
Брилл не могла не заметить бледный цвет лица директора, почти лишившегося красок от ее вопроса. Андре скрестил руки в защитном жесте, полностью игнорируя ее вопрос.
— Откуда у вас эта информация? — спросил он; его гнев выгорел до чего-то, похожего на панику.
Брилл надеялась пропустить этот маленький эпизод, надеялась, что он не задаст этот конкретный вопрос. Потерев запястья, которые директор сжимал несколько секунд назад, она тянула время. «Вот оно. Он подумает, что я сумасшедшая. Мне точно не стоило приходить…»
— Месье, я не сомневаюсь, что это прозвучит безумно. Не могу сказать точно, почему знаю это, но должна уверить вас, что я просто знаю, что здесь случится что-то ужасное. — Так как Андре продолжал смотреть на нее, Брилл добавила с неудовольствием: — Время от времени… я вижу сны, показывающие события, которые только должны произойти. — Внутренне сжавшись от того, как нелепо, даже в ее глазах, прозвучали эти слова, Брилл ждала реакции Андре на свое откровение.
Перед тем как заговорить, директор с присвистом вздохнул и привел в порядок свой пиджак. Паника, которую поначалу вызвали ее слова, быстро пошла на убыль, сменяясь тем, что можно было описать только как радость и облегчение.
— О? И когда вы видели этот сон? — спросил он.
Слегка испуганная его довольно хладнокровным ответом, Брилл помедлила.
— Ох… ну, он мне снится постоянно. Я видела его всю последнюю неделю или около того…
Кивнув головой, словно он внимательно слушал, Андре прервал ее:
— И что именно вам снилось? Какой злой рок нас поджидает?
Чувствуя, как румянец разливается по щекам, Брилл покачала головой:
— Обычно после пробуждения я не могу вспомнить подробности, но я…
— Мадам, — вздохнул Андре, и в его голосе проскользнули покровительственные нотки, — довольно игр. Вы не можете рассказать подробности, потому что эта история просто плод вашего воображения. — Сделав паузу, Андре поправил свой пиджак более тщательно.
— Месье, я клянусь, что не лгу вам. Мои опасения небеспочвенны! — возразила Брилл, несмотря на то, что неверие директора ранило ее гордость.
Жестом призвав ее к молчанию, Андре продолжил, будто она и не говорила:
— Я уважаю вашу фамилию, но для меня очевидно, что ваши родители недостаточно держали вас в узде. Я знаю, что некоторые домохозяйки из среднего класса развлекаются подобными воображаемыми вещами. Но я никак не ожидал такого от женщины, связанной с семьей Донован. Ваш муж знает, что вы здесь?
Брилл напряглась от его слов, ее руки будто сами собой сжались в кулаки.
— Месье, я не замужем. Я…
Прервав ее, Андре со смехом добавил:
— Ах… Жаль, что у такой привлекательной девушки, как вы, нет мужа. Неудивительно, что вы даете волю своему воображению.
Брилл с силой сжала челюсти, застыв от ярости, вызванной столь бестактной речью.
— Мой муж умер четыре года назад, месье, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Он был офицером. Пуля оборвала его жизнь прежде, чем он исполнил свой долг. Я не замужем, потому что я вдова.
Андре умолк, на его лице на мгновение отразилась жалость, но потом он вновь вернулся к прерванному разговору:
— Я благодарен вам за беспокойство, но оперный театр в полной безопасности, уверяю вас. Ваше… ощущение неверно. Скоро мы избавимся от всех привидений, которые преследуют это место. — Он улыбнулся последней мысли. — В вашем предупреждении нет необходимости. Думаю, вы можете обсудить это с подругами. Уверен, они оценят ваши пророчества.
Брилл задохнулась, возмущенная этим неприкрытым отказом, однако прежде чем она смогла выдавить протест, директор вывел ее из кабинета, твердой рукой подталкивая в спину. Уже в коридоре Андре удостоил ее кивка и развернулся, захлопывая дверь перед ее носом. Брилл осталась снаружи, ее дымчатые глаза сверкнули сталью.
— Вы не знаете, что делаете, месье! Вы ошибаетесь, веря в свою безопасность! — воскликнула она, ее акцент от гнева стал более заметен.
Резко выдохнув, Брилл прислушалась к своим последним словам, пугающе повисшим в прохладном воздухе облицованного камнем коридора. Отойдя от двери, она скрестила руки на груди; вдоль ее позвоночника пробежал холодок. Видимо, нервозность Андре подействовала и на нее, потому что Брилл неожиданно явственно ощутила, что за ней наблюдают. Окинув взглядом пустынный коридор, она заколебалась на мгновение, а затем медленно повернулась и направилась к выходу из театра.
— Не то чтобы я ожидала чего-то другого, — прошептала она себе. — Кто в здравом уме поверил бы подобной истории от какой-то странной женщины, которая забрела с улицы? Я бы, например, не поверила… будь я на их месте.
Достав пару зимних перчаток из сумочки, Брилл прикусила нижнюю губу; грызущее чувство абсолютного смятения на время заставило ее забыть, почему она вообще дала себе труд приехать сюда. «Не думала, что он может выставить меня так скоро. О, боже… как унизительно».
Перед входной дверью Брилл помедлила, оглянувшись через плечо на массивную мраморную лестницу, обрамляющую фойе. Он медленно окинула взглядом тени, устилающие пустынный холл, и ее захлестнули тревога и неуверенность, которые она испытывала последние несколько дней. То же ощущение страха, что отравляло ее сны, поднималось в горле, почти перекрыв дыхание. Взгляд Брилл смягчился, потеряв холодную остроту гнева, когда тревога взяла верх; она сжала кулаки в предчувствии надвигающегося ужаса.
— Дураки… — выдохнула Брилл. — Скоро их мир рухнет им на головы, а они еще даже не знают об этом.
Прикусив нижнюю губу, Брилл отвернулась от роскоши здания Оперы и шагнула в залитый солнечным светом холодный зимний день, зная, что больше ничего не может сделать, чтобы убедить остальных в том, что ей известно. Поправив на носу свои темные очки, она заторопилась по холодному воздуху и быстро влезла в неказистый черный экипаж, ожидавший на обочине.
Мужчина, окутанный тенями, наблюдал, как одетая в черное фигура Брилл исчезает за дверями в зимнем дне. Он подслушал интересную маленькую сценку, произошедшую между его слабоумным директором и этой странной девушкой.
«Так они намереваются вскоре избавиться от меня? — подумал он, и дикая ухмылка раздвинула его губы, обнажая ряд безупречно ровных белых зубов. — Какая нелепость…»
Мужчина пристально смотрел в никуда, потерявшись в вихре собственных мыслей, и его поразительно синие глаза сияли с пугающей силой. Вскоре воплотится в жизнь план, призванный наконец-то подтвердить его право на ту, что уже ему принадлежит. Вечер премьеры «Дон Жуана», его оперы, был назначен на конец недели. «Они думают, что такие умные. Пробуют перехитрить хитреца. Но мне известна их игра».
Его ухмылка стала шире, исказив левую сторону лица в гротескном выражении, граничащем с безумием; другая половина кривой гримасы осталась скрытой под гладкой белой маской, покрывающей половину его лица. Эффект от бесстрастной фарфоровой стороны бок о бок со столь темной яростью был тревожным, лишь подчеркивая неуравновешенность и отчаяние человека под маской.
Подняв руку, чтобы поправить маску привычным до автоматизма жестом, таинственный мужчина продолжал невидящим взором оглядывать парадный вход театра. Он медленно вдохнул, пытаясь на краткий миг обуздать метание мыслей.
Его ухмылка поблекла, а лицо стало опустошенным, как у человека, которому слишком хорошо знакомо отчаяние. На секунду его разум успокоился, а гнев утих, оставив после себя зияющую пропасть тоски и печали, способной накрыть все вокруг. Его пронзило острое жало отвергнутой любви, и пропасть разверзлась шире, грозя окончательно поглотить его и ввергнуть во тьму. «Она не желает меня. Наверное, и никогда не желала. Все это время я любил ее, но… но она не желает меня».
Скривившись, будто угнездившаяся в нем боль превратилась в живое существо, мужчина сбросил тонкую пленку спокойствия и рассудительности, вновь укутавшись спасительным огнем всепожирающей ярости. Пока разум мужчины ворошил осколки его разбитого сердца, он сосредоточился на последней фразе незнакомки. Повторяя их снова и снова, чтобы не думать ни о чем другом, очищая мысли, чтобы только лишь ее слова бесконечно отдавались в его черепе. «Скоро их мир рухнет им на головы».
«Рухнет им на головы… на головы… Да… Да, это можно устроить». И когда мужчина тихо произнес эти слова, ужасная идея завладела его разгоряченным разумом.
Он взглянул вверх, прямо туда, где в соседней комнате висела фантастическая люстра, ухмылка превратилась в зловещую улыбку. Придумав финальный аккорд, придавший его плану окончательный вид, мужчина развернулся на каблуках и крадучись направился по боковому коридору. Взмахнув своим безукоризненно сшитым черным плащом, Призрак Оперы исчез в тенях.
Глава 2: Скрытая угроза
До представления новой оперы «Дон Жуан» оставалось всего три дня, и царивший в театре обычный предпремьерный хаос лишь усугублялся таинственным происхождением пьесы. Обычно каждая репетиция проходила в напряжении, доводившем актеров до истерики: их взгляды неизменно притягивала царящая над сценой темнота. Никто — от самого дюжего рабочего сцены до самой циничной уборщицы — не осмеливался выходить из комнат поодиночке. Они жили будто в осаде, под гнетом неведомой и невидимой силы.
А сейчас половина работников театра побывала на маскараде, где Призрак, размахивая шпагой, вручил директорам свою пьесу. Им исключительно не повезло узнать, что в стенах Опера Популер следует бояться куда большего, нежели просто тени и сквозняки, что меж мерцающих газовых светильников властвует нечто более материальное, нежели привидение. Теперь в их ночные кошмары проник человек в маске.
Необычность самой оперы тоже не успокаивала страх актеров — а скорее лишь усиливала его. Наполненная неприкрытым сексуальным напряжением и неудовлетворенностью работа откровенно шокировала всех участников, но при этом вызывала ощущение захватывающего дух чуда даже в самых непоколебимых и черствых сердцах. То, что Призрак лично написал «Дон Жуан» и потребовал распределить роли совершенно особенным образом, стало последней искрой, которая взорвала все бурлившие в театре слухи, подобно пороховой бочке.
Теперь каждый знал, что Кристина вновь получила ведущую партию сопрано, как гласили указания на первой странице партитуры, — факт, о котором чесали языками очень многие. И то, что чуть раньше в этом году Кристина была похищена Призраком, давно уже стало главной сплетней среди уборщиц. Несколько вполне заслуживающих доверия свидетелей утверждало, будто она отсутствовала всю ночь и половину следующего дня. Исчезновение Кристины было тем более поразительно, что, когда пропажу заметили, дверь в ее гримерную была заперта снаружи. Как девушка могла просочиться сквозь прочный дуб и каменные стены, было необъяснимо — разве что ее забрал Призрак. Основываясь на этих престранных обстоятельствах и более всего на привилегированном положении Кристины, многие начали думать, что юная дива состоит в сговоре с третирующим весь оперный театр таинственным мужчиной.
Но, конечно, те, кто был близко знаком с мадемуазель Даае, высмеивали эти нелепые обвинения. Они знали, что скорее уж Карлотта выучится играть в оставшиеся три дня, чем Кристина намеренно навредит кому бы то ни было. Девушка была слишком молодым и слишком тихим созданием, чтобы дать почву этим грязным слухам. Ее сердце было, что называется открытой книгой: его с одинаковой легкостью можно было прочесть и исписать — и определенно не в ее натуре было образовывать гнусные союзы с безумцами. Сторонники Кристины, в отличие от сплетников, открыто отстаивали свое мнение, так что заинтересованным сторонам не составляло труда собрать информацию о юной певице и ее недавних неудачах.
— Вы правда верите, что привидение не только похитило одну из ваших актрис, но и написало оперу? — с ноткой сарказма спросила Брилл.
Повисла долгая тяжелая пауза, во время которой она переводила взгляд с одной случайно встреченной хористки на другую. Когда те с энтузиазмом закивали, Брилл возвела очи к стропилам. «Это сводит меня с ума. Как кто-то может верить подобным небылицам? Это же противоречит всякой логике».
Не без трепета вернувшись в Опера Популер, теперь Брилл блуждала по лабиринту закулисья, пытаясь отыскать зацепку — любую зацепку — к тому, на что именно ей указывали сны. Несколько дней назад, возвратившись домой, она поняла, что, несмотря на унизительную встречу с Андре, совесть просто не позволит ей остаться в стороне, зная, что директора подвергают весь театр опасности.
Она задумчиво продолжила:
— И вы поставите эту пьесу всего за три дня?
Девушки снова кивнули; их улыбки медленно истаяли.
— Да, мадам, мы должны успеть. Новые директора совершили ошибку, бросив ему вызов. У него тут повсюду глаза и уши. Когда Призрак выходит на охоту, от него не укрыться, — прошептала худенькая светловолосая хористка, нервно пробежавшись глазами по перекрытиям.
Брилл невозмутимо приподняла бровь и вслед за девушкой подняла взгляд на нависавшую над ними темноту. Темнота ответила им безмолвием. Уперев кулаки в бедра, Брилл покачала головой, глядя на нервно переминавшихся перед ней напуганных хористок. Она чувствовала себя обязанной просветить их насчет глупости театральных слухов.
— Слушайте меня внимательно, — начала она твердым голосом. — Привидений не бывает. Они просто плод воображения, или тени, или скорбь какого-нибудь бедолаги. Наука способна доказать многие поразительные вещи: существование микроскопических форм жизни, эволюцию, возраст самой Земли — но до сих пор ни один ученый не нашел доказательств того, что существуют привидения или другие формы духов. Определенно, из этих фактов можно сделать единственный достоверный и логичный вывод: привидений не бывает.
Обе девушки глазели на нее, разинув рот, явно благоговея перед внушительностью ее речи и не в силах выдавить ни слова. Никто прежде так открыто не заявлял о подобном с тех пор, как возникла легенда о Призраке.
— Поэтому можно с уверенностью сказать, что ваш Призрак Оперы должен быть чем-то совершенно другим. Скорее всего, тот, кого вы все так боитесь, — обыкновенный сбежавший сумасшедший… — Раздавшийся позади них грохот прервал Брилл посреди предложения. Обе хористки пронзительно взвизгнули и скрылись в тусклом коридоре закулисья, оставив Брилл в одиночестве.
Та же резко развернулась в сторону источника шума, на всякий случай подняв руки для самозащиты. Несколько белых прядей выбилось из ее прически, упав на лицо. Брилл стояла с бешено стучащим сердцем, ожидая нападения и обшаривая взглядом окружающее пространство: страх хористок передался и ей, и от каждой тени ее душа едва не уходила в пятки. Внезапно виновник переполоха вышел на свет и мяукнул. Брилл с облегчением расслабилась, когда к ней протопал толстый полосатый кот и принялся тереться об ее черную юбку. Она наклонилась и, подняв кота, почесала его за ушами.
— Ах ты, скверный котяра, переворачиваешь тут все и терроризируешь хористок. — Слабая улыбка озарила ее обычно бесстрастное лицо. Брилл гладила кота, дожидаясь, когда наконец сердце перестанет так колотиться. — Наверное, ты и есть настоящий Призрак Оперы. Да? Не думаю, что половина здешних простофиль заметит разницу. И ты, бесспорно, нагнал на меня страху, несмотря на все мои отважные речи. — Кот смотрел на нее огромными золотистыми глазами и на шутку не реагировал.
Брилл вздохнула и отпустила полосатика, вспомнив причину своего возвращения в театр. «Надо выяснить причину этого ужасного ощущения, омрачающего все мои мысли. Оно становится хуже с каждым днем. Я едва могу думать о чем-то другом». Ее растущую тревогу подтверждали темные тени вокруг глаз. Брилл осторожно пошла по коридору; полосатый кот следовал за ней по пятам.
Она надеялась, что предыдущее вмешательство утихомирит грызущую ее совесть. Иногда, чтобы развеять ее странные ощущения, хватало простого предупреждения. К сожалению, на этот раз все пошло не так, как должно было. Несмотря на встречу с месье Андре и ее предостережение, последние несколько ночей ее мучили кошмары, слишком жуткие, чтобы вспомнить их наутро. Брилл просыпалась задолго до рассвета, с криком и в холодном поту. Она не знала почему. И ненавидела это незнание.
По прошествии дней сны стали отчетливее, хотя и ненамного. Теперь Брилл могла вспомнить красный бархат кресел зрительного зала Оперы и жар обрушивающегося сверху ужасного огня. Но что пробирало ее до костей, так это крики сотен паникующих людей. Помимо этих скудных деталей, Брилл по-прежнему оставалась в неведении, что же уготовано театру в будущем. Именно сны в итоге вновь привели ее в стены Опера Популер. Сны сводили ее с ума.
Ранее этим утром, проснувшись от очередного кошмара, Брилл составила план, как успешно проникнуть в Оперу. Учитывая, чем закончилась ее первая — она же последняя — встреча с руководством, она была уверена, что ее вышвырнут из театра, как только она попадется кому-нибудь на глаза. Однако ее волнения оказались беспочвенны: пробраться тайком было потрясающе легко — она просто вошла в двери. Зайдя за кулисы и ожидая, что ее в любой момент могут задержать, Брилл была удивлена, что никто даже не обратил на нее внимания. На самом деле вокруг не было никого, кто мог бы остановить ее. Бесконечные переходы и коридоры были совершенно пустынны: гулкие и темные, они на вид безо всякой системы тянулись во всех направлениях.
И сейчас, когда Брилл разглядывала странную коллекцию чучел животных, стоявшую в «лесу» из десятифутовых греческих колонн по обе стороны от нее, она ощущала разлившееся, кажется, в самом воздухе, беспочвенное напряжение. «Боже, должно быть, байки этих девушек подействовали и на меня… мне стало не по себе ни с того ни с сего. Это место выглядит таким странным без толп народу. Наверное, большая часть труппы прячется по комнатам. Они все боятся этого своего привидения. Бедолаги…»
Достав из нагрудного кармана свои затемненные очки, Брилл шагнула на участок за сценой, что был освещен лучше прочих; по счастью, он был свободен от неясного присутствия поломанного реквизита. Насколько она понимала, этот коридор вел в гримерные ведущих исполнителей. «Подозреваю, что та самая Кристина, о которой все судачат, живет где-то здесь. Со всеми этими разговорами о привидениях и похищении… наверное, мне придется занять очередь на звание главной сумасшедшей». От этой мысли Брилл тихонько рассмеялась, но сразу же прикрыла рот рукой, окончательно приглушая мягкий звук.
Ее смех быстро превратился в судорожный вздох, когда дверь в конце коридора резко распахнулась, с силой ударившись о стену. Грохот, с каким дерево ударилось о дерево, разнесся по тихому проходу, заставив Брилл слегка подпрыгнуть. В коридор, медленно пятясь, вышла молодая девушка с пышными вьющимися темными волосами. Даже на расстоянии было очевидно, что бедняжка находится на грани нервного срыва.
— Рауль, как я могу предать его? — всхлипывая, сказала девушку кому-то, стоявшему в комнате и не видному со стороны. — Он поддерживал меня в худшие годы моей жизни, подарил свою музыку, когда я умирала в безмолвии! — Ее голос становился все громче, опасно близко к истерике, пока она продолжала пятиться из комнаты. Свет, льющийся сквозь проем, осветил ее залитое слезами лицо. — Я не могу этого сделать! Я не могу все так закончить! Пожалуйста, пожалуйста, Рауль, не проси меня об этом! — Девушка с преисполненным муки стоном закрыла лицо ладонями и дала волю яростным рыданиям. Развернувшись, она бросилась прочь, едва не столкнувшись с Брилл, и скрылась за углом.
Привлекательный молодой человек с гладкими светлыми волосами, доходившими ему до плеч, выскочил за дверь и крикнул:
— Кристина! Это единственный выход! Кристина!
Крик превратился в раздраженное рычание, яркие голубые глаза юноши сверкали упорством и тревогой. Мгновение он смотрел вслед Кристине, затем осознал, что в коридоре есть кто-то помимо него, и вздрогнул, заметив стоящую неподалеку Брилл. Внезапно выпрямившись, он прочистил горло, тщетно пытаясь вернуть себе самообладание перед лицом незнакомки.
Брилл покрутила на пальце свое обручальное кольцо, чувствуя себя слегка не в своей тарелке под пытливым взглядом юноши, чувствуя, что невольно вмешалась в слишком интимную сцену, не предназначенную для глаз и ушей случайных свидетелей. Ее веселье полностью скрылось под привычной маской спокойствия.
— Прошу меня простить. Я не хотела прерывать вашу… э… беседу, — сказала Брилл с мягким акцентом.
Рауль как мог благожелательно покачал головой.
— Не извиняйтесь… мадам, — ответил он, после того как заметил на ее левой руке простое золотое кольцо. — Если уж на то пошло, это мы вас побеспокоили. — Он перевел взгляд с нее на коридор, где скрылась Кристина. Оправив свой жилет, он шагнул вперед, чтобы последовать за девушкой.
Когда Рауль проходил мимо нее, Брилл ощутила, как по сердцу пробежал холодок, и обнаружила, что ее рука, будто движимая неведомой силой, хватает юношу за рукав пальто. Тот с едва сдерживаемым хорошими манерами гневом развернулся к ней, но широко распахнутые, искренние глаза Брилл мигом смягчили его растущее раздражение.
— Прошу, месье. Что бы ни случилось в следующие три дня. Не позволяйте себе забыть о сострадании, — выпалила Брилл. — Это важно: даже во тьме, где никто не видит, останьтесь милосердным, — закончила она и содрогнулась. Загадочность слов, слетевших с ее собственных губ, заставила ее резко покраснеть. Брилл поспешно отпустила Рауля и заправила за ухо выбившуюся прядь. «Откуда это взялось? Я даже не знаю этого человека!»
Рауль пару секунд глядел на нее с недоумением, затем на его лице проступило осторожное понимание. Он решительно вздернул подбородок и перевел ожесточившийся взгляд с ее лица на коридор, к двери гримерки Кристины.
— Увы, мадам, некоторые ситуации требуют забыть о сочувствии. Подобная деликатность неуместна в отношении того, кто уже продал душу Сатане. Я не собираюсь давать послабление подобному человеку — не после всей той боли, что он причинил. — Его мягкий голос стал опасно низким, хотя в глазах все же промелькнула печаль.
Брилл, не сумев сдержать удивления, открыла было рот, чтобы возразить, но Рауль покачал головой и отступил.
— Простите, мадам, но я вынужден откланяться. Меня еще ждут дела. — Он развернулся и быстрым шагом удалился на поиски Кристины. На полпути он остановился и повернулся обратно к Брилл. — Послушайте доброго совета, мадам, покиньте это проклятое место, пока оно не отравило еще и вашу жизнь. — И с этим напутствием Рауль откланялся окончательно.
Оставшись одна, Брилл витиевато выругалась себе под нос — большей части этих, столь неподобающих леди ругательств ее давным-давно научил ее брат Коннер. Выпустив пар, она разгладила свою черную бархатную юбку и взяла себя в руки. Сжав губы, она постаралась расслабиться.
— Вся эта ситуация — полный провал! — пробурчала она в опустевший коридор. Привыкнув разговаривать сама с собой, когда не может решить проблему, Брилл и сейчас поддалась этой давней привычке, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации. — Мои предостережения пропускают мимо ушей. Хотя не могу винить их — даже я не знаю, о чем их предупреждаю. Этот Призрак Оперы их всех запугал. Не верится, что столько взрослых людей поверили в столь нелепую историю. Надо благодарить судьбу, что я родилась не такой легковерной.
Брилл вздохнула и пошла в ту сторону, где, как она помнила, должна находиться сцена. Пока она приближалась к своей цели, гул множества повышающихся и понижающихся голосов медленно становился все громче. Брилл остановилась слева от сцены, до странного завороженная звуками, слетающими с губ репетирующих, ее раздражение быстро испарилось. Прислонившись к ближайшей стене, она ощутила, как ее тревоги уплывают под напором омывающих ее почти магических волн звука. «Забавно… — отстраненно размышляла Брилл. — Никогда раньше не думала, что мне нравится опера».
Богатые переливы баритонов и альтов, украшенные парящими высотами сопрано; каждая нота изумительным образом вплеталась в совершенство общей мелодии, и даже Брилл, у которой не было музыкального таланта, могла сказать, что это гениально. Она прижала руку к сердцу и невольно закрыла глаза. Никогда прежде она так не реагировала на музыку. Как будто ноты заключали в себе квинтэссенцию каждой человеческой эмоции.
На мгновение Брилл едва ли не впала в транс, но вдруг ее ушей достиг странный шум, перекрывший музыку. Мягкий трепещущий звук, сопровождаемый шорохом и поскрипыванием старых веревок, раздавался прямо над ее головой, во мраке стропил. Удивляясь странному звуку, она распахнула глаза и задрала голову. Нахмурившись, Брилл сняла затемненные очки, пытаясь рассмотреть хоть что-то в клубящейся над ней темноте. Из теней спорхнул маленький объект и спланировал к ее ногам; Брилл потрясенно осознала, что это конверт.
Машинально наклонившись и подняв письмо, она перевернула его и с недоумением посмотрела на красную сургучную печать в виде черепа. «Как странно. Это место продолжает преподносить сюрпризы». Брилл снова глянула вверх, затем открыла письмо — природное любопытство взяло верх. Она нахмурилась еще сильнее — и внезапно застыла, прочитав послание.
«Дорогая мадам Донован,
Ваши визиты в мой театр становятся все более и более занимательными. Сначала это была интерлюдия с моим слабоумным директором, а теперь распространение слухов среди никудышных хористок. Я нахожу странным, что женщина вашего положения ведет себя подобным образом. Я нахожу совершенно неподобающим леди, мадам, что вы суете нос не в свое дело.
Уверен, что в настоящий момент вы начали осознавать, что ваши усилия тщетны. За этими кулисами не действует ни логика, ни научный подход. Сколько не пытайтесь, вы не сумеете нарушить планы, которые уже осуществляются.
Для вас же будет лучше, если вы немедленно покинете здание.
П.О.
P.S. Будьте осторожны, мадам. В Опера Популер нередки несчастные случаи».
Язык письма выдавал интеллект писавшего, но сам почерк был необычайно примитивен. Словно автор никогда не учился чистописанию.
Скрытая угроза сквозила в нарочитой вежливости каждого слова. И именно ее едва различимые уколы зародили в Брилл ростки гнева. Ничто не могло пробудить в ней ярость сильнее, чем запугивание. Часто унижаемая в детстве из-за цвета глаз и волос, Брилл была прекрасно знакома с тем, как может действовать на других подобное третирование.
Брилл медленно сжала письмо в кулаке — так, что даже костяшки побелели, — и подняла глаза. Обшаривая темноту ледяным взглядом, она отошла от сцены в тени, созданные старыми декорациями и бутафорией.
— Вы ошибаетесь во мне, месье! — с жаром крикнула она во тьму; ее акцент стал заметнее. — Я не такая простодушная дурочка, как те, к кому вы привыкли. Ребяческие угрозы и загадочные письма ничего для меня не значат! — Брилл швырнула письмо наземь. — Меня не запугать! И поверьте моему слову, месье, — если вы попробуете навредить хоть кому-нибудь в этом театре, я сама вам накостыляю!
Затем она резко развернулась, так что юбки завихрились вокруг лодыжек, и направилась к главному входу в Оперу. На сегодня с нее было достаточно. Брилл узнала, что среди слухов, окружающих таинственную личность Призрака, сокрыта толика правды. И где-то в этих историях прятался ключ к причине того, что театр оказался в такой опасности. Все, что ей было нужно — это найти связь между этими зацепками. «Теперь, поговорив со всеми, я знаю, что во время представления «Дон Жуана» случится нечто ужасное. Все это как-то связано».
Упрямо задирая подбородок, Брилл прошествовала в фойе. Вновь нацепив затененные очки, она рывком распахнула парадные двери и пулей вылетела из здания.
Пара сокрытых в тени глаз внимательно следила за уходом молодой женщины, на миг утратив яростный блеск преданной любви. Несколько секунд взгляд Призрака освещало веселое удивление, а не злоба: оно смягчило его напряженные черты, и в уголках его глаз прорезались смешливые морщинки. Он не привык к подобному резкому отпору. «Да еще и от женщины… Она и впрямь грозилась придушить меня голыми руками, просто помереть со смеху».
В этот момент со сцены донеслась фальшивая нота, отвлекая его от безмолвных раздумий. Темноволосый мужчина вздрогнул от этого звука — все его веселье испарилось без следа. Его взгляд вновь налился расчетливостью и жестокостью. Он осторожно поднялся по веревке повыше на стропила, его мысли снова переключились на вмешательство странной девушки — на сей раз с гневом.
— Поглядим, мадам, насколько вы отважны. О да, поглядим.
Глава 3: Выбора нет
Пока слабое зимнее солнце тонуло за горизонтом, перед главным входом Опера Популер начала выстраиваться шеренга роскошно отделанных экипажей. Элегантные мужчины и изысканно одетые женщины медленно выходили из своих карет и поднимались по парадной лестнице здания, несмотря на морозец, находя время, чтобы откровенно разглядывать равных себе.
Опера сверкала жизнью посреди сгустившегося сумрака — каждое окно десятиэтажного здания сияло, приглашая входящих зрителей. Немногие задерживались, чтобы полюбоваться уникальным обликом самого здания: зимний холод и отсутствие интереса заставляли их всех устремляться в главное фойе. Если бы они замерли на мгновение, козырьки в эффектном стиле барокко и массивные мраморные статуи, мимо которых они проходили, лишили бы дара речи любого здравомыслящего человека. Но, конечно, никто не останавливался, поскольку в стенах театра вскоре должна была разыграться драма иного рода.
Как известно, парижское высшее общество славилось серьезным отношением к искусствам. По крайней мере, они казались таковыми: любой мало-мальски состоятельный аристократ считал своим долгом не пропустить ни одной премьеры. Более того, многие возмущались и боролись за ограниченное число мест в ложах в театре, рассчитанном на две тысячи зрителей, требуя выставить все придерживаемые места на продажу. В действительности никого из богатых парижан особо не интересовал талант певцов или гений композитора, скорее, Опера служила витриной последней моды и украшений дам голубых кровей. Это было то место, где можно было и других посмотреть, и себя показать.
Поднимаясь вверх по главной лестнице к парадному входу, женщины придирчиво оглядывали остальных, мысленно оценивая фасон нарядов и украшения тех, кто стоял с ними на одной социальной ступени, откладывая каждый кусочек собранной информации, чтобы позднее подробно пересказать самые интересные и пикантные новости, перемывая кости в досужей болтовне. Грязные секреты летали туда-сюда среди толпы при каждом появлении новой кареты. Завистливые и мелочные ссоры то и дело вспыхивали меж владелицами наиболее дорогих платьев и украшений так же часто, как между теми, кто пришел своими ногами в выходном платье.
— Господи, во что вырядилось это мелкое ничтожество? Уж поверьте, если бы вырез ее корсета был еще ниже, туда бы заглянул Сатана собственной персоной, — безжалостно шептала своей спутнице одна юная аристократка, прикрываясь кружевным веером.
Женщина, с которой она говорила, рассмеялась и встряхнула головой, заставляя искриться бриллианты в ушах.
— В самом деле! Но мне кажется, ваш муж также наслаждается видом.
От ее комментария злобная усмешка юной аристократки увяла, превратившись в страдающий и сердитый взгляд. С щелчком захлопнув веер, она решительно подошла к невысокому лысеющему мужчине и буквально оттащила его от роскошной рыжеволосой женщины, с которой тот разговаривал. Мужчина и его жена прошли через открытые парадные двери, вполголоса осыпая друг друга упреками сквозь стиснутые зубы и взмахи веера.
Мужчины в толпе, как оказалось, были ничуть не лучше своих спутниц, хотя их тактика изучения себе подобных была гораздо менее заметной. Вместо того чтобы щебетать между собой о нарядах, они откровенно разглядывали женщин или обсуждали разведение лошадей для выездки. Те, кто держал под руку или в упряжи наилучшие образцы, были объектами черной зависти и скупой похвалы. Это был еще один вид соревнований, победа в которых повышала их статус, и здание театра служило прекрасным полем битвы.
Поэтому лишь немногие снобы, которые появились на сегодняшнем представлении, хоть в какой-то мере интересовались новой работой, ее неизвестным автором или странными слухами, бродившими по Опере. Сенсационные статьи в парижских газетах, повествующие о странных происшествиях и похищении сопрано, лишь добавляли увлекательности моменту, а наличие привидения просто придавало остроты болтовне перед началом спектакля.
Продолжение главы в комментариях
Глава 4: Невообразимая катастрофа
Глава 5: Небесный огонь
Глава 6: Милосердие Господне
Глава 7: Воспоминания
Глава 8: Лед и пламя
Глава 9: Плач над пролитым молоком
Глава 10: Простить и забыть
Глава 11: Учась дружелюбию
Глава 12: Посмотри, кто пришел на обед
Глава 13: Первые впечатления
Глава 14: Ученица и учитель
Глава 15: Учась танцевать
Глава 16: Признания в зависти
Глава 17: Сюрприз на день рождения
Глава 18: Нежданный гость
Глава 19: Молитва ребенка
Глава 20: Кровь и цветы
Глава 21: Ложь во спасение
Глава 22: Возвращение брата
Глава 23: Правда о видении, часть 1
Глава 24: Правда о видении, часть 2
Глава 25: Сокровенное желание
Глава 26: В руках ангела
Глава 27: В любви как на войне
Глава 28: Гнев Призрака
Глава 29: Одержимость
Глава 30: Дважды разбитое сердце
Глава 31: Прощание
Глава 32: Тени печали
Глава 33: Празднества и предательства
Глава 34: Реальность богаче выдумки
Глава 35: Страх
Глава 36: Добро пожаловать в Оперу
Глава 37: Гнев и жалость
Глава 38: Веселого Рождества
Глава 39: Всего лишь человек
Глава 40: Столкновение
Глава 41: Человек под маской Призрака
Глава 42: Судьбоносная встреча
Глава 43: Ужасная ошибка
Глава 44: Неожиданный спаситель
Глава 45: Найти прощение
Глава 46: Новый покровитель
Глава 47: Перемены
Глава 48: Исповеди
Глава 49: Во время вечеринки
Глава 50: Слова и разговоры
Глава 51: Над бурей поднятый маяк
Глава 52: Устами младенца
Глава 53: Темные воды
Глава 54: Чудеса и безумство
Глава 55: Двигаясь вперед
Глава 56: Маргаритки
Глава 57: Предостережение из загробного мира
Глава 58: Что-то общее
Глава 59: Тени прошлого
Глава 60: Проверка на практике
Глава 61: Моменты истины
Глава 62: Вечер открытия, часть 1
Глава 63: Вечер открытия, часть 2 - новое
Глава 64: Захлопывая ловушку - новое
Глава 65: В ночи - новое
Глава 66: Новый день - новое
Глава 67: Долго и счастливо - новое
Эпилог - новое
ПЕРЕВОД ЗАКОНЧЕН!!!расрас
Название: Незримый гений
Автор: Kay Blue Eyes – "Unseen Genius", запрос отправлен
Переводчик: Lupa
Бета: нет
Основа: ПО-2004
Рейтинг: PG-13 (в отдельных главах поднимается до R)
Размер: макси, оригинал 381 207 слов, перевод ~309 000 слов
Пейринг: Эрик/ОЖП, еще ОМП и ОЖП в количествах, мадам Жири, Мэг, Карлотта, Кристина
Жанр: романс, ангст, постканон
Отказ (от автора): К сожалению, я не имею прав на героев «Призрака оперы». Хотя хотелось бы. Но я обладаю правами на всех оригинальных персонажей и сюжетную линию, так что, пожалуйста, не используйте их без моего ведома.
Статус оригинала: Закончен
Статус перевода: Закончен
Краткое содержание: Молодая вдова Брилл Донован, обладающая даром ясновидения, видит во сне ужасный пожар. Когда никто не внимает ее предостережению, она сама является на премьеру «Дон Жуана Торжествующего». Во время пожара, помогая пострадавшим, Брилл проваливается под сцену и попадает в подвалы Оперы, где спасает таинственного человека в маске…
От автора: Добро пожаловать на страничку «Незримого гения»!! Эта история будет умеренно редактироваться в течение короткого времени, но я определенно буду обновлять главы по мере работы над ними. Так что готовьтесь к чудным изменениям!! (к настоящему моменту мною отредактированы главы 1-8)
Но, в любом случае, эта история точно следует событиям мюзикла лишь первые пять глав. После этого я ввожу собственную сюжетную линию. Эти пять глав нужны только для того, чтобы понять характеры главных героев и напомнить каждому, что именно там происходило. Надеюсь, вам они понравятся.
читать дальшеПролог
Пролог
Был поздний вечер в самом сердце города. Солнце давно уже скрылось за раскинувшимся горизонтом, исчезавшим в удушливой дымке, которая затянула небо на еще одну короткую ночь. Плотный зловещий туман поднимался вверх от Сены, медленно проползая по улочкам и покрывая камни мостовой скользкой блестящей влагой. Угрюмые тени людей в темной одежде торопливо сновали между скудными кружками света, исходящего от уличных ламп и с трудом разгоняющего мрак ночи.
Угнездившиеся между неокрашенными, покрытыми трещинами зданиями квартала яркие маячки света исходили от оборванных и пестрых шатров маленькой цыганской ярмарки. На первый взгляд теплый свет, проникавший сквозь цветные стены шатров, производил впечатление радушия и веселья, но после нескольких секунд наблюдения безупречный образ рассеивался. Колода раскрашенных карт и богато украшенные шатры несли на себе явные признаки изношенности: краски потускнели от времени, а толстая непромокаемая ткань шатров была оборвана и погрызена крысами. Острый запах жарящегося на костре мяса смешивался с густым отвратительным зловонием гниющего мусора и грязи.
Такие же кричаще одетые и оборванные, как и их лагерь, цыгане сидели в своих палатках; их темные глаза обшаривали толпу в постоянных поисках возможной наживы. Но один человек и один изорванный желтый шатер выделялись среди прочих. Мужчина был высок, на целых шесть дюймов возвышаясь над головами своих товарищей. Уголки его широкого тонкогубого рта были постоянно опущены в вечно насупленной гримасе, а глаза выражали не только алчность, как у его компаньонов, но и бритвенно-острую жестокость. Мужчина стоял перед своим несчастным скособоченным шатром, скрестив на груди мускулистые руки, и сверкал глумливой улыбкой, зазывая проходящую толпу.
— Заходите, люди добрые! — ревел он. — Заходите — и вы увидите ужасающее представление! Нечто столь уникальное, столь невообразимое, чего вам не покажут больше нигде в мире! Один раз в жизни! — понизив голос до заговорщицкого шепота, он обратился к маленькой группе совсем юных девушек — Прошу, леди. Зайдите посмотреть на Дитя Дьявола!
Девушки неуверенно остановились, уставившись на диковатого цыгана со смесью любопытства и страха. Переговариваясь, они старались заглянуть за его гигантскую тушу. Теребя кончик белой ленточки в волосах, одна из девушек наконец улыбнулась и шагнула вперед.
— Хорошо… Я хочу это увидеть! — смело провозгласила она.
Ее вытянутые вперед носки подчеркивали легкую выворотность характерной походки балерины. Девушка оглянулась через плечо на своих товарок.
— Ну?! — требовательно позвала она, приглашая их за собой.
Остальные медленно двинулись вперед, с опаской следуя за заводилой. Задержавшись на мгновение снаружи, молодая девушка с красивыми рыжеватыми волосами стиснула пальцами край своего плаща. Она смерила цыгана и шатер неодобрительным взглядом, затем тяжело вздохнула и шагнула за откидное полотнище входа. Часто моргая в полумраке шатра, девушка протолкнулась поближе к первому ряду толпы.
Огромная зарешеченная железная клетка возвышалась на платформе посреди шатра. Помещение наполняла затхлая вонь перепревшей соломы, из-за чего большинство девушек с отвращением зажало носы. Игнорируя запах, рыжеволосая девушка решительно развернулась и взглянула на цыгана, который зашел в шатер, сжимая в руке небольшой стек. Приблизившись к боковой стенке клетки, мужчина нащупал ржавый замок и распахнул маленькую дверцу. Войдя в клетку, он нагнулся и ткнул стеком неподвижный комок на полу. Когда цыган прекратил свои тычки и осыпал лежащую ничком фигуру ужасными ударами кнута, та издала слабый стон. Толпа шумно подавилась вдохом, осознав, что фигура на полу принадлежит человеку, а не животному.
Разинув рот от внезапно нахлынувшего ужаса, рыжеволосая девушка двинулась вперед и ухватилась за прутья клетки. Вглядевшись, она поймала жгучий блеск пары глаз, пристально глядящих на нее из темноты. Комок на полу медленно принял вертикальное положение, оказавшись мальчиком примерно тринадцати лет от роду. Опершись на тонкую, как палочка, руку, мальчик поднял другую чумазую руку, чтобы поправить мешок, покрывающий его голову, дабы дырки для глаз оказались посреди лица. Тяжело дыша и прижимая к себе маленькую серую игрушечную обезьянку, он обвел людей, сгрудившихся вокруг клетки, взглядом, выражавшим усталую покорность.
Словно по сигналу, цыган протянул руку и сграбастал грубую маску мальчика. Тот издал слабый крик и начал вырываться из хватки своего тюремщика, но вскоре полностью обессилел. Снова избив мальчика, мужчина зловеще загоготал.
— А теперь приготовьтесь к ужасающему появлению Дитя Дьявола! — объявил он, одновременно театральным жестом сдергивая маску.
Крики прорезали его разум подобно тому, как раскаленная пуля пронзает плоть, оставляя за собой кровь, боль и разрушение. Хотя реакция толпы была ожидаемой, возможно, даже объяснимой, мальчик не мог остановить сотрясающую его тело дрожь страха. Погрузившись в себя, как он часто делал, когда окружающий мир становился невыносимо ужасным, мальчик вместо этого вызвал из памяти все хранившиеся там прекрасные грезы.
Воображая блеск шелкового шейного платка, оборку синего хлопкового платья, смутно запомнившуюся улыбку, он перебирал те немногие воспоминания о красоте, которыми владел. Теми же воспоминаниями он грезил и минуту назад. Он старался хоть на мгновение удержать большинство фантазий в фокусе. Картины, которые, как он знал, были когда-то такими ясными, теперь отказывались превращаться в нечто большее, нежели смутные образы. Казалось, он каждый день терял большую часть своих грез и воспоминаний в окружающей его неумолимой безысходности. Когда это случалось, он с трудом мог вспомнить времена до цыган. Оплакивая потерю, мальчик оставил эти попытки и довольствовался картинами, которые еще могли представать перед его мысленным взором. Полностью поглощенный фантазией, он едва чувствовал укусы цыганского кнута на своих плечах.
Только когда мужчина выхватил из рук мальчика его единственное имущество, тот наконец открыл глаза, с тяжелым сердцем возвращаясь в реальность. Мечта о ленточках и улыбках улетучилась, едва он заметил злобный взгляд своего тюремщика.
— Маленькое чудовище! Пытаешься пустить меня по миру? Они все разбежались, потому что ты вынуждаешь бить тебя слишком сильно!! В следующий раз будь посговорчивее или я придушу тебя! — взглянув на игрушку в своей руке, цыган медленно расплылся в гнусной улыбке. — Но, кажется, тогда я могу никогда на тебе не заработать. Думаю, пришло время преподать тебе небольшой урок реальной жизни. — Подняв игрушечную обезьянку, цыган обхватил своими ручищами ее голову и принялся откручивать, явно намереваясь порвать обезьянку в клочья.
Мальчик смотрел, как цыган разрывает игрушку на части, и в его маленьком теле вскипала ослепляющая ярость. Кровавая пелена застлала ему глаза, он вскочил на ноги, и в его руке как по мановению волшебной палочки возник короткий отрезок веревки. Он оскалился, все осознанные мысли внезапно исчезли, сметенные алым водоворотом давно сдерживаемого гнева.
Снова обретя способность мыслить ясно, мальчик обнаружил себя стоящим над мертвым телом своего давнего тюремщика. Наклонившись, он бесшумно поднял растерзанную игрушку и грубую маску. После водворения маски на место, сердце мальчика пустилось вскачь — он увидел веревку, обмотанную вокруг шеи цыгана. Он не сожалел о смерти старика — на самом деле он упивался свободой, которая разливалась по венам, — но страшился, что его могут обнаружить, страшился неминуемой кары.
Тихое «ах» снаружи клетки заставило его резко вскинуть голову. Рыжеволосая девушка, на несколько лет старше его, стояла за решеткой, ее глаза перебегали с мертвеца на ноги мальчика. Оцепенев от ужаса, он ждал ее крика, который возвестит всем о его преступлении. Когда вместо этого она бросилась вперед и предложила свою руку, он не знал, что делать.
— Быстро идем со мной, или они тебя арестуют! — украдкой шепнула она, схватив его за руку и вытащив из клетки.
Убегая с девушкой через заднюю стенку шатра, он услышал нарастающий за спиной крик обнаружившего страшную находку. Они мчались по улицам Парижа, пока ноги мальчика не начали гореть от усталости, а легкие не взбунтовались, отказываясь пропускать воздух. Наконец девушка замедлила шаг и потянула его в сторону высокого здания. Открыв воротца, она втолкнула его в темнеющее за ними отверстие.
— Не бойся, — прошептала она. — Это верхние подвалы оперного театра. Мы храним тут старый реквизит. Ты можешь оставаться столько, сколько тебе нужно, но никто не должен знать, что ты здесь. Никто не должен знать, что я привела тебя сюда. Ты… Ты должен быть словно призрак, иначе не будешь в безопасности.
Посмотрев на окружающие его вещи, Эрик протянул руку и осторожно провел пальцами по рулону бракованного малинового шелка. Глубоко вздохнув от ощущения ткани под подушечками, он закрыл глаза. Нечто внутри него, что так долго оставалось сломленным, менялось и, кажется, вставало на свое законное место. Он почувствовал, что наконец-то нашел место, где мог бы остаться.
— Призрак? — повторил он мечтательно. — Да… Это было бы здорово.
Вдруг неясно вырисовывающиеся стены и темнеющие кустки декораций задрожали и начали пьяно кружиться. Раздробившаяся на миллион осколков тьма расползалась по швам. Ловя ртом воздух, молодая женщина резко проснулась, ее взгляд заметался по тускло освещенной спальне. Приложив трясущуюся руку ко лбу, она сосредоточилась на том, чтобы унять отчаянно колотящееся сердце; воспоминания о сне замерцали и потускнели.
— Проклятье. Только не опять…
Глава 1: Слово предостережения
Глава 1: Слово предостережения
Париж, 1871 год.
Париж, 1871 год.
На заднем плане монотонно тикали часы. Брилл Донован стоически сидела в кабинете директоров Опера Популер, успешно скрывая за внешним спокойствием теснящееся в груди нетерпение. Одетая в скромное черное платье с высоким воротом, наглухо застегнутым под подбородком, молодая ирландка казалась олицетворением благоразумия и выглядела старше своих двадцати пяти лет. По моде сдвинутая набок черная бархатная шляпка намеренно скрывала до странного белые волосы, стянутые на затылке в строгий пучок. Завершали скромный наряд необычные очки с затемненными стеклами, примостившиеся у девушки на носу, которые защищали ее дымчатые глаза от льющегося сквозь ближайшее окно солнечного света.
Брилл вздохнула и бросила взгляд на часы. Директора, с которыми ей не удалось встретиться, заставили ее прождать уже около часа, а она, несмотря на невозмутимый вид, не отличалась терпением. Ей, привыкшей к решительным действиям и быстрым результатам, было чертовски тяжело просто ждать, сидеть и ничего не делать.
«Надо было настоять на встрече. Какая глупость, что я этого не сделала», — подумала Брилл, беспокойно ерзая в большом кожаном кресле, но так и не сумев устроиться с комфортом из-за впивающегося в ребра корсета из китового уса.
Брилл снова вздохнула. Тщательно взлелеянная ею маска невозмутимости трещала по швам. Чтобы скоротать время, она перечислила про себя всю работу, которая ждала ее дома, но это занятие лишь еще больше ее разозлило. «Сначала я должна разобрать свой треклятый рабочий стол. Сейчас он выглядит так, будто по нему пронесся ураган. Затем, конечно же, я должна вычистить коровник и повесить белье сушиться. Господи, почему в сутках так мало часов. Ох, даже думать не хочу об этом!»
Сама мысль об ожидающей работе по хозяйству посылала вдоль ее позвоночника дрожь ужаса. Не секрет, что она была беспомощна, когда дело касалось домашних дел. Хотя Брилл усердно трудилась, чтобы доказать себе обратное, она знала, что никогда не добьется того состояния кухни, которое отвечало бы требованиям, предъявляемым женскому полу. Еще более раздраженная, чем раньше, Брилл медленно начала постукивать ногтями по подлокотнику, добавляя новый ритм к тиканью секундной стрелки на циферблате.
«Что я вообще тут делаю? — спросила она себя, озабоченно наморщив лоб. — Разумеется, это глупость».
Она вновь вздохнула, в сотый раз переведя взгляд дымчато-серых глаз на часы и отметив, что прошло еще пять минут. Брилл раздраженно поджала губы. Она уже изнемогала, нетерпеливое ожидание выхолодилось в гнев, превративший ее глаза в блистающие кусочки льда.
«Ну право же, чего еще можно было ждать? Конечно, я должна была вечность просидеть в этом пыльном кабинете. Эти люди театра известны в основном безответственностью и непрактичностью, — брюзжала она про себя, пытаясь занять ум чем угодно, кроме причины своего спонтанного визита в здание Оперы. Куда легче иметь дело с гневом, чем с тревогой, которая ворочалась в ее внутренностях. — Я должна идти…»
И все же Брилл оставалась на месте, потому что вопреки своим естественным сомнениям пришла этим утром в Оперу с одной-единственной целью — поговорить с управляющими театра. Эта утренняя поездка из ее дома в окрестностях Парижа, была, в лучшем случае, импульсивной, но Брилл не смогла больше оставаться в стороне. Она знала, что имеющаяся у нее информация жизненно важна; она сказала об этом секретарю директоров сразу по прибытии. Но, несмотря на это, ей приходится ждать в одном из захламленных директорских кабинетов, как какому-нибудь уличному оборванцу.
Покручивая золотое обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки, она тихо препиралась сама с собой: «Конечно, не имеет значения, если я просто уйду. В конце концов, я могу ошибаться. Это все может оказаться лишь тратой времени. Я определенно могла ошибиться… Но… с другой стороны… что, если я не ошиблась?»
Покачав головой от отвращения к собственной нерешительности, Брилл наконец встала, быстро схватив свою сумочку и зимний плащ. Широким жестом она накинула плащ на голову и позволила ему опуститься на плечи. Она двинулась прямиком к двери, на ходу застегивая плащ и почти не глядя, куда идет, отвлекшись на борьбу с застежкой. В этот момент дверь распахнулась, едва не ударив ее по голове.
Человек, вошедший в комнату, слегка задохнулся от удивления, увидев девушку, и поспешно подхватил ее под локоть, когда та отшатнулась.
— Прошу прощения, мадемуазель, — торопливо проговорил седоволосый мужчина, одарив ее быстрой тревожной улыбкой, затем отпустил и повернулся, чтобы закрыть дверь. — Извините за задержку. Так много… вопросов возникает, когда управляешь Оперой. Я месье Андре, один из директоров, — заявил он, садясь за огромный стол красного дерева, который загромождал маленькую комнатку. Его глаза, хотя и казались напряженными от непонятного волнения, быстро скользнули по фигуре Брилл, мгновенно оценив стиль и покрой платья перед тем, как подняться к лицу. Удостоверившись, что перед ним добропорядочная леди, он открыл рот, чтобы заговорить, но запнулся, уставившись на поразивший его цвет ее волос.
Брилл только кивнула, принимая извинения, и чопорно вернулась на место, нарочно игнорируя его вульгарнейшим образом вытаращенные глаза. Она привыкла к изумленным взглядам. Люди просто не могли постичь, как столь юное лицо могут обрамлять белоснежные волосы, которые более пристали старухе, так же, как и не могли принять дымчато-палевый цвет ее глаз. Ее внешность всегда вызывала некоторую неловкость, куда бы она не пошла. Она была диковинкой, но смирилась с этим и продолжала жить, не позволяя чему-то столь тривиальному, как внешность, нарушать свой жизненный уклад. Были вещи куда поважнее. Вроде попытки точно определится с тем, что она собирается сказать сейчас, когда все пути к отступлению отрезаны.
Плотно зажав сумочку между колен, Брилл сосредоточила взгляд на полу, ее мысли неслись вскачь, не зная, на чем остановиться. Удерживая на лице нейтральное, спокойное выражение, она отчаянно пыталась вспомнить речь, подготовленную по пути в Оперу. Брилл надеялась, что в ее силах составить несколько предложений, чтобы сообщить известную ей информацию и не выглядеть при этом законченной лунатичкой. Но теперь, когда она столкнулась с необходимостью на самом деле повторить это вслух, все слова вылетели из головы.
— Месье Андре. Меня зовут Брилл Донован, — начала она осторожно; ее французский был приправлен очаровательным ирландским акцентом.
Тот кивнул, по-видимому, смутно припоминая ее фамилию. В кругу его знакомств имена элиты упоминали чуть ли не в каждом разговоре. Поэтому неудивительно, что он признал фамилию Донован как принадлежащую иностранцам и богачам. Андре поднял свои усталые, тревожные глаза, зафиксировав заискивающе-внимательный взгляд прямо на лице Брилл; его интерес к ее внешности задевал. Брилл тоже задумчиво подняла свои большие глаза и встретилась с ним взглядом. Понимание того, что сейчас она завладела его вниманием, вернуло ей часть утраченной уверенности.
— Я знаю, моя просьба о встрече с вами может выглядеть немного необычно и показаться слишком поспешной, но я должна сказать вам кое-что очень важное, — заявила Брилл, надеясь, что голос не выдал ее неуверенность.
Андре секунду смотрел на нее в замешательстве, явно пытаясь предугадать причины, которые она собирается раскрыть. Он нахмурился еще сильнее, но оставался нем, будто приглашая ее продолжать. Брилл прочистила горло и сделала успокаивающий вдох. «Не могу поверить, что собираюсь попробовать сказать ему это. Господи, мне повезет, если он не вызовет власти. В смысле… это звучит безумно даже для меня, а я — та, кто скажет это! Но кто-то должен предупредить его. Мне просто не повезло, что этим кем-то должна быть я».
Брилл расправила плечи и набрала в грудь воздуха:
— Месье, я должна предупредить вас. Я склонна верить, что этот оперный театр в большой опасности. Беда неминуема. Вы должны быстро что-нибудь сделать, или люди будут уби…
Пока она продиралась сквозь частично припомненную речь, Андре постепенно мрачнел. Вежливая мина, которую он нацепил ранее, сползла, лицо побелело от ярости, подчеркнув темные круги под глазами. Вскочив на ноги, Андре мгновенно обогнул массивный стол, схватил Брилл за миниатюрное запястье и без малейшего колебания вздернул на ноги.
— Кто велел вам это сказать? — прошипел он, оглядывая комнату; его глаза раздраженно обшаривали каждый затененный угол. Хорошенько встряхнув Брилл, Андре потребовал ответа: — Кто?!
Та уставилась на него, разинув рот, шокированная его вспышкой настолько, что потеряла дар речи. Не привыкшая к иному обращению, нежели надлежащее уважение, оказываемое ее полу, Брилл застыла в его хватке; пятна румянца окрасили ее бледные щеки. Момент напряженной тишины длился, пока ее шок не превратился в острое негодование, а затем в гнев. В ее глазах сверкнула ярость, сделав их темными и тяжелыми, как речные камни, но лицо застыло маской ледяного спокойствия. Брилл мысленно нацепила тяжелую броню и приготовилась к битве. Она медленно отцепила пальцы Андре от своего запястья, отбросив его руку в сторону.
— Я пришла по своей воле, месье. Никто не посылал меня передать вам столь безрадостные новости. Мне не доставляет никакого удовольствия находиться здесь, но я была вынуждена прийти. — Брилл сделала паузу, пристально посмотрев на Андре с неподобающей леди прямотой. — Но я вижу, что мое предупреждение излишне, поскольку вы уже испытываете некоторое волнение, если выражение вашего лица может служить тому свидетельством. Что должно было здесь произойти, чтобы побудить вас применить силу?
Брилл не могла не заметить бледный цвет лица директора, почти лишившегося красок от ее вопроса. Андре скрестил руки в защитном жесте, полностью игнорируя ее вопрос.
— Откуда у вас эта информация? — спросил он; его гнев выгорел до чего-то, похожего на панику.
Брилл надеялась пропустить этот маленький эпизод, надеялась, что он не задаст этот конкретный вопрос. Потерев запястья, которые директор сжимал несколько секунд назад, она тянула время. «Вот оно. Он подумает, что я сумасшедшая. Мне точно не стоило приходить…»
— Месье, я не сомневаюсь, что это прозвучит безумно. Не могу сказать точно, почему знаю это, но должна уверить вас, что я просто знаю, что здесь случится что-то ужасное. — Так как Андре продолжал смотреть на нее, Брилл добавила с неудовольствием: — Время от времени… я вижу сны, показывающие события, которые только должны произойти. — Внутренне сжавшись от того, как нелепо, даже в ее глазах, прозвучали эти слова, Брилл ждала реакции Андре на свое откровение.
Перед тем как заговорить, директор с присвистом вздохнул и привел в порядок свой пиджак. Паника, которую поначалу вызвали ее слова, быстро пошла на убыль, сменяясь тем, что можно было описать только как радость и облегчение.
— О? И когда вы видели этот сон? — спросил он.
Слегка испуганная его довольно хладнокровным ответом, Брилл помедлила.
— Ох… ну, он мне снится постоянно. Я видела его всю последнюю неделю или около того…
Кивнув головой, словно он внимательно слушал, Андре прервал ее:
— И что именно вам снилось? Какой злой рок нас поджидает?
Чувствуя, как румянец разливается по щекам, Брилл покачала головой:
— Обычно после пробуждения я не могу вспомнить подробности, но я…
— Мадам, — вздохнул Андре, и в его голосе проскользнули покровительственные нотки, — довольно игр. Вы не можете рассказать подробности, потому что эта история просто плод вашего воображения. — Сделав паузу, Андре поправил свой пиджак более тщательно.
— Месье, я клянусь, что не лгу вам. Мои опасения небеспочвенны! — возразила Брилл, несмотря на то, что неверие директора ранило ее гордость.
Жестом призвав ее к молчанию, Андре продолжил, будто она и не говорила:
— Я уважаю вашу фамилию, но для меня очевидно, что ваши родители недостаточно держали вас в узде. Я знаю, что некоторые домохозяйки из среднего класса развлекаются подобными воображаемыми вещами. Но я никак не ожидал такого от женщины, связанной с семьей Донован. Ваш муж знает, что вы здесь?
Брилл напряглась от его слов, ее руки будто сами собой сжались в кулаки.
— Месье, я не замужем. Я…
Прервав ее, Андре со смехом добавил:
— Ах… Жаль, что у такой привлекательной девушки, как вы, нет мужа. Неудивительно, что вы даете волю своему воображению.
Брилл с силой сжала челюсти, застыв от ярости, вызванной столь бестактной речью.
— Мой муж умер четыре года назад, месье, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Он был офицером. Пуля оборвала его жизнь прежде, чем он исполнил свой долг. Я не замужем, потому что я вдова.
Андре умолк, на его лице на мгновение отразилась жалость, но потом он вновь вернулся к прерванному разговору:
— Я благодарен вам за беспокойство, но оперный театр в полной безопасности, уверяю вас. Ваше… ощущение неверно. Скоро мы избавимся от всех привидений, которые преследуют это место. — Он улыбнулся последней мысли. — В вашем предупреждении нет необходимости. Думаю, вы можете обсудить это с подругами. Уверен, они оценят ваши пророчества.
Брилл задохнулась, возмущенная этим неприкрытым отказом, однако прежде чем она смогла выдавить протест, директор вывел ее из кабинета, твердой рукой подталкивая в спину. Уже в коридоре Андре удостоил ее кивка и развернулся, захлопывая дверь перед ее носом. Брилл осталась снаружи, ее дымчатые глаза сверкнули сталью.
— Вы не знаете, что делаете, месье! Вы ошибаетесь, веря в свою безопасность! — воскликнула она, ее акцент от гнева стал более заметен.
Резко выдохнув, Брилл прислушалась к своим последним словам, пугающе повисшим в прохладном воздухе облицованного камнем коридора. Отойдя от двери, она скрестила руки на груди; вдоль ее позвоночника пробежал холодок. Видимо, нервозность Андре подействовала и на нее, потому что Брилл неожиданно явственно ощутила, что за ней наблюдают. Окинув взглядом пустынный коридор, она заколебалась на мгновение, а затем медленно повернулась и направилась к выходу из театра.
— Не то чтобы я ожидала чего-то другого, — прошептала она себе. — Кто в здравом уме поверил бы подобной истории от какой-то странной женщины, которая забрела с улицы? Я бы, например, не поверила… будь я на их месте.
Достав пару зимних перчаток из сумочки, Брилл прикусила нижнюю губу; грызущее чувство абсолютного смятения на время заставило ее забыть, почему она вообще дала себе труд приехать сюда. «Не думала, что он может выставить меня так скоро. О, боже… как унизительно».
Перед входной дверью Брилл помедлила, оглянувшись через плечо на массивную мраморную лестницу, обрамляющую фойе. Он медленно окинула взглядом тени, устилающие пустынный холл, и ее захлестнули тревога и неуверенность, которые она испытывала последние несколько дней. То же ощущение страха, что отравляло ее сны, поднималось в горле, почти перекрыв дыхание. Взгляд Брилл смягчился, потеряв холодную остроту гнева, когда тревога взяла верх; она сжала кулаки в предчувствии надвигающегося ужаса.
— Дураки… — выдохнула Брилл. — Скоро их мир рухнет им на головы, а они еще даже не знают об этом.
Прикусив нижнюю губу, Брилл отвернулась от роскоши здания Оперы и шагнула в залитый солнечным светом холодный зимний день, зная, что больше ничего не может сделать, чтобы убедить остальных в том, что ей известно. Поправив на носу свои темные очки, она заторопилась по холодному воздуху и быстро влезла в неказистый черный экипаж, ожидавший на обочине.
Мужчина, окутанный тенями, наблюдал, как одетая в черное фигура Брилл исчезает за дверями в зимнем дне. Он подслушал интересную маленькую сценку, произошедшую между его слабоумным директором и этой странной девушкой.
«Так они намереваются вскоре избавиться от меня? — подумал он, и дикая ухмылка раздвинула его губы, обнажая ряд безупречно ровных белых зубов. — Какая нелепость…»
Мужчина пристально смотрел в никуда, потерявшись в вихре собственных мыслей, и его поразительно синие глаза сияли с пугающей силой. Вскоре воплотится в жизнь план, призванный наконец-то подтвердить его право на ту, что уже ему принадлежит. Вечер премьеры «Дон Жуана», его оперы, был назначен на конец недели. «Они думают, что такие умные. Пробуют перехитрить хитреца. Но мне известна их игра».
Его ухмылка стала шире, исказив левую сторону лица в гротескном выражении, граничащем с безумием; другая половина кривой гримасы осталась скрытой под гладкой белой маской, покрывающей половину его лица. Эффект от бесстрастной фарфоровой стороны бок о бок со столь темной яростью был тревожным, лишь подчеркивая неуравновешенность и отчаяние человека под маской.
Подняв руку, чтобы поправить маску привычным до автоматизма жестом, таинственный мужчина продолжал невидящим взором оглядывать парадный вход театра. Он медленно вдохнул, пытаясь на краткий миг обуздать метание мыслей.
Его ухмылка поблекла, а лицо стало опустошенным, как у человека, которому слишком хорошо знакомо отчаяние. На секунду его разум успокоился, а гнев утих, оставив после себя зияющую пропасть тоски и печали, способной накрыть все вокруг. Его пронзило острое жало отвергнутой любви, и пропасть разверзлась шире, грозя окончательно поглотить его и ввергнуть во тьму. «Она не желает меня. Наверное, и никогда не желала. Все это время я любил ее, но… но она не желает меня».
Скривившись, будто угнездившаяся в нем боль превратилась в живое существо, мужчина сбросил тонкую пленку спокойствия и рассудительности, вновь укутавшись спасительным огнем всепожирающей ярости. Пока разум мужчины ворошил осколки его разбитого сердца, он сосредоточился на последней фразе незнакомки. Повторяя их снова и снова, чтобы не думать ни о чем другом, очищая мысли, чтобы только лишь ее слова бесконечно отдавались в его черепе. «Скоро их мир рухнет им на головы».
«Рухнет им на головы… на головы… Да… Да, это можно устроить». И когда мужчина тихо произнес эти слова, ужасная идея завладела его разгоряченным разумом.
Он взглянул вверх, прямо туда, где в соседней комнате висела фантастическая люстра, ухмылка превратилась в зловещую улыбку. Придумав финальный аккорд, придавший его плану окончательный вид, мужчина развернулся на каблуках и крадучись направился по боковому коридору. Взмахнув своим безукоризненно сшитым черным плащом, Призрак Оперы исчез в тенях.
Глава 2: Скрытая угроза
Глава 2: Скрытая угроза
До представления новой оперы «Дон Жуан» оставалось всего три дня, и царивший в театре обычный предпремьерный хаос лишь усугублялся таинственным происхождением пьесы. Обычно каждая репетиция проходила в напряжении, доводившем актеров до истерики: их взгляды неизменно притягивала царящая над сценой темнота. Никто — от самого дюжего рабочего сцены до самой циничной уборщицы — не осмеливался выходить из комнат поодиночке. Они жили будто в осаде, под гнетом неведомой и невидимой силы.
А сейчас половина работников театра побывала на маскараде, где Призрак, размахивая шпагой, вручил директорам свою пьесу. Им исключительно не повезло узнать, что в стенах Опера Популер следует бояться куда большего, нежели просто тени и сквозняки, что меж мерцающих газовых светильников властвует нечто более материальное, нежели привидение. Теперь в их ночные кошмары проник человек в маске.
Необычность самой оперы тоже не успокаивала страх актеров — а скорее лишь усиливала его. Наполненная неприкрытым сексуальным напряжением и неудовлетворенностью работа откровенно шокировала всех участников, но при этом вызывала ощущение захватывающего дух чуда даже в самых непоколебимых и черствых сердцах. То, что Призрак лично написал «Дон Жуан» и потребовал распределить роли совершенно особенным образом, стало последней искрой, которая взорвала все бурлившие в театре слухи, подобно пороховой бочке.
Теперь каждый знал, что Кристина вновь получила ведущую партию сопрано, как гласили указания на первой странице партитуры, — факт, о котором чесали языками очень многие. И то, что чуть раньше в этом году Кристина была похищена Призраком, давно уже стало главной сплетней среди уборщиц. Несколько вполне заслуживающих доверия свидетелей утверждало, будто она отсутствовала всю ночь и половину следующего дня. Исчезновение Кристины было тем более поразительно, что, когда пропажу заметили, дверь в ее гримерную была заперта снаружи. Как девушка могла просочиться сквозь прочный дуб и каменные стены, было необъяснимо — разве что ее забрал Призрак. Основываясь на этих престранных обстоятельствах и более всего на привилегированном положении Кристины, многие начали думать, что юная дива состоит в сговоре с третирующим весь оперный театр таинственным мужчиной.
Но, конечно, те, кто был близко знаком с мадемуазель Даае, высмеивали эти нелепые обвинения. Они знали, что скорее уж Карлотта выучится играть в оставшиеся три дня, чем Кристина намеренно навредит кому бы то ни было. Девушка была слишком молодым и слишком тихим созданием, чтобы дать почву этим грязным слухам. Ее сердце было, что называется открытой книгой: его с одинаковой легкостью можно было прочесть и исписать — и определенно не в ее натуре было образовывать гнусные союзы с безумцами. Сторонники Кристины, в отличие от сплетников, открыто отстаивали свое мнение, так что заинтересованным сторонам не составляло труда собрать информацию о юной певице и ее недавних неудачах.
— Вы правда верите, что привидение не только похитило одну из ваших актрис, но и написало оперу? — с ноткой сарказма спросила Брилл.
Повисла долгая тяжелая пауза, во время которой она переводила взгляд с одной случайно встреченной хористки на другую. Когда те с энтузиазмом закивали, Брилл возвела очи к стропилам. «Это сводит меня с ума. Как кто-то может верить подобным небылицам? Это же противоречит всякой логике».
Не без трепета вернувшись в Опера Популер, теперь Брилл блуждала по лабиринту закулисья, пытаясь отыскать зацепку — любую зацепку — к тому, на что именно ей указывали сны. Несколько дней назад, возвратившись домой, она поняла, что, несмотря на унизительную встречу с Андре, совесть просто не позволит ей остаться в стороне, зная, что директора подвергают весь театр опасности.
Она задумчиво продолжила:
— И вы поставите эту пьесу всего за три дня?
Девушки снова кивнули; их улыбки медленно истаяли.
— Да, мадам, мы должны успеть. Новые директора совершили ошибку, бросив ему вызов. У него тут повсюду глаза и уши. Когда Призрак выходит на охоту, от него не укрыться, — прошептала худенькая светловолосая хористка, нервно пробежавшись глазами по перекрытиям.
Брилл невозмутимо приподняла бровь и вслед за девушкой подняла взгляд на нависавшую над ними темноту. Темнота ответила им безмолвием. Уперев кулаки в бедра, Брилл покачала головой, глядя на нервно переминавшихся перед ней напуганных хористок. Она чувствовала себя обязанной просветить их насчет глупости театральных слухов.
— Слушайте меня внимательно, — начала она твердым голосом. — Привидений не бывает. Они просто плод воображения, или тени, или скорбь какого-нибудь бедолаги. Наука способна доказать многие поразительные вещи: существование микроскопических форм жизни, эволюцию, возраст самой Земли — но до сих пор ни один ученый не нашел доказательств того, что существуют привидения или другие формы духов. Определенно, из этих фактов можно сделать единственный достоверный и логичный вывод: привидений не бывает.
Обе девушки глазели на нее, разинув рот, явно благоговея перед внушительностью ее речи и не в силах выдавить ни слова. Никто прежде так открыто не заявлял о подобном с тех пор, как возникла легенда о Призраке.
— Поэтому можно с уверенностью сказать, что ваш Призрак Оперы должен быть чем-то совершенно другим. Скорее всего, тот, кого вы все так боитесь, — обыкновенный сбежавший сумасшедший… — Раздавшийся позади них грохот прервал Брилл посреди предложения. Обе хористки пронзительно взвизгнули и скрылись в тусклом коридоре закулисья, оставив Брилл в одиночестве.
Та же резко развернулась в сторону источника шума, на всякий случай подняв руки для самозащиты. Несколько белых прядей выбилось из ее прически, упав на лицо. Брилл стояла с бешено стучащим сердцем, ожидая нападения и обшаривая взглядом окружающее пространство: страх хористок передался и ей, и от каждой тени ее душа едва не уходила в пятки. Внезапно виновник переполоха вышел на свет и мяукнул. Брилл с облегчением расслабилась, когда к ней протопал толстый полосатый кот и принялся тереться об ее черную юбку. Она наклонилась и, подняв кота, почесала его за ушами.
— Ах ты, скверный котяра, переворачиваешь тут все и терроризируешь хористок. — Слабая улыбка озарила ее обычно бесстрастное лицо. Брилл гладила кота, дожидаясь, когда наконец сердце перестанет так колотиться. — Наверное, ты и есть настоящий Призрак Оперы. Да? Не думаю, что половина здешних простофиль заметит разницу. И ты, бесспорно, нагнал на меня страху, несмотря на все мои отважные речи. — Кот смотрел на нее огромными золотистыми глазами и на шутку не реагировал.
Брилл вздохнула и отпустила полосатика, вспомнив причину своего возвращения в театр. «Надо выяснить причину этого ужасного ощущения, омрачающего все мои мысли. Оно становится хуже с каждым днем. Я едва могу думать о чем-то другом». Ее растущую тревогу подтверждали темные тени вокруг глаз. Брилл осторожно пошла по коридору; полосатый кот следовал за ней по пятам.
Она надеялась, что предыдущее вмешательство утихомирит грызущую ее совесть. Иногда, чтобы развеять ее странные ощущения, хватало простого предупреждения. К сожалению, на этот раз все пошло не так, как должно было. Несмотря на встречу с месье Андре и ее предостережение, последние несколько ночей ее мучили кошмары, слишком жуткие, чтобы вспомнить их наутро. Брилл просыпалась задолго до рассвета, с криком и в холодном поту. Она не знала почему. И ненавидела это незнание.
По прошествии дней сны стали отчетливее, хотя и ненамного. Теперь Брилл могла вспомнить красный бархат кресел зрительного зала Оперы и жар обрушивающегося сверху ужасного огня. Но что пробирало ее до костей, так это крики сотен паникующих людей. Помимо этих скудных деталей, Брилл по-прежнему оставалась в неведении, что же уготовано театру в будущем. Именно сны в итоге вновь привели ее в стены Опера Популер. Сны сводили ее с ума.
Ранее этим утром, проснувшись от очередного кошмара, Брилл составила план, как успешно проникнуть в Оперу. Учитывая, чем закончилась ее первая — она же последняя — встреча с руководством, она была уверена, что ее вышвырнут из театра, как только она попадется кому-нибудь на глаза. Однако ее волнения оказались беспочвенны: пробраться тайком было потрясающе легко — она просто вошла в двери. Зайдя за кулисы и ожидая, что ее в любой момент могут задержать, Брилл была удивлена, что никто даже не обратил на нее внимания. На самом деле вокруг не было никого, кто мог бы остановить ее. Бесконечные переходы и коридоры были совершенно пустынны: гулкие и темные, они на вид безо всякой системы тянулись во всех направлениях.
И сейчас, когда Брилл разглядывала странную коллекцию чучел животных, стоявшую в «лесу» из десятифутовых греческих колонн по обе стороны от нее, она ощущала разлившееся, кажется, в самом воздухе, беспочвенное напряжение. «Боже, должно быть, байки этих девушек подействовали и на меня… мне стало не по себе ни с того ни с сего. Это место выглядит таким странным без толп народу. Наверное, большая часть труппы прячется по комнатам. Они все боятся этого своего привидения. Бедолаги…»
Достав из нагрудного кармана свои затемненные очки, Брилл шагнула на участок за сценой, что был освещен лучше прочих; по счастью, он был свободен от неясного присутствия поломанного реквизита. Насколько она понимала, этот коридор вел в гримерные ведущих исполнителей. «Подозреваю, что та самая Кристина, о которой все судачат, живет где-то здесь. Со всеми этими разговорами о привидениях и похищении… наверное, мне придется занять очередь на звание главной сумасшедшей». От этой мысли Брилл тихонько рассмеялась, но сразу же прикрыла рот рукой, окончательно приглушая мягкий звук.
Ее смех быстро превратился в судорожный вздох, когда дверь в конце коридора резко распахнулась, с силой ударившись о стену. Грохот, с каким дерево ударилось о дерево, разнесся по тихому проходу, заставив Брилл слегка подпрыгнуть. В коридор, медленно пятясь, вышла молодая девушка с пышными вьющимися темными волосами. Даже на расстоянии было очевидно, что бедняжка находится на грани нервного срыва.
— Рауль, как я могу предать его? — всхлипывая, сказала девушку кому-то, стоявшему в комнате и не видному со стороны. — Он поддерживал меня в худшие годы моей жизни, подарил свою музыку, когда я умирала в безмолвии! — Ее голос становился все громче, опасно близко к истерике, пока она продолжала пятиться из комнаты. Свет, льющийся сквозь проем, осветил ее залитое слезами лицо. — Я не могу этого сделать! Я не могу все так закончить! Пожалуйста, пожалуйста, Рауль, не проси меня об этом! — Девушка с преисполненным муки стоном закрыла лицо ладонями и дала волю яростным рыданиям. Развернувшись, она бросилась прочь, едва не столкнувшись с Брилл, и скрылась за углом.
Привлекательный молодой человек с гладкими светлыми волосами, доходившими ему до плеч, выскочил за дверь и крикнул:
— Кристина! Это единственный выход! Кристина!
Крик превратился в раздраженное рычание, яркие голубые глаза юноши сверкали упорством и тревогой. Мгновение он смотрел вслед Кристине, затем осознал, что в коридоре есть кто-то помимо него, и вздрогнул, заметив стоящую неподалеку Брилл. Внезапно выпрямившись, он прочистил горло, тщетно пытаясь вернуть себе самообладание перед лицом незнакомки.
Брилл покрутила на пальце свое обручальное кольцо, чувствуя себя слегка не в своей тарелке под пытливым взглядом юноши, чувствуя, что невольно вмешалась в слишком интимную сцену, не предназначенную для глаз и ушей случайных свидетелей. Ее веселье полностью скрылось под привычной маской спокойствия.
— Прошу меня простить. Я не хотела прерывать вашу… э… беседу, — сказала Брилл с мягким акцентом.
Рауль как мог благожелательно покачал головой.
— Не извиняйтесь… мадам, — ответил он, после того как заметил на ее левой руке простое золотое кольцо. — Если уж на то пошло, это мы вас побеспокоили. — Он перевел взгляд с нее на коридор, где скрылась Кристина. Оправив свой жилет, он шагнул вперед, чтобы последовать за девушкой.
Когда Рауль проходил мимо нее, Брилл ощутила, как по сердцу пробежал холодок, и обнаружила, что ее рука, будто движимая неведомой силой, хватает юношу за рукав пальто. Тот с едва сдерживаемым хорошими манерами гневом развернулся к ней, но широко распахнутые, искренние глаза Брилл мигом смягчили его растущее раздражение.
— Прошу, месье. Что бы ни случилось в следующие три дня. Не позволяйте себе забыть о сострадании, — выпалила Брилл. — Это важно: даже во тьме, где никто не видит, останьтесь милосердным, — закончила она и содрогнулась. Загадочность слов, слетевших с ее собственных губ, заставила ее резко покраснеть. Брилл поспешно отпустила Рауля и заправила за ухо выбившуюся прядь. «Откуда это взялось? Я даже не знаю этого человека!»
Рауль пару секунд глядел на нее с недоумением, затем на его лице проступило осторожное понимание. Он решительно вздернул подбородок и перевел ожесточившийся взгляд с ее лица на коридор, к двери гримерки Кристины.
— Увы, мадам, некоторые ситуации требуют забыть о сочувствии. Подобная деликатность неуместна в отношении того, кто уже продал душу Сатане. Я не собираюсь давать послабление подобному человеку — не после всей той боли, что он причинил. — Его мягкий голос стал опасно низким, хотя в глазах все же промелькнула печаль.
Брилл, не сумев сдержать удивления, открыла было рот, чтобы возразить, но Рауль покачал головой и отступил.
— Простите, мадам, но я вынужден откланяться. Меня еще ждут дела. — Он развернулся и быстрым шагом удалился на поиски Кристины. На полпути он остановился и повернулся обратно к Брилл. — Послушайте доброго совета, мадам, покиньте это проклятое место, пока оно не отравило еще и вашу жизнь. — И с этим напутствием Рауль откланялся окончательно.
Оставшись одна, Брилл витиевато выругалась себе под нос — большей части этих, столь неподобающих леди ругательств ее давным-давно научил ее брат Коннер. Выпустив пар, она разгладила свою черную бархатную юбку и взяла себя в руки. Сжав губы, она постаралась расслабиться.
— Вся эта ситуация — полный провал! — пробурчала она в опустевший коридор. Привыкнув разговаривать сама с собой, когда не может решить проблему, Брилл и сейчас поддалась этой давней привычке, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации. — Мои предостережения пропускают мимо ушей. Хотя не могу винить их — даже я не знаю, о чем их предупреждаю. Этот Призрак Оперы их всех запугал. Не верится, что столько взрослых людей поверили в столь нелепую историю. Надо благодарить судьбу, что я родилась не такой легковерной.
Брилл вздохнула и пошла в ту сторону, где, как она помнила, должна находиться сцена. Пока она приближалась к своей цели, гул множества повышающихся и понижающихся голосов медленно становился все громче. Брилл остановилась слева от сцены, до странного завороженная звуками, слетающими с губ репетирующих, ее раздражение быстро испарилось. Прислонившись к ближайшей стене, она ощутила, как ее тревоги уплывают под напором омывающих ее почти магических волн звука. «Забавно… — отстраненно размышляла Брилл. — Никогда раньше не думала, что мне нравится опера».
Богатые переливы баритонов и альтов, украшенные парящими высотами сопрано; каждая нота изумительным образом вплеталась в совершенство общей мелодии, и даже Брилл, у которой не было музыкального таланта, могла сказать, что это гениально. Она прижала руку к сердцу и невольно закрыла глаза. Никогда прежде она так не реагировала на музыку. Как будто ноты заключали в себе квинтэссенцию каждой человеческой эмоции.
На мгновение Брилл едва ли не впала в транс, но вдруг ее ушей достиг странный шум, перекрывший музыку. Мягкий трепещущий звук, сопровождаемый шорохом и поскрипыванием старых веревок, раздавался прямо над ее головой, во мраке стропил. Удивляясь странному звуку, она распахнула глаза и задрала голову. Нахмурившись, Брилл сняла затемненные очки, пытаясь рассмотреть хоть что-то в клубящейся над ней темноте. Из теней спорхнул маленький объект и спланировал к ее ногам; Брилл потрясенно осознала, что это конверт.
Машинально наклонившись и подняв письмо, она перевернула его и с недоумением посмотрела на красную сургучную печать в виде черепа. «Как странно. Это место продолжает преподносить сюрпризы». Брилл снова глянула вверх, затем открыла письмо — природное любопытство взяло верх. Она нахмурилась еще сильнее — и внезапно застыла, прочитав послание.
«Дорогая мадам Донован,
Ваши визиты в мой театр становятся все более и более занимательными. Сначала это была интерлюдия с моим слабоумным директором, а теперь распространение слухов среди никудышных хористок. Я нахожу странным, что женщина вашего положения ведет себя подобным образом. Я нахожу совершенно неподобающим леди, мадам, что вы суете нос не в свое дело.
Уверен, что в настоящий момент вы начали осознавать, что ваши усилия тщетны. За этими кулисами не действует ни логика, ни научный подход. Сколько не пытайтесь, вы не сумеете нарушить планы, которые уже осуществляются.
Для вас же будет лучше, если вы немедленно покинете здание.
П.О.
P.S. Будьте осторожны, мадам. В Опера Популер нередки несчастные случаи».
Язык письма выдавал интеллект писавшего, но сам почерк был необычайно примитивен. Словно автор никогда не учился чистописанию.
Скрытая угроза сквозила в нарочитой вежливости каждого слова. И именно ее едва различимые уколы зародили в Брилл ростки гнева. Ничто не могло пробудить в ней ярость сильнее, чем запугивание. Часто унижаемая в детстве из-за цвета глаз и волос, Брилл была прекрасно знакома с тем, как может действовать на других подобное третирование.
Брилл медленно сжала письмо в кулаке — так, что даже костяшки побелели, — и подняла глаза. Обшаривая темноту ледяным взглядом, она отошла от сцены в тени, созданные старыми декорациями и бутафорией.
— Вы ошибаетесь во мне, месье! — с жаром крикнула она во тьму; ее акцент стал заметнее. — Я не такая простодушная дурочка, как те, к кому вы привыкли. Ребяческие угрозы и загадочные письма ничего для меня не значат! — Брилл швырнула письмо наземь. — Меня не запугать! И поверьте моему слову, месье, — если вы попробуете навредить хоть кому-нибудь в этом театре, я сама вам накостыляю!
Затем она резко развернулась, так что юбки завихрились вокруг лодыжек, и направилась к главному входу в Оперу. На сегодня с нее было достаточно. Брилл узнала, что среди слухов, окружающих таинственную личность Призрака, сокрыта толика правды. И где-то в этих историях прятался ключ к причине того, что театр оказался в такой опасности. Все, что ей было нужно — это найти связь между этими зацепками. «Теперь, поговорив со всеми, я знаю, что во время представления «Дон Жуана» случится нечто ужасное. Все это как-то связано».
Упрямо задирая подбородок, Брилл прошествовала в фойе. Вновь нацепив затененные очки, она рывком распахнула парадные двери и пулей вылетела из здания.
Пара сокрытых в тени глаз внимательно следила за уходом молодой женщины, на миг утратив яростный блеск преданной любви. Несколько секунд взгляд Призрака освещало веселое удивление, а не злоба: оно смягчило его напряженные черты, и в уголках его глаз прорезались смешливые морщинки. Он не привык к подобному резкому отпору. «Да еще и от женщины… Она и впрямь грозилась придушить меня голыми руками, просто помереть со смеху».
В этот момент со сцены донеслась фальшивая нота, отвлекая его от безмолвных раздумий. Темноволосый мужчина вздрогнул от этого звука — все его веселье испарилось без следа. Его взгляд вновь налился расчетливостью и жестокостью. Он осторожно поднялся по веревке повыше на стропила, его мысли снова переключились на вмешательство странной девушки — на сей раз с гневом.
— Поглядим, мадам, насколько вы отважны. О да, поглядим.
Глава 3: Выбора нет
Глава 3: Выбора нет
Пока слабое зимнее солнце тонуло за горизонтом, перед главным входом Опера Популер начала выстраиваться шеренга роскошно отделанных экипажей. Элегантные мужчины и изысканно одетые женщины медленно выходили из своих карет и поднимались по парадной лестнице здания, несмотря на морозец, находя время, чтобы откровенно разглядывать равных себе.
Опера сверкала жизнью посреди сгустившегося сумрака — каждое окно десятиэтажного здания сияло, приглашая входящих зрителей. Немногие задерживались, чтобы полюбоваться уникальным обликом самого здания: зимний холод и отсутствие интереса заставляли их всех устремляться в главное фойе. Если бы они замерли на мгновение, козырьки в эффектном стиле барокко и массивные мраморные статуи, мимо которых они проходили, лишили бы дара речи любого здравомыслящего человека. Но, конечно, никто не останавливался, поскольку в стенах театра вскоре должна была разыграться драма иного рода.
Как известно, парижское высшее общество славилось серьезным отношением к искусствам. По крайней мере, они казались таковыми: любой мало-мальски состоятельный аристократ считал своим долгом не пропустить ни одной премьеры. Более того, многие возмущались и боролись за ограниченное число мест в ложах в театре, рассчитанном на две тысячи зрителей, требуя выставить все придерживаемые места на продажу. В действительности никого из богатых парижан особо не интересовал талант певцов или гений композитора, скорее, Опера служила витриной последней моды и украшений дам голубых кровей. Это было то место, где можно было и других посмотреть, и себя показать.
Поднимаясь вверх по главной лестнице к парадному входу, женщины придирчиво оглядывали остальных, мысленно оценивая фасон нарядов и украшения тех, кто стоял с ними на одной социальной ступени, откладывая каждый кусочек собранной информации, чтобы позднее подробно пересказать самые интересные и пикантные новости, перемывая кости в досужей болтовне. Грязные секреты летали туда-сюда среди толпы при каждом появлении новой кареты. Завистливые и мелочные ссоры то и дело вспыхивали меж владелицами наиболее дорогих платьев и украшений так же часто, как между теми, кто пришел своими ногами в выходном платье.
— Господи, во что вырядилось это мелкое ничтожество? Уж поверьте, если бы вырез ее корсета был еще ниже, туда бы заглянул Сатана собственной персоной, — безжалостно шептала своей спутнице одна юная аристократка, прикрываясь кружевным веером.
Женщина, с которой она говорила, рассмеялась и встряхнула головой, заставляя искриться бриллианты в ушах.
— В самом деле! Но мне кажется, ваш муж также наслаждается видом.
От ее комментария злобная усмешка юной аристократки увяла, превратившись в страдающий и сердитый взгляд. С щелчком захлопнув веер, она решительно подошла к невысокому лысеющему мужчине и буквально оттащила его от роскошной рыжеволосой женщины, с которой тот разговаривал. Мужчина и его жена прошли через открытые парадные двери, вполголоса осыпая друг друга упреками сквозь стиснутые зубы и взмахи веера.
Мужчины в толпе, как оказалось, были ничуть не лучше своих спутниц, хотя их тактика изучения себе подобных была гораздо менее заметной. Вместо того чтобы щебетать между собой о нарядах, они откровенно разглядывали женщин или обсуждали разведение лошадей для выездки. Те, кто держал под руку или в упряжи наилучшие образцы, были объектами черной зависти и скупой похвалы. Это был еще один вид соревнований, победа в которых повышала их статус, и здание театра служило прекрасным полем битвы.
Поэтому лишь немногие снобы, которые появились на сегодняшнем представлении, хоть в какой-то мере интересовались новой работой, ее неизвестным автором или странными слухами, бродившими по Опере. Сенсационные статьи в парижских газетах, повествующие о странных происшествиях и похищении сопрано, лишь добавляли увлекательности моменту, а наличие привидения просто придавало остроты болтовне перед началом спектакля.
Продолжение главы в комментариях
Глава 4: Невообразимая катастрофа
Глава 5: Небесный огонь
Глава 6: Милосердие Господне
Глава 7: Воспоминания
Глава 8: Лед и пламя
Глава 9: Плач над пролитым молоком
Глава 10: Простить и забыть
Глава 11: Учась дружелюбию
Глава 12: Посмотри, кто пришел на обед
Глава 13: Первые впечатления
Глава 14: Ученица и учитель
Глава 15: Учась танцевать
Глава 16: Признания в зависти
Глава 17: Сюрприз на день рождения
Глава 18: Нежданный гость
Глава 19: Молитва ребенка
Глава 20: Кровь и цветы
Глава 21: Ложь во спасение
Глава 22: Возвращение брата
Глава 23: Правда о видении, часть 1
Глава 24: Правда о видении, часть 2
Глава 25: Сокровенное желание
Глава 26: В руках ангела
Глава 27: В любви как на войне
Глава 28: Гнев Призрака
Глава 29: Одержимость
Глава 30: Дважды разбитое сердце
Глава 31: Прощание
Глава 32: Тени печали
Глава 33: Празднества и предательства
Глава 34: Реальность богаче выдумки
Глава 35: Страх
Глава 36: Добро пожаловать в Оперу
Глава 37: Гнев и жалость
Глава 38: Веселого Рождества
Глава 39: Всего лишь человек
Глава 40: Столкновение
Глава 41: Человек под маской Призрака
Глава 42: Судьбоносная встреча
Глава 43: Ужасная ошибка
Глава 44: Неожиданный спаситель
Глава 45: Найти прощение
Глава 46: Новый покровитель
Глава 47: Перемены
Глава 48: Исповеди
Глава 49: Во время вечеринки
Глава 50: Слова и разговоры
Глава 51: Над бурей поднятый маяк
Глава 52: Устами младенца
Глава 53: Темные воды
Глава 54: Чудеса и безумство
Глава 55: Двигаясь вперед
Глава 56: Маргаритки
Глава 57: Предостережение из загробного мира
Глава 58: Что-то общее
Глава 59: Тени прошлого
Глава 60: Проверка на практике
Глава 61: Моменты истины
Глава 62: Вечер открытия, часть 1
Глава 63: Вечер открытия, часть 2 - новое
Глава 64: Захлопывая ловушку - новое
Глава 65: В ночи - новое
Глава 66: Новый день - новое
Глава 67: Долго и счастливо - новое
Эпилог - новое
@темы: Батлер, Моя трава, Призрак Оперы, Фанфики и переводы, Муки творчества, Алмазные британцы, Важнейшее из искусств
-
-
04.08.2010 в 16:12-
-
04.08.2010 в 16:17Глава 4: Невообразимая катастрофа
-
-
04.08.2010 в 16:21-
-
04.08.2010 в 16:24Глава 5: Небесный огонь
-
-
04.08.2010 в 16:25-
-
04.08.2010 в 21:05Глава 6: Милосердие Господне
-
-
04.08.2010 в 21:07-
-
04.08.2010 в 21:12-
-
04.08.2010 в 21:22Глава 7: Воспоминания
-
-
04.08.2010 в 21:25-
-
04.08.2010 в 21:31-
-
04.08.2010 в 21:33Глава 8: Лед и пламя
-
-
09.08.2010 в 11:02Глава 9: Плач над пролитым молоком
-
-
09.08.2010 в 11:04Глава 10: Простить и забыть
-
-
18.08.2010 в 19:36-
-
18.08.2010 в 19:36Глава 11: Учась дружелюбию
-
-
26.08.2010 в 01:07-
-
26.08.2010 в 01:08Глава 12: Посмотри, кто пришел на обед
-
-
30.08.2010 в 03:45Глава 13: Первые впечатления
-
-
30.08.2010 в 03:49Глава 14: Ученица и учитель
-
-
30.08.2010 в 03:50-
-
08.09.2010 в 16:29-
-
08.09.2010 в 16:31Глава 15: Учась танцевать
-
-
08.09.2010 в 16:35-
-
13.10.2010 в 05:01Глава 16: Признания в зависти
-
-
13.10.2010 в 05:07-
-
17.10.2010 в 19:48-
-
17.10.2010 в 20:04Тут еще лежат мои 2,5 фика (половина - это незаконченное пока НЦ-ное минипродолжение моего же макси). Почитай (ничего, что на "ты", а то я все время путаюсь, кому тыкать, кому выкать - очень нервирует), вдруг понравится.
*на правах рекламы*
-
-
17.10.2010 в 22:44Я уже нашла те фанфики, спасибо, не всё могу прочесть от и до, не дают погрузиться в картинку с головой, каждый миг вытаскивают бытовыми вопросами.
Ты красиво пишешь. Как сказала моя знакомая профессиональный филолог, которой я показала одну твою зарисовку: "Эта девочка затягивает. Дай мне ссылку на неё".
-
-
18.10.2010 в 00:04Поразил абзац перед эпилогом. От слова "поцелуй" до слова "поцелуй". Это же стихи почти. Как молитва любви, как заговор, произносимый устами любящей женщины. Так вдохновенно написали. Не понятно даже, как так можно написать, вроде бы проза везде, а здесь стихотворная проза.
Запечатлелся момент про пушистые реснички и описание глаз.
Не всё прочла, лишь некоторые волновавшие меня фрагменты общения с Эриком и то не все, не дают почитать спокойно. Очень интересно. При возможности хотела бы проникнуться всем произведением.