Походу погода на мой день рождения решила не отступать от старой доброй традиции. Метель! С 4 утра! И до сих пор с редкими перерывами!

@темы: Размышлизьмы, События

---

#яохуенный

Ну что, вот и снова настал он, День театра день, когда я осчастливила этот мир своим появлением.

@темы: Картинки, События

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Первый деанон пошел))

Тексты Head & Shoulders Баббл-гам Високосный год Голодные игры Дин открывает глаза Крупицы золота Место встречи Обыденность Сиськи и драконы Спасать людей Стая Переводы Выброшенные на мель Отголоски С душой или без Это не безумие Бонус Настоящим свидетельствуем… (текст) Бетинг Его Сэмми, Заборчики из белого штакетника

@темы: ФБ, Моя трава, Картинки, Муки творчества, Важнейшее из искусств, СПН, События

---

Внезапноюбилей))

Помимо Дня Святого Патрика сегодня 10 лет со дня нашего с мушшем знакомства. Надо же, и ведь до сих пор друг друга не убили.

@темы: По волнам моей памяти, События

---

"Самое важное" - мини, PG-13, СПН

Название: Самое важное
Автор: +Lupa+
Бета:  Bianca Neve
Размер: мини, 1 604 слова
Персонажи: Дин, Сэм
Категория: джен
Жанр: экшн, немного драмы
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Фик написан на заявку с джен-феста 8.05: «Дин теряет память и не помнит ни кто он сам, ни кто такой Сэм. Остаются только охотничьи навыки и инстинкты. И еще один инстинкт — оберегание Сэма».
Предупреждения: немного крови и две отрубленные головы


Когда в его жизнь врывается высокий лохматый парень, эта самая жизнь не так уж плоха. Он работает в автомастерской и живет в уютном коттедже у миссис Моддс, милейшей старушки-вдовы, которая так и норовит накормить его до отвала и то и дело причитает, как он похож на ее покойного мужа. Своих детей у старушки нет, так что, видимо, она попросту вываливает на него весь нерастраченный материнский инстинкт.
Ленни, его начальник, который и нашел его с полгода тому в овраге на окраине города — без денег, документов и со здоровым желваком на затылке вместо всего вышеперечисленного, — назвал его Джоном, пока он не вспомнит, как его зовут на самом деле. Конечно, Ленни не был оригинален и выбрал имя, которое используют в фильмах для таких вот беспамятных… или неопознанных трупов, и они уже вдоволь нашутились на эту тему — и эй, как же это странно, когда ты помнишь всякую ерунду вроде сюжета «Последнего бойскаута», но ничего не знаешь о самом себе. И все же имя что-то царапает внутри, что-то очень хрупкое и мягкое.
Он сидит на диване посреди светлой гостиной миссис Моддс, сплошь увешанной фотографиями в рамочках и забитой статуэтками и кружевными салфетками, а парень взволнованно и немного раздраженно бегает взад-вперед.
— Пустяковое дело, Сэм! — восклицает парень. — Займет дня два, не больше, Сэм! Я только туда и обратно, просто проветрюсь, Сэм! — Парень останавливается и смотрит на него. — Ну да, как же! Когда это у нас бывало просто?
Вопрос явно не требует ответа. Сэм — так зовут парня, он сам так сказал. И это имя тоже вызывает странное ощущение, но не такое, как «Джон». И описать это ощущение еще сложнее. Сэм утверждает, что они братья, хотя похожи они разве что ростом и отчасти цветом волос, но почему-то ему хочется верить.
— И что нам теперь делать, Дин? — наконец спрашивает Сэм
Он не сразу соображает, что обращаются к нему. Да, Сэм сказал, что его настоящее имя Дин. А еще застыл, когда услышал, как его называет Ленни. Видимо, с «Джоном» тот попал куда-то близко. Наверное, это какой-то его… их родственник. Или друг. Он не знает. Но Дин так Дин.
Он пожимает плечами:
— Поедем домой? Если я и вправду Дин, может, родные стены помогут мне вспомнить? Врачи так говорят.
Вообще-то врачи говорят, что травматическая амнезия — как, впрочем, и любая другая — штука сложная. Но есть все шансы, что память постепенно полностью восстановится. Но может и не полностью. Или совсем не. Всего этого он не говорит. У него такое чувство, что Сэм это и сам знает.
Сэм фыркает и качает головой.
— Родные стены… Да ты их уже видел. — Сэм кивает за окно, где припаркована крутая черная тачка. — И как, помогло? Знал бы ты, чего мне стоило ее найти! А отремонтировать! Какие-то уроды догнали ее аж до Монтаны и бросили посреди дороги, всю побитую.
Он снова пожимает плечами, не вполне понимая, о чем говорит Сэм. Это звучит как дурная шутка, потому что машина никак не может быть домом. Сэм смотрит на него с неясной грустью.
— Ты ее не помнишь, да, Дин? — тихо говорит он. — Ни ее, ни меня. — Потом выпрямляется и встряхивает головой. — Ладно. Мы с этим разберемся.
— Мы уже теряли память? — он удивленно приподнимает бровь.
Сэм устало проводит ладонью по лицу.
— И чего только мы не теряли…
В итоге он берет расчет, хотя Ленни уговаривает его остаться, собирает пожитки — и просто удивительно, как можно обрасти вещами всего за полгода, — сердечно прощается с миссис Моддс и садится в черную машину Сэма.

* * *

Как выяснилось, они с братом те еще чудики. Дин (кажется, он постепенно привык так себя называть) уже с месяц живет в этом… бункере, но до сих пор не может поверить, что это их дом. Впрочем, Сэм говорит, что они поселились тут не так давно, где-то года четыре назад. И советует особо по бункеру не бродить, потому что они еще не все здесь обследовали. Дин и не ходит: перемещается в основном между кухней и своей комнатой, куда Сэм натащил кучу всякого барахла, которое, по его словам, должно помочь вспомнить. Будь его воля, Сэм бы, наверное, и Импалу — ту самую черную тачку — приволок. Вроде как именно в ней они и провели большую часть жизни. Ну точно, чудики.
— Эй! — окликает его Сэм с порога кухни, и Дин поднимает голову от тарелки со свежеприготовленным бургером: мягкие булочки, сочная котлета, сыр, соус, помидоры, салат, огурчики — все как полагается. У Сэма озабоченное лицо.
Дин делает нечеловеческое усилие и проглатывает откушенный кусок, почти не чувствуя вкуса. Досадная трата такого чудесного бургера.
— Что-то случилось?
— Да… — Сэм чешет в затылке. — Нашлось небольшое дело, и раз уж ты… — Он делает беспомощный жест. — Я пытался его передать кому-нибудь, но все заняты. Я скатаюсь по-быстрому, ладно?
— Туда и обратно? — насмешливо спрашивает Дин. Он так и не поверил до конца в то, чем, по словам Сэма, они занимаются, хотя тот вряд ли стал бы придумывать такое… Сэм даже пытался кого-то там вызвать, но ничего не вышло, так что они замяли эту тему. Впрочем, судя по бункеру, который, кажется, достался им в наследство, что-то от «Секретных материалов» в их семейном бизнесе все же было.
Сэм неуверенно кивает:
— Ага. Ты ведь не обидишься?
Боже, ему точно надо патентовать этот жалобный взгляд! С таким взглядом даже сидя на паперти можно в рекордный срок стать миллионером.
Дин улыбается.
— Нет, не обижусь. Ты езжай, если надо.
Сэм светлеет лицом.
— Это всего на пару дней, честно, — говорит он и уходит собираться.

* * *

Сэм не возвращается ни через пару дней, ни через неделю, его телефон не отвечает, и Дин начинает паниковать.
Он как-то не сообразил спросить, куда тот направляется, а Сэм, видимо, так же не сообразил ему сообщить, поэтому Дин начинает поиски с комнаты Сэма, но там не попадается ничего существенного. Тогда Дин идет в «гостиную», как он называет огромный зал с колоннами, длинными столами и расставленными по стенам книжными шкафами. На одном из столов, среди книг по психиатрии и каких-то древних томов, он находит распечатку газеты с заметкой о пропавших людях.
Тогда Дин спускается в гараж.
Из всего железа, что там стоит, на ходу, как ни странно, лишь старый, но ухоженный на вид черный мотоцикл, поэтому Дин берет его.
Уже на полпути к цели — маленькому городку в Луизиане — Дин вспоминает про джипиэс. Сигнал идет откуда-то с окраины.
Импалу Дин замечает еще издалека. Кто-то загнал ее в кусты на обочине дороги и заложил ветками, но накануне была гроза, и ветер сдвинул часть, обнажая блестящий капот. Вокруг никого не видно, но Дин все равно останавливается и дальше идет пешком — на всякий случай. В салоне пусто. Следов борьбы нет, автоматически отмечает Дин и наклоняется, чтобы выудить из-под переднего бампера запасные ключи. На секунду он замирает, удивляясь тому, что просто знал, что они там будут. Видимо, правда, что родные стены помогают.
Или это просто страх так действует — страх за Сэма, который внезапно кажется древним, как динозавр. Что, если с Сэмом что-то случилось? Эта фраза будто вытравлена в костях, так глубоко, словно Дин родился с ней. За весь месяц ничего не появилось, никаких особенных братских чувств, на которые явно рассчитывал Сэм — да и он сам, признаться, тоже, — а теперь все словно обрело фокус.
Больше Дин не знает ничего. Кроме того, что он должен защищать Сэма.
Он открывает багажник и фальшивое дно, как показывал ему Сэм. Тут целый арсенал, и Дин не знает, что выбрать. Наконец его рука замирает над кровожадным изгибом мачете. Вот оно, то что нужно. Почему нужно, зачем нужно… Дин старается не задумываться, надеясь, что инстинкты его не подводят.
Сырой лес пахнет прелой листвой, по которой Дин бесшумно ступает, каким-то чудом умудряясь разглядеть тоненькую ниточку тропы, что, извиваясь, ведет в самую чащу. Там, на полянке размером чуть ли не с мусорный бак, стоит приземистая хижина из тех, которые так любят показывать в ужастиках: два забитых досками окна, похожие на слепые глаза какого-нибудь великана, покосившаяся дверь и крохотная веранда со скрипучими качелями.
На веранде кто-то стоит, внимательно вглядываясь в лес. Мужчина. Видимо, охранник. Дин наблюдает, притаившись за деревом. Вскоре из хижины выходит еще один мужчина, о чем-то переговаривается с первым и возвращается обратно.
Дин уверен, что Сэм внутри, что эти люди схватили его и держат там. И еще уверен, что их больше, чем двое.
Все те же инстинкты заставляют его поднять с земли камушек и швырнуть его в кусты по соседству. Охранник настороженно вскидывается.
— Кто здесь?
Дин выжидает.
— Лучше выходи. Тебе же хуже будет, если я тебя найду, — угрожающе тянет охранник, медленно спускаясь с веранды и шагая к кустам.
Дин думает, что надо его оглушить, досадует, что не захватил веревку, прикидывает, как лучше стукнуть… а потом его рука сама собой замахивается, раздается свист лезвия — и к ногам Дина подкатывается голова охранника.
Поразительно, но его не тошнит от этого зрелища. Еще более поразительно, что его не накрывает ужасом, хотя он только что убил человека. Дин спокойно наклоняется, рассматривая голову. У нее раззявлен рот, и Дин видит острые колья зубов, как у акулы. Вампир — всплывает откуда-то из глубин разума. Вампирам отрезают голову, чтобы убить. Нельзя, чтобы кровь вампира попала тебе в рот. Вампиры не сразу убивают своих жертв, держат их живыми, чтобы питаться. Последняя мысль наполняет внезапным облегчением, и Дин прислоняется к дереву, потому что у него ослабли колени. Сэм еще жив, должен быть.
Дин крадется к хижине, подходит к двери и не придумывает ничего лучшего, чем крикнуть:
— Эй, тут есть кто-нибудь? Я заблудился!
Слышится возня, звук шагов, и дверь распахивается. Дин не останавливает себя, и мачете вновь описывает смертоносную дугу. Он перешагивает через упавшее тело… и дальше все сливается в кровавый калейдоскоп. Кажется, их было двое.
Сэм прикован наручниками к кровати и так бледен, что его кожа кажется прозрачной. Но он дышит и даже в сознании. Он слабо улыбается.
— Старик, как же я рад тебя видеть, — шепчет он. — Я уж и не надеялся. Дин, ты вспомнил…
Дин качает головой и наклоняется, чтобы его освободить.
— Не совсем.
— В смысле? — Сэм недоуменно хмурится.
— Я вспомнил самое важное.
И это правда.

@темы: Моя трава, Фанфики и переводы, Муки творчества, Важнейшее из искусств, СПН

---

С ума сойти... уже 20 лет прошло

Я еще в школе училась, когда вышел первый сезон. Хотя, если мне не изменяет память, у нас "Баффи" стали показывать, когда я уже была не то на 1, не то на 2 курсе.

11.03.2017 в 12:44

Пишет  Poltavka:

11.03.2017 в 01:01

Пишет  Мэй Линн:

♥


“20 years ago today, I had the greatest privilege to bring Buffy to your tv screens for the first time. It was a long and challenging road to get there. First the movie, then a passed over pilot presentation, and eventually a mid season time slot on a little known network. That first season, we liked to think of ourselves as the little show that could. While we knew the potential, I don’t think any of us saw the lasting impact our show would have. As an actor, you wish for that one role where you can leave your mark and forever be remembered, with Buffy I got so much more. She’s a feminist challenge to gender hierarchy. Buffy may have been the Chosen One, but I was the lucky one. Thank you to Gail Berman for always believing there was a show in that movie. Thank you to Joss Whedon, for trusting me to give life to one of the greatest female characters ever created. Thank you to David, for always being my Angel. Thank you to James for understanding that while Buffy and Spike may have been love/hate, I have nothing but love for you. Alyson, as any woman knows, you are nothing without the love and support of great female friends, so thank you for being that. Michelle, you will always hold a key to my heart. Thank you to all the incredible actors for seven seasons of amazing performances. I would be remiss if I didn’t mention the incredible crew that worked tirelessly (and also really tired) to bring this show to life. And lastly, but most importantly thank you to all of you, the fans. We made this show for you, and your unwavering support has kept this show going long past our seven years. You are everything. And always remember…“if the apocalypse comes, beep me” #buffyslays20″ — Sarah Michelle Gellar x

11.03.2017 в 11:08

Пишет  Crisl:

К юбилею

Из инстаграма Сары Мишель Геллар (10.03.2017):

20 лет назад, в этот день мне выпала величайшая честь впервые привести Баффи на экраны вашего ТВ . Это был долгий и трудный путь. Сперва фильм, затем оставленная без внимания пилотная серия и, наконец,эфирное межсезонье в малоизвестной телевизионной сети.
В тот первый сезон мы любили думать о себе как о маленьком шоу, которое могло бы таким и быть. Хотя мы знали о потенциале, я не думаю, что кто-либо из нас видел долгосрочный эффект, который мог оказать наш сериал. Как актер, ты желаешь такую роль, с которой ты можешь оставить свой след и навсегда запомниться. С Баффи я получила намного больше. Она - это феминистический вызов гендерной иерархии. Возможно Баффи была Избранной, но я была счастливицей. Спасибо, Гейл Берман, что всегда верила, в сериал на основе того фильма. Спасибо тебе, Джосс Уидон, за доверие вдохнуть жизнь в один из величайших женских персонажей из когда-либо созданных. Спасибо, Дэвид, за то, что ты всегда мой Ангел. Спасибо, Джеймс, за понимание, что пока Баффи и Спайк любили /ненавидели друг друга, я не испытываю к тебе ничего, кроме любви. Элисон, как знает любая женщина, ты никто без любви и поддержки замечательных подруг, так что, спасибо, тебе за это. Мишель, ты всегда будешь ключом к моему сердцу. Спасибо, всем невероятным актерам за семь сезонов удивительной актерской игры. Я была бы невнимательной, если бы не упомянула невероятную съемочную группу, без устали работавшую (а также очень устававшую), чтобы воплотить это шоу в жизнь. И наконец, но не по значимости, спасибо, вам - всем фанатам. Мы создавали этот сериал для вас, и ваша непоколебимая поддержка сохранила это шоу, длившееся целых семь лет. Вы - это всё. И всегда помните..."если наступит конец света, скиньте мне на пейджер" #buffyslays20
©

@темы: Моя трава, BtVS, По волнам моей памяти, Важнейшее из искусств, События

---

"Логан"

В клочья...

Самый тяжелый фильм про супергероев, какой я когда-либо видела. Хотя, наверное, так и правильно.

Спойлеры

И есть все-таки некая ирония в том, что один из самых могущественных мутантов и один из самых популярных обрели вечный покой в безымянных могилах где-то посреди ничего. И хорошо, что Логан похоронен там же, где и родился - в Канаде.
Джекман был богичен, Стюарт - богичен в квадрате.
ЗЫ: Молодцы Марвел, что стали делать фильмы 16+, это сразу пошло им на пользу.

@темы: Моя трава, Размышлизьмы, Важнейшее из искусств

---

"О мифах, созвездиях и кролике" - мини, G, СПН

Название: О мифах, созвездиях и кролике
Автор: +Lupa+
Бета:  Bianca Neve
Размер: мини, 1 427 слов
Персонажи: Дин, Сэм
Категория: джен, эпиклав
Жанр: о скитаньях вечных и о Земле
Рейтинг: G
Краткое содержание: Фик написан на заявку с джен-феста 8.46: «Братья Винчестеры — последние люди на Земле».
Предупреждения: нет


Костер тихо потрескивает, выпуская в ночное небо снопы крохотных ярких искорок. Дин присаживается на корточки и поворачивает прут, на который насажена тушка зайца — их сегодняшний ужин. Когда-то они заморачивались, таская с собой разные туристические прибамбасы вроде треног или шампуров, но уже довольно давно обходятся парой котелков и всем, что попадется под руку.
С океана задувает прохладный ветер, принося с собой запах водорослей и соли. Еще в самом начале всего этого, когда они с Сэмом метались по городам и дорогам, Дин втемяшил себе в голову, что они чем-то похожи на героев «Достучаться до небес». Сэм тогда долго ржал, но потом все же дал себя уговорить. И с тех пор все их путешествия заканчиваются на океанском побережье — том или ином.
Дин поднимает глаза на усыпанный звездами небосклон. Он точно знает, что на небе никто не думает о море. На небе вообще больше никто ни о чем не думает. Дин сомневается, что там кто-нибудь остался.
Когда однажды они с Сэмом поехали пополнить запасы продуктов, а заодно и проветриться от сухого, искусственного воздуха бункера и обнаружили, что Лебанон полностью обезлюдел, то сперва грешили на очередное проклятье. Потом на очередного монстра. Потом догадались доехать до соседнего города. Потом позвали Каса. Вернулись в бункер и попробовали вызвать Кроули.
Никто не пришел.
Они закапывали коробочки на перекрестках, перебирали поименно тех ангелов, о которых знали, рыскали по заброшенным домам в поисках самого завалящего призрака.
Никто не пришел.
Вот тогда-то они и начали метаться, как одержимые, по всем штатам в надежде отыскать хоть кого-нибудь. Ведьму. Вампира. Оборотня. Да хоть самого Люцифера. Вокруг них все останавливалось и разваливалось, отключались вода и электричество, подыхали с голоду запертые в домах животные, нестерпимо воняли гниющим мясом и овощами супермаркеты и мелкие семейные магазинчики, — а Дин думал лишь о том, как набьет морду Чаку за такие шуточки, когда тот объявится.
Но Бог тоже так и не пришел.
И в бункер они так и не вернулись.

Дин не знает, что творится на других континентах — управлять самолетом или кораблем никто из них не умеет, да и двоих маловато, чтобы запустить мощные машины, а мелкие не одолеют океан (и уж точно Дин не собирается лететь в трясущемся крылатом гробу, чтобы выяснять такие пустяки). Сэм считает, что там все то же самое, и Дин ему верит.
Кроме них больше никого в целом мире не осталось. Может, это такое наказание, может — своего рода извращенная награда. А может, их просто забыли. Или не смогли забрать. Может, они слишком часто возвращались и приросли к этой забытой Богом (буквально) планетке.
Как бы то ни было, иногда Дин даже находит это поэтичным.
Когда он стал таким философом, Дин тоже не знает. В первые годы было всякое: они с Сэмом ссорились и разбегались на разные концы материка — а после самым немыслимым образом вновь находили друг друга и прикипали так, что чуть ли не ходили везде за ручку, как влюбленная парочка. Позже они научились иногда разъезжаться, просто для разнообразия, договариваясь встретиться в определенное время там же, где расстались, и оставляя друг другу записки в условленных местах.
Или Дин начинал методично опустошать какую-нибудь винную лавку или бар — одно из тех немногих заведений, где почти ничего не портилось, — а после Сэм вытаскивал его за шкирку из пропахшей сивухой и блевотиной комнатки в ближайшем мотеле (они так и не привыкли пользоваться чужими домами), увозил куда подальше и запирал где-нибудь в избушке, пока Дина не отпускало. Или Сэм закапывался в библиотеке, ища малейшее упоминание о похожих случаях — и не находя ничего, кроме фантастических рассказов, — а после Дин выуживал его оттуда, заставляя нормально есть и спать, пока Сэм вновь не начинал походить на человека.
А сейчас… сейчас Дин сидит у костра и жарит кролика, а Сэм сидит на пляже и при свете факела строчит что-то в толстой книге. На той неделе у Сэма был день рождения — он скрупулезно следит за временем, никогда не забывая заводить часы и отмечать даты в самодельном календаре, — и Дин подарил ему записную книгу в кожаном переплете, которую прихватил из пафосного магазина в городе, когда-то называвшемся Нью-Йорком, почти три месяца назад.
На той неделе Сэму исполнилось пятьдесят лет, и он не постарел ни на день с того момента, когда никого не осталось. И Дин тоже.
Не то чтобы он против.

Дин снимает кролика с огня и идет на пляж.
— Ужин готов, хватит глаза портить, — возвещает он издалека.
— Еще чуть-чуть, — отзывается Сэм, начиная писать быстрее. — Один абзац остался.
— Что пишешь? — спрашивает Дин, опускаясь рядом.
— Не что, а о чем, — поправляет Сэм. — О нас.
— В смысле — о нас? — удивляется Дин, указывая пальцем на себя и Сэма.
— О нас — о людях, — отвечает тот.
Дин молча кивает, хотя не факт, что Сэм это заметил, и смотрит на накатывающий прибой. Без света маяка океан кажется живым, дышащим, опасным существом, темной массой, что без конца набрасывается на сушу, но никогда не сумеет ее пожрать.
Дин не уверен, но вроде бы утром видел на горизонте китов. Он давно уже не путает их с кораблями. И не уверен, что обрадовался бы настоящему кораблю. Его все устраивает. А раз Сэма устраивает тоже, то его устраивает еще больше.
— Пытаюсь записать всякие мелочи, — вдруг говорит Сэм, будто продолжая разговор. — Все важное и значительное уже записано, и если кто-нибудь когда-нибудь найдет… — Он не договаривает, но Дин понимает, о чем он. Если однажды здесь появится кто-то кроме них… после них, когда действительно не останется никого. — Это все они и так узнают. Но все остальное… Кто мы были, кем мы были, что любили и на что надеялись… А потом оставлю в библиотеке, где-нибудь в Вашингтоне.
Дин тихонько смеется.
Когда все более-менее устаканилось, когда они поняли, что ничего уже не вернется, что не надо больше охотиться, не надо иметь дело со всякими сверхъестественными тварями — не надо делать ничего… Дин отвез Сэма к Большому Каньону, и они провели там месяц, каждое утро любуясь восходом. Потом Сэм, в свою очередь, потащил Дина в Вашингтон и облазил каждый чертов музей от чердака до подвала. Дин ворчал, что это явно в отместку, пока Сэм не рассказал ему про «Фоллаут», после чего импровизированные экскурсии стали на порядок интереснее.
— Ты все-таки напиши про нас, — говорит он. — Про охотников. Про сверхъестественное.
Сэм косится на него.
— Дин, ты уверен, что стоит все это тащить… туда? Что им нужно это знать?
Дин пожимает плечами.
— Пусть знают и хорошее, и плохое. Предупрежден — значит вооружен, — цитирует он невесть откуда всплывшую крылатую фразу. Потом внезапно испытывает прилив вдохновения. — Пусть это будет как мифы. Помнишь, ты мне рассказывал про Египет? И про Грецию? Что многие герои существовали на самом деле.
— У каждого мифа есть название, — полурезонно-полушутливо замечает Сэм. — Как назовем наш?
Дин задумывается, ковыряя палочкой песок.
— Чем тебя не устраивает простое «Сказание об охотниках, демонах и прочих ужасных созданиях»?
Сэм фыркает.
— Совсем простое.
И надолго умолкает, отложив книгу.
«Кролик, наверное, совсем остыл, — думает Дин. — Или его утащили собаки. Вроде крутилась парочка поблизости».
Сэм выпрямляется, вновь берет книгу и заносит над ней ручку.
— Как насчет «Сказания о двух братьях, машине и дороге»?
— Слишком расплывчато. Где тут чудовища? — поддразнивает Дин.
— Чудовища будут в самом тексте. Зато сохраним интригу. В названии «Сказание о Гильгамеше» тоже ни слова о чудовищах, — невозмутимо отвечает Сэм. — Ладно, подумаю еще. — Он встает и поворачивается к роще, где они разбили лагерь. — Ты что-то говорил про кролика?
— Да, он там, — Дин неопределенно машет рукой. — Ты иди, а я еще посижу.

Мысль о мифах и легендах неотвязно вертится в голове. Они с Сэмом никогда не обсуждали свое… нестарение — как и то, что они когда-нибудь умрут. Или что кто-то из них умрет первым, и тогда оставшийся будет совсем один. Дин предпочитает вообще об этом не думать, но иногда ему кажется, что они не умрут вовсе, и это наполняет его не тоской, но странным спокойствием.
Возможно, это напоминает ему Рай — каким он должен быть.
Возможно, у них с Сэмом действительно один Рай на двоих.
Хотя в Раю Дина обязательно были бы девушки.
И мама… Сначала Дин думал, что не вынесет второй раз этой потери. Что Сэм не вынесет первый раз. Но она просто исчезла, как и все, и Дину нравится думать, что у нее все хорошо — где бы она ни была.
Где бы они все ни были, у них всех все хорошо.
Может, это и не Рай, а просто они сами стали богами, раз уж место вакантно? Может, однажды они так устали от людей и нелюдей, что неосознанно пожелали остаться только вдвоем — чтобы отдохнуть — или осознанно, но забыли об этом?
Может, однажды они наконец отдохнут и отстроят мир заново?
Дин слышит плеск и шумный выдох. Действительно, кит. Он наклоняется и пишет палочкой на песке.
«Сказание о братьях, которые смертельно любили друг друга, умирая на дорогах».*
Дин смотрит в небо и представляет созвездие в виде большой и хищной черной машины.
А потом возвращается к костру.
_________________________________________
* Цитата почти дословно взята отсюда. Надеюсь, автор не будет против.

@темы: Моя трава, Фанфики и переводы, Муки творчества, Важнейшее из искусств, СПН

---

Вот за что я люблю всякие конкурсы вроде "Х-фактора" или "Голоса", так это за то, что люди там делают невозможное - просто потому, что не знают, что этого делать нельзя. Например, спеть арию из "5-го элемента" и все такое прочее.

@темы: Размышлизьмы, Песни

---

"Сыворотка" - драббл, PG-13, СПН

Название: Сыворотка
Автор: +Lupa+
Бета:  Bianca Neve
Размер: драббл, 565 слов
Персонажи: Дин, Бобби, упоминается Сэм
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Фик написан на заявку с джен-феста 8.22: «Винчестеры во время зомби-апокалипсиса».
Предупреждение: один гнилой зомби


Этот гребаный мир не мог кончиться никак иначе, — думает Дин, торопливо сметая с полок в сумку все, что не приглянулось предыдущим мародерам. Может, года три назад и не приглянулось, а сейчас будет на вес золота.
Сроку годности консервов и многих лекарств тоже приходит конец, но последние еще могут пригодиться — другой вопрос, что их выгребали в первую очередь, так что теперь и банального бинта днем с огнем не сыщешь, не говоря уже об антибиотиках. Сэм бы, наверное, уже организовал выращивание пенициллина на дому.
Сэм…
Дин отгоняет навязчивую мысль и выкатывается из здания, бывшего когда-то магазином. Магазин… само слово превратилось в пустой звук, и почти нереально вспомнить кассу и скучающего паренька (девушку) за стойкой — с неизменной жвачкой за щекой и утомленно-циничным взглядом все повидавшего человека. Знали бы они…
Возле старенького пикапа — Импала давно уже стала на якорь на свалке Бобби, слишком большая и прожорливая, чтобы ездить на ней в поисках полезного, — ошивается всего один зомби. Растерянный, словно потерявший карту турист, хотя что он точно потерял — так это правую руку и правое же ухо. Забавный набор, если так посмотреть.
Дин не тратит патроны, проламывает гнилой череп фомкой и плюхается за руль. Остатков бензина впритык хватает, чтобы вернуться к Бобби, и Дин наконец оставляет город позади. Он понятия не имеет, как тот называется: дорожный указатель сбит, а Дину по большому счету плевать. Скоро карты не будут иметь никакого значения. Скоро ничего не будет иметь значения, кроме самого простого.
Тебя не укусили?
Ты врач?
Умеешь стрелять, обращаться с ножом, драться?
Сколько зомби ты убил?
Умеешь добывать еду?
Умеешь шить, готовить, строить, разводить огонь?
Ты хоть что-нибудь умеешь?
И всем плевать, сколько лайков собрала твоя последняя фотка в инстраграмме. Всем плевать, как ловко ты договорился о слиянии компаний. Интернета уже не будет, а от компаний остались лишь кичливые надписи на заброшенных высотках, кишащих мертвяками.
Дин сворачивает на знакомую дорогу и останавливается перед огромными воротами. Однажды Сэм пошутил, что всегда хотел хоть одним глазком глянуть на «Парк Юрского периода» или хотя бы «Кинг-Конга», но никогда не думал, что его желание исполнится таким извращенным способом. Дин выходит из машины. Над воротами и стеной маячат хмурые лица. Наконец кто-то машет рукой — его узнали, позади все чисто, и его пускают внутрь. Потом обязательный осмотр, пока из пикапа выгружают добычу, дежурный врач кивает и делает запись в журнале, и Дин шагает по лабиринту из остовов автомобилей — половина которых теперь служит жилищем — к старому дому с облупившейся краской.
Бобби встречает его на пороге.
— Как он? — без предисловий спрашивает Дин.
— Хороший день, — отвечает Бобби, и других объяснений не нужно.
Как оказалось, кровь демонов не только будит сверхъестественные способности и защищает не только от вируса Кроатона. От многих других вирусов тоже. И от укуса зомби.
Но не до конца.
Дин спускается в подвал и закрывает глаза, прислушиваясь.
Сегодня все тихо, но кажется, будто само эхо впитало в себя дикие крики и яростный рев. В подвале чисто, но Дин видит брызги крови и разодранное тело шерифа Миллс. Это плата за иммунитет, и Дин давно бы уже прекратил все это, воткнул бы нож Руби в податливую плоть — а потом и себе перерезал бы глотку, — если бы не сыворотка.
Которая спасает их всех.
Которая спасет их всех.
Может, и Сэма тоже.
Дин не верит в Бога, но не хочет верить и в то, что на свете может существовать такая несправедливость.
Сэм спасет их всех, а он, Дин, спасет Сэма.
И точка.
Дин поворачивает запор на двери и шагает через порог.
— Привет, Сэмми.

@темы: Моя трава, Фанфики и переводы, Муки творчества, Важнейшее из искусств, СПН

---

"Одно сохраненное сообщение" - миди, перевод, G, СПН

Название: Одно сохраненное сообщение
Переводчик: +Lupa+
Бета:  Bianca Neve
Оригинал: “One Saved Message” — ratherastory, запрос отправлен
Размер: миди, оригинал 6 390 слов, перевод 5 552 слова
Персонажи: Дин, Сэм
Категория: джен
Жанр: хёрт/комфорт, ангст, фикс-ит
Рейтинг: G
Краткое содержание: написано по заявке: «После того, как несчастный случай на охоте на пару дней вывел Сэма из строя, Дин решает удивить брата новым телефоном, раз уж старый спекся. Еще лучше, если он выяснит, что может сохранить всю Сэмову старую информацию, и восстановит ее на своем телефоне. Вот тогда-то он и обнаружит старое голосовое сообщение, которое Сэм продолжал пересохранять два с половиной года…»
Примечания: таймлайн — между 6.18 и 6.19; спойлеры к эпизодам вплоть до 6.19; к фику есть коллаж-иллюстрация (naisica.livejournal.com/168997.html, radikal.ru/lfp/i029.radikal.ru/1106/e2/996c30ef...)
Предупреждения: ранение, сопливые моменты


Во вселенной существуют константы. Солнце восходит на востоке и заходит на западе. Соль отгоняет духов. То, что поднимается, всегда опускается. Серебряная пуля в сердце всегда убивает оборотня. Если ты Винчестер, никогда не предполагай, что достиг дна, потому что всегда есть куда еще падать. Иногда Дин думает, что неплохо иметь эти константы, эти напоминания о незыблемых правилах, которым нужно следовать в жизни. Они обеспечивают своего рода стабильность, без которой он наверняка бы съехал с катушек. Конечно, такая жизнь, как у него — хронически отстойная и обещающая позже стать еще отстойней, — многих вогнала бы в депрессию. Но сам Дин находит это обнадеживающим, потому что хотя бы знает, что нужно быть готовым к этому дерьму.
Есть и другие вещи, пусть и не из серии «солнце заходит на западе», но все же вполне гарантированные. Как, например, то, что у Бобби всегда где-нибудь припрятана бутылка дешевого пойла — «на крайний случай». Как то, что Сэм зависим от своего смартфона: постоянно возится с ним, одержимо проверяя голосовую почту, даже когда тот молчит целыми днями. Дин регулярно застает брата за этим делом и тщательно прислушивается к чему-то, напоминающему старое сохраненное сообщение, потому что им больше почти никто не звонит. Пару раз Дин прикалывается над Сэмом на эту тему, но в ответ не получает ничего, кроме болезненной гримасы. Иногда он замечает, что Сэм смотрит на него, даже прижимая телефон к уху, — с выражением, которое Дин не может даже начать расшифровывать. Это слишком напоминает Дину прошлый год, когда между ними все настолько, черт возьми, нарывало, что, кажется, даже дышать было больно. И в итоге он просто позволяет теме заглохнуть. Из всех привычек, причуд и что-там-еще Сэма эта — последнее, что беспокоит Дина. Особенно если учесть, что Сэм вернулся из клетки Люцифера живой, здоровый и снова с душой, в комплекте с дармовой стеной, призванной держать взаперти все злое дерьмо в его башке.
Еще одна константа в жизни? Призраки любят швыряться предметами. Предметами и людьми. При этом, если стоит выбор между Дином и Сэмом, четыре раза из пяти монстр сперва попытается покалечить Сэма. Дин понятия не имеет, почему оно так. Походу, это просто закон жизни, и он научился принимать его как есть. Защита Сэма тоже одна из констант — и так было с самого начала. Дин даже особо об этом не задумывается, разве только, знаете… задумывается. Что он иногда и делает. Эй, Сэм не единственный мыслитель в семье. Дин вполне умеет размышлять наравне с лучшим из них. Просто Сэм погружается в тягостные раздумья обо всем на свете, а Дин не тяготится. Никогда.
Поэтому он не слишком удивляется, когда Сэма крепко прикладывает полтергейст, на охоту за которым они отвлеклись, пока выслеживали Еву. Все равно следов маловато, а этот конкретный дух — тот еще говнюк, уже укокошивший двух невинных гражданских. Так что они переключаются на рутину: выкопать иссохшие останки, залить их керосином и подпалить. Они уже так давно этим занимаются, что Дин потерял счет сгоревшим трупам. Первый он сжег в двенадцать, как и Сэм, — и они никогда не сомневались в сделанном выборе.
Вот только не бывает таких дел, чтобы просто «посолить и сжечь»: даже самые легкие имеют подвох. На сей раз подвох приходит в форме полтергейста, яростно протестующего против выкапывания его останков и отправляющего Сэма — который, естественно, держал чертову зажигалку — полетать головой вперед в чрезвычайно твердое на вид надгробье. Дин готов поклясться, что слышит треск даже с расстояния в несколько ярдов, и сочувственно морщится. Сочувствие быстро обращается паникой, когда Сэм безвольно оседает на землю, и Дин замечает кровь, влажно и темно поблескивающую у него за ухом.
— Сэм!
Вот она, очередная константа. Потерял след Сэма — зови его по имени. Это инстинкт, он срабатывает помимо воли. Некогда раздумывать, некогда бежать к брату, чтобы его проверить, убедиться, что он дышит, убедиться, что он жив и что последние несколько месяцев не были какой-нибудь насланной джинном жуткой иллюзией, от которой Дин вот-вот должен очнуться где-нибудь на складе. Все, что ему известно, это что Сэм вне игры и что полтергейст все еще в игре и готов к бою. Зажигалка валяется на земле в нескольких футах от Дина, куда ее в процессе спонтанного полета уронил Сэм, поэтому Дин ныряет за ней, тяжело ударяется о землю, перекатывается и вскакивает. Он едва успевает открыть зажигалку, зажечь ее и кинуть на останки, прежде чем полтергейст обратил на него внимание, ощущает дуновение воздуха, когда тот с визгом исчезает в языках пламени, — и это говорит Дину, что если бы он замешкался хоть на пару секунд, то вполне мог бы вслед за Сэмом проверить ближайшее надгробье на прочность. И вот тогда бы начались настоящие проблемы.
— Сэм! Сэмми!
Дин оставляет кости догорать и ковыляет туда, где лежит мятой грудой его брат. Опускается на колени, и влага из взрытой почвы просачивается сквозь джинсы, когда Дин осторожно заводит руку под шею Сэма и вытаскивает ее липкой и скользкой от свернувшейся крови. И в голове Дина снова крутится одна лишь полная ужаса мантра, стоящая на бесконечной перемотке с того самого момента, как Смерть вернул душу Сэма из Ада: «о боже, что, если это оно, что, если стена рухнула, что, если я потерял его, что, если, что, если, что, если», — пока Сэм не начинает со стоном шевелиться от прикосновения.
Дин смеется от облегчения.
— Эй, эй, Сэмми, ты со мной?
Сэм быстро моргает, ворочается под руками Дина, скребет каблуками по земле в тщетной попытке сесть. Дин более чем рад помочь — он поддерживает Сэма и откидывает ему волосы со лба.
— Сэм? Кто-нибудь дома? Тебя тут крепко приложило, даже для твоей твердой черепушки. Ты в порядке?
Вполне очевидно, что Сэм не совсем соображает, о чем речь, но все равно немного нерешительно тянется к Дину.
— Думал, ты ушел, — невнятно говорит он.
— Неа, я прямо тут, снова вытаскиваю твою гигантскую задницу из передряги. Как думаешь, сможешь идти, если я помогу тебе встать? Ты в некотором роде вырос слишком огромным, чтобы тебя нести.
Сэм кивает, но требуется некоторое время, чтобы его ноги перестали подламываться. Заканчивается тем, что весь обратный путь до Импалы он тяжело наваливается на Дина. Сэм все еще заторможен, но довольно покладист, даже покорен, когда Дин заталкивает его на пассажирское сидение и включает в машине свет, чтобы лучше разглядеть масштабы ущерба. Дин корчит гримасу, увидев за ухом Сэма скверного вида рваную рану.
— Определенно понадобятся швы. Как сильно болит? Хочешь в больницу или сперва решить по ходу дела, посмотреть, как пройдет ночь? — Ранения головы не из тех вещей, с которыми стоит шутить. Видит бог, они с Сэмом оба получали их более чем достаточно, и Дин не дурак — он в курсе, что эти штуки имеют свойство со временем накапливаться. Вот только Дин не в восторге от идеи везти Сэма в пункт неотложной помощи, потому что один бог ведает, что они найдут, если сделают рентген.
На секунду глаза Сэма фокусируются на Дине.
— Нет, никакой больницы. Где мы?
— Подобные вопросы — так себе аргумент против больницы, Контуженный Мальчик. Мы в Иллинойсе, примерно в двух милях западнее Торнбриджа. Сколько пальцев? — Дин изображает «знак мира», держит его перед лицом Сэма, но с тем же успехом он мог бы говорить сам с собой. — Сэм?
Лицо Сэма из бледного становится серо-зеленым, и Дин едва успевает убраться с дороги прежде, чем тот наклоняется вперед и блюет на грязную землю возле машины. Дин протягивает руку и слегка тревожно трет Сэмово плечо.
— Ладно, значит, в больницу.
Больница ровно такая же, как и любая из тех, куда они когда-либо попадали: наполнена сверхзанятыми врачами и очумевшими медсестрами, пытающимися одновременно совладать с нехваткой кадров и обилием пострадавших. Они кое-как проглядывают бумаги, которые заполняет Дин, что славно, поскольку страховка, которую он использует, — дерьмо даже по их меркам. Сэму под местной поверхностной анестезией зашивают рваную рану — десять швов за правым ухом, — а потом они ждут. Рентген делают в порядке поступления, за исключением случаев, когда это вопрос жизни и смерти, и Сэм явно не входит в эту категорию. Стоило бы этому радоваться, но не такое уж легкое дело — наблюдать за братом, свернувшимся на каталке, не рассчитанной на его рост. Лицо Сэма искажено болью, его то и дело одолевают приступы рвоты — к счастью, все более редкие. Дину пришлось подставить мусорную корзинку, пока не стало слишком грязно.
— Ты там держишься? — мягко спрашивает Дин.
Сэм не двигается, но малость неуверенно облизывает губы.
— Я телефон потерял.
— Устаревшие новости, чувак, — Дин пытается скрыть, как сильно его тревожит это заявление. Сэм оставил свой телефон у Сэмюэля Кольта около ста пятидесяти лет назад. К тому времени, как тот вернулся — что характерно, по почте, — он был более чем бесполезен, и со всеми этими попытками поймать Еву и другими охотами у них не было шансов его поменять. Дин вносит это в мысленный список задач.
— В любом случае, сейчас он тебе не нужен.
— Я должен был отследить его, — говорит Сэм, не глядя на него. — Ничего не могу сделать правильно.
Дин вздыхает:
— Я не стану обращать на это внимание, потому что у тебя мозги набекрень.
— Это важно. Там было сохранено кое-что.
— Мы достанем тебе новый телефон.
Сэм качает головой и, зажмурившись, морщится.
— Я вообще не должен был его терять. Как мне теперь помнить?
— Что помнить, Сэмми?
Их прерывает техник, назвавший их поддельные фамилии, и к тому времени, как с рентгеном покончено, Дин успевает забыть про мобильник, потому что, ну правда, по большому счету это не так уж важно. Что, по мнению Дина, важно, так это то, что у Сэма трещина в черепе, и врачи в один голос кудахчут о давлении на мозг, и наблюдении, и оставлении Сэма на ночь в больнице. В конце концов, используя все имеющиеся в распоряжении нехилые навыки общения с людьми, Дин убеждает их, что вполне в состоянии присмотреть за собственным братом на предмет признаков повреждения мозга, или внутричерепной опухоли, или чего там еще. Он подписывает бланки отказа и ведет Сэма обратно к машине, осторожно опуская его на переднее сидение вместе со свернутым одеялом в роли самодельной подушки.
Дин выбирает мотель, в который в нормальных обстоятельствах они бы не заселились — чуть дороже их обычной ценовой категории, — но он решает, что раз уж им суждено застрять здесь на несколько дней, пока Сэм выздоравливает от ранения головы, они имеют право хотя бы устроиться с удобством и воспользоваться преимуществами кабельного телевидения. Сэм по-прежнему малость оглушен, и ему очень больно, но он совсем не протестует, когда Дин подталкивает его к кровати у окна, — лишь скидывает кроссовки, забирается под одеяло и прикрывает лицо рукой, чтобы заслониться даже от тусклого света прикроватной лампы. Твою мать, думает Дин, это не к добру. Он вытаскивает флакончик со свежевыписанным Сэму лекарством — наполненный в больничной аптеке, так что они не будут расходовать таблетки сверх необходимого, — и выуживает из отельного автомата столько льда, сколько удается, чтобы сделать компресс.
— Ну же, Сэмми, — Дин взгромождается на краешек Сэмовой кровати. — Мы в два счета поставим тебя на ноги.
Сэм почти неслышно стонет, когда Дин его приподнимает, но без жалоб глотает таблетки.
— Где мой телефон?
— Приятель, он устарел примерно на сто пятьдесят лет. Все равно во сне он тебе не понадобится. Ну же, — Дин снова укладывает Сэма на кровать и нежно прижимает ледяной компресс к желваку за его ухом, несмотря на то, что Сэм вздрагивает от боли.
— Я просто просрал его, — настаивает Сэм, хотя у него слипаются глаза. — Должен был отследить.
— Спи.
Дин благодарен, что вся эта процедура с «будить каждый час» давным-давно опровергнута касательно сотрясений мозга. Это значит, что они оба могут вполне заслуженно поспать, даже если в его случае в итоге он полночи просидит на кровати Сэма, прислушиваясь к его дыханию. Все равно не то чтобы Дин в последние дни особо высыпался, хотя кошмары далеко не такие ужасные, как раньше. В конце концов он забирается на свою кровать и вырубается, открывая глаза лишь когда сквозь щель в шторах просачиваются первые рассветные лучи.
Это не самая худшая рана, какую когда-либо получал Сэм, но определенно входит в первую десятку. Дин думает, что им всегда везло по этой части — если не считать все те случаи, когда они в буквальном смысле умирали и были возвращены. Однажды его отметелил Аластор, после чего он загремел в больницу, но помимо этого он максимум ломал пальцы, получал вывихи и часто стукался головой. То же относилось и к Сэму: несколько сломанных там и сям костей, ушибы ребер — и что такого, если тебя немного придушили во время охоты, если это не насмерть? Поэтому странно видеть Сэма практически выведенным из строя болью, которую вызвали не сверхъестественные причины. По крайней мере, это дает брату возможность выспаться, утешает себя Дин. То, что Сэм совсем не нуждался в сне, когда был без души, — и до сих пор непонятно, как это вообще работало, потому что тело Сэма по-прежнему оставалось человеческим, по-прежнему ело, и пило, и трахалось, — так вот, это чертовски пугало. И было совершенно неправильно.
— Ты наблюдаешь, как я сплю? Это малость жутковато…
Дин чуть виновато вздрагивает.
— Неа. Просто убеждаюсь, что ты не впал в кому. Как себя чувствуешь?
Глаза Сэма едва ли больше, чем щелочки.
— Голова болит.
— Да уж, могу поспорить. Хочешь еще таблеток?
Сэм медленно приподнимается, двигаясь, словно старик с артритом.
— Надо отлить. — Он спускает ноги с кровати, удерживаясь на руках, но те слишком сильно дрожат, и пользы от них никакой.
Дин хватает его за локоть:
— Дай помогу.
Сэм чуть застывает, но позволяет Дину его поднять.
— Зараза. Голова кружится, — бормочет он, закрыв глаза.
— Не сомневаюсь. Ты сегодня снова со мной? Прошлой ночью ты был совершенно не в себе. Все болтал про свой телефон.
Сэм лишь наваливается на него, и Дин говорит себе, что ему просто почудилось, будто тот вздрогнул при этих словах. Он оставляет эту тему, ведет Сэма до ванной и обратно без инцидентов, и в итоге тот вновь проваливается в сон после дозы обезболивающих, бормоча Дину предупреждение, чтобы не следил за ним. Конечно же, Дин предупреждение игнорирует. Уже очень давно только они и есть друг у друга, и Дин считает, что пока Сэм не соображает, что его брат стал весь из себя «сопливый», оно и к лучшему. Вряд ли это сойдет Дину с рук, когда Сэм проснется. Тот слишком занят нытьем и наваливанием на себя вины за все, что, по его мнению, он мог натворить, пока расхаживал без души. Он продолжает бросать на Дина беглые взгляды, когда думает, что тот не видит, — словно ждет, что Дин заорет на него, или ударит, или, возможно, собьет машиной, пока Сэм на пробежке, или еще что. Это утомительно, да, но Дин не особо может что-то с этим поделать. Разве что рассказать, что случилось, — а в ближайшее время этого определенно не произойдет.
Однако прямо сейчас Сэм спит мертвым сном, выглядя таким безмятежным, каким не был… ну, годами. Дин не помнит, когда последний раз Сэм как следует высыпался, не вскакивая от кошмаров, или видений, или полночных визитов Люцифера. Травма головы кажется довольно экстремальной мерой, чтобы обеспечить полноценные восемь часов, но Дин довольствуется тем, что имеет. Сэм тихонько стонет во сне, и Дин тянется, чтобы отвести волосы у него со лба, ощущая, как что-то разжимается в его собственной груди, когда Сэм со слабым вздохом расслабляется под его рукой.
— Что творится у тебя в мозгах, а, Сэмми? — вполголоса говорит Дин.
Как и предполагалось, ответа он не получает.
Ожидание не относится к сильным сторонам Дина. Сэм большую часть времени дремлет, и из-за сильной боли его хватает лишь на то, чтобы принимать лекарства, которые дает Дин, и ложиться обратно в постель – с помощью Дина. Даже свет от телевизора для него слишком ярок, чтобы смотреть на него дольше двух минут за раз – то есть телек тоже не на повестке дня. Хотя Сэм божится, что чувствует себя нормально, пока не смотрит на экран. («Правда, Дин, все в порядке. Смотри спокойно».) В результате Дин скучает. Он шарит в Сэмовом ноутбуке — и до конца дней своих будет отрицать, что тот завис из-за порнушки, — но это лишь ненадолго занимает его внимание. Дин будит Сэма, чтобы сообщить, что собирается сбегать за кофе.
— Хочешь чего-нибудь? Необязательно с кофеином — я могу принести сэндвич или что-то еще. Как насчет супа? Ты со вчерашнего дня ничего не ел.
— Нет, спасибо. Меня вырвет, если съем хоть что-нибудь.
— Я поищу суп, — Дин закатывает глаза. Некоторые вещи не меняются, включая Сэмову склонность свернуться клубочком и ждать смерти, когда ему неможется. — Тебя тошнит, потому что у тебя в желудке пусто. Замкнутый круг. Позвони, если что-то понадобится, ладно? Воспользуйся мотельным телефоном.
В итоге Дин останавливается на «Данкин Донатс». Кофе не фонтан, но с ним на вынос хотя бы можно купить пончики и суп и не обанкротиться в процессе. Себе Дин берет еще и БЛТ, потому что бекон же. Когда он возвращается, то обнаруживает Сэма сидящим, опираясь на подушку, с измученным лицом, вешающим трубку мотельного телефона. Сэм слегка вздрагивает.
— О, привет, Дин. Не ожидал, что ты вернешься так скоро.
Дин пожимает плечами, чувствуя себя странно виноватым, что каким-то образом умудрился пропустить звонок от Сэма.
— Я недалеко отходил. Кому ты звонил? Я не слышал входящих на своем мобильнике.
Сэм тоже пожимает плечами:
— Всего лишь проверял свои сообщения. Есть бесплатный номер, по которому можно позвонить с городского, чтобы сэкономить минуты. — Дин сказал бы, что это заранее придуманная отговорка, поскольку Сэм даже не пытается встретиться с ним взглядом.
— Я в курсе, — Дин не в силах удержаться от небольшого укола. Он не идиот, и его раздражает, что Сэм — в который раз — что-то от него скрывает. — Да кто вообще мог бы оставить тебе сообщение? Нынче у нас и друзей-то не осталось, помимо Бобби, а он знает, что твой телефон сломался. Он бы просто позвонил мне. А Кас больше не пользуется сотовым. Прием на Небесах дерьмовый.
Сэм кивает и тут же вздрагивает, когда движение тревожит его голову.
— Ага.
Ладно, что бы это ни было, Сэм не намерен ему рассказывать. С этим Дин справиться может. Сейчас он пустит дело на самотек, перегруппируется и вернется к теме позже.
— Я принес тебе супа. Как самочувствие?
— Как будто меня швырнули в стену.
— Технически это было надгробие. Но суть я уловил. Вот, — Дин протягивает Сэму полистироловый контейнер и пластиковую ложку. — Куриный с лапшой для твоего деликатного желудка, принцесса. Я хочу, чтобы ты все съел, слышишь? Видит бог, это лучше твоего обычного рациона.
Если бы Сэм уже не был одного цвета с простыней, Дин поклялся бы, что тот становится на тон бледнее, его глаза расширяются:
— Что?
Дин фыркает.
— Два слова, чувак: салатные шейкеры. Если честно, я поражаюсь, что у тебя нет анемии.
Сэм опускает голову, сосредотачиваясь на супе.
— О, верно. Салат полезен для здоровья, — чуть запинаясь добавляет он. — И иногда в него кладут курицу.
— Ты такой чудик.
Сэм съедает большую часть супа, прежде чем устает сидеть. Он не дожидается, пока Дин заберет миску, просто отставляет ее на прикроватный столик и со слипающимися глазами соскальзывает обратно под одеяло. Дин кидает обертку от своего сэндвича в мусорку, приканчивает кофе и вытягивается на своей кровати. Он не вполне дремлет, потому что совершенно не в том возрасте, чтобы нуждаться в дневном сне, но ненадолго дать отдых глазам кажется весьма хорошим планом.
Сложив руки на животе, Дин лениво думает, что надо поменять Сэму телефон. Если уж тот настолько одержим, что проверяет сообщения через городскую сеть, значит, пришло время купить ему новый мобильник. Один из этих навороченных, решает Дин, потому что Сэм уже давненько толком не включал гика по поводу какой-нибудь электроники. Ноуту уже пара лет, и новенький смартфон может оказаться той самой фиговиной, которая приведет Сэма в обыденный восторг, а не, знаете, связанный с новыми и изобретательными способами остановить апокалипсис или чем-то подобным. Кроме того, это может заставить Сэма перестать тяготиться по поводу какой-то очередной хрени, которую он для этого откопал. Да, определенно, нужен новый телефон.
После полудня Дин сматывается в магазин электроники, который заприметил во время пробежки за кофе, и, в общем-то, пропускает мимо ушей половину полной энтузиазма речи продавца-консультанта, расхваливающего игрушку самой последней модели, какая у них есть. Да, думает Дин, опуская взгляд на умостившийся в его ладони телефон, Сэм в него влюбится. У смартфона есть все прибамбасы, какие нравятся Сэму, и новейшая операционная система, и всякое такое.
— Эй, — прерывает Дин рекламную болтовню. — Это для моего брата. Его старый телефон уже, хм, типа в хлам. Короче, он чудик с ОКР и постоянно дублирует свою фигню, поэтому я притащил его ноут. Как думаете, есть какая-то возможность перенести сюда все его старье?
— О, конечно. Все, что вам нужно сделать, это подключить его, и информация загрузится автоматически. Возможно, будет несколько несовместимостей, учитывая, что это другая модель, но большую часть материалов вы получите обратно.
Дин слегка натянуто улыбается.
— Чудненько. Тогда я просто возьму его и пойду.
Он сгребает всю упаковку, сует парню поддельную кредитку и сваливает с трофеем, как кот, ускользающий с добычей в зубах, — немного самоуверенно и более чем немного возбужденно. Сэм выпадет в осадок, особенно если Дин вручит телефон уже готовым к работе. Ему приходит на ум, что, вероятно, Сэм пожелает сам все запрограммировать, но пофиг, это подарок от Дина, и он жаждет сперва сам чуточку с ним поиграться, так что отвяньте. Потом, если Сэму захочется, он может все поправить. Дин находит подходящий для работы столик для пикника, втыкает провода, нажимает «ОК», чтобы синхронизировать, а затем офигительно долго просто сидит и пялится на неспешное продвижение загрузочной полосы. Само собой, для нового мобильника это требует времени.
Наконец раздается бодренький сигнал! — и Дин получает возможность отсоединить телефон, радуясь, что, по крайней мере, в наши дни их выпускают предварительно заряженными, и ему нет нужды ждать целую ночь. Как по нему, так моментальные результаты прискорбно недооценивают. Дин быстро прокручивает содержимое телефона, просто чтобы удостовериться, что вся Сэмова информация в него попала. Внимание Дина привлекает очередной сигнал, и открывается диалоговый пузырь.
«1 сохраненное сообщение. Воспроизвести сейчас?»
Дин колеблется, удерживая большой палец над экраном. Кто вообще, черт возьми, мог позвонить Сэму за жалкие пару часов, прошедших с момента, когда тот последний раз проверял сообщения? Дин кривится. Это ровно то же самое дерьмо, которое развело их в первый раз: Сэм не доверяет ему, он не доверяет Сэму. Прослушивание личных сообщений Сэма — дело довольно серьезное, и Дин это знает: он не собирается себя обманывать. Если он это сделает, то намерен быть честным. Дин нажимает «воспроизведение» и подносит телефон к уху.
Мужской голос, монотонный и механический, информирует его:
— Это сообщение будет удалено, если не сохранить его снова. Чтобы воспроизвести сообщение заново, нажмите 1.
То есть это старое сообщение, не новое. Номер выглядит знакомо, но у Дина уходит некоторое время, чтобы соотнести его: это один из его номеров, с телефона, которого у него нет уже более двух лет. Это значит, что Сэм сохранял это сообщение от него снова и снова, неделю за неделей, даже когда они разделились. Даже когда у Сэма не было души. Дин удивляется, что же он, черт возьми, мог сказать, что заставило Сэма так долго хранить сообщение? Дин вздыхает. Семь бед — один ответ. Он нажимает 1, вновь начинает слушать — и едва не роняет телефон при звуке собственного голоса: интонации такие грубые и злобные, что Дин едва узнает его.
— Слушай сюда, ты, чокнутый кровосос. Отец сказал, что тебя нужно спасти, а если не выйдет — убить. Честно предупреждаю: я задолбался пытаться тебя спасти. Ты монстр, Сэм, вампир. Ты перестал быть собой. И обратной дороги нет.
Его голос сменяется записанным мужским:
— Сообщение получено в четверг, 14 мая, в 19:13. Чтобы удалить это сообщение, нажмите 7. Чтобы сохранить это сообщение, нажмите 9…
Дин осторожно кладет телефон на стол перед собой; его мутит. Все в нем вопит, чтобы он просто удалил сообщение, уничтожил его и, возможно, заодно и новомодный телефон — чисто из принципа. Вот только не Дину его удалять. Твою мать. Дин жмет «9» и засовывает телефон в карман куртки — весь его прежний энтузиазм сгинул в мгновение ока, — собирает ноут и провода.
Когда он возвращается, Сэм, к счастью, все еще спит, и в данный момент Дин не горит желанием его будить. Он садится на свою кровать, снова вынимает телефон из кармана и смотрит на него, словно тот вот прямо сейчас начнет объяснять ему, какого черта творилось в чудной голове его младшего братца в последние … боже, два с половиной года или около того. Все это время эта дата была выжжена в мозгу Дина, и он не сомневался, что у Сэма то же самое. Очевидно, Сэм думает, будто сообщение было от него — и с чего бы ему так не думать? Это голос Дина — который Сэм слушал, по крайней мере, раз в неделю с той минуты, как получил сообщение: прямо перед тем, как вошел в монастырь Святой Марии, чтобы сразиться с Лилит. О господи. Даже когда Сэм был бездушным, он продолжал его слушать, продолжал верить ему, продолжал хранить его. Дин тихо фыркает. Неудивительно, что Сэм позволил ему превратиться в вампира, думает он, — возможно, это было нечто из серии «рыбак рыбака».
— Дин?
Голос Сэма негромкий, вопросительный. Он явно еще не совсем проснулся, волосы спутались так, что в обычной ситуации Дин сделал бы это поводом для шуток, пока Сэм не обиделся бы и не состроил свою коронную сучью гримасу. Сэм приподнимается на локте, протирая глаза тыльной стороной другой руки, выглядя не более чем сонным ребенком. Это забавно — вот только сейчас по комнате кружится огромный слон в розовой пачке с рюшами, прямо в изножье кровати, — и Дин понятия не имеет, как вообще подступиться к теме.
— Что стряслось?
— Ничего. Ничего не стряслось, — лжет Дин. Он протягивает телефон. — Принес тебе подарок.
Сэм тянется к нему, на лице расплывается улыбка.
— Тебе необязательно было это делать. Я намеревался поменять его.
— Да, я знаю, но это было как смотреть одну из этих грустных передач о природе, когда миленькая белочка лишается хвоста и после этого не может больше держать равновесие и скакать по деревьям. Клянусь, тебе всего лишь надо навсегда пересадить эту штуку себе в руку, и мы будем во всеоружии.
Сэм слабо пыхтит и закатывает глаза, но он по-прежнему улыбается и перещелкивает разные менюшки. Дин видит проблеск неуверенности, когда он добирается до сохраненных голосовых сообщений: большой палец Сэма зависает над маленькой иконкой на экране.
— Я восстановил всю твою информацию с ноута.
— Хм, ладно. Спасибо.
— Так что, знаешь, она вся тут. Даже твои сообщения. — На данный момент это почти что признание, что Дин обнес — метафорически, во всяком случае, — Сэмову собственность.
Сэм посылает ему прищуренный взгляд.
— Ладно. — Он явно ждет, что Дин разовьет мысль.
Дин и его длинный язык.
— У тебя голова еще болит?
— Да.
— Я могу принести лекарства из ванной.
— Нет, все в порядке. Я приму их попозже, — внимание Сэма сосредоточено на нем, и Дин автоматически опускает глаза, трет ладонью губы. — Хочешь мне что-нибудь сказать?
— Хм, с чего бы?
— Господи, Дин. Да у тебя все на лице написано, заглавными буквами. Ну же, чувак, я тут малость психую из-за тебя. Пару часов назад с тобой все было нормально, а теперь ты возвращаешься, и ты восстановил мой телефон, а сам при этом выглядишь так, будто кто-то пнул твоего щенка. Не нужно быть физиком-ядерщиком, чтобы сообразить, что ты обнаружил нечто, что тебе не понравилось. Так что же это? — огрызается Сэм, его голос весьма настороженный.
— Я, хм… твою мать. — Дин потирает загривок. — Это был не я. Просто хочу, чтобы ты это знал.
Воцаряется тишина. Потом Сэм сжимает переносицу, словно пытаясь предотвратить новую головную боль.
— Может, все дело в трещине в черепе, но ты объясняешь еще непонятнее, чем обычно.
— Это, э… — Дин неопределенно вертит кистью. — Это голосовое сообщение. Это не я. Это был не я. Я никогда ничего такого не говорил.
Он рискует поднять глаза на Сэма и тут же жалеет об этом, потому что никогда больше не хочет видеть это выражение на лице брата — застрявшее где-то между надеждой и страданием и не знающее, в какую сторону склониться.
Сэм сглатывает — адамово яблоко дергается вверх-вниз — и рефлекторно подбрасывает телефон в руке. Он открывает рот, закрывает, снова открывает.
— Я не понимаю, — наконец выдавливает он, таким слабым голосом, что Дину приходится напрячься, чтобы разобрать слова.
Дин вскакивает со своей кровати, ни минуты больше не в состоянии спокойно сидеть, доходит до двери и обратно. И ненавидит себя еще сильнее, когда замечает, как выражение Сэмова лица меняется на нечто близкое к страху, словно тот ожидает, что Дин просто встанет и выйдет за дверь — и, может, никогда не вернется. Боже, как вообще их жизни стали таким отстоем?
— Я не совсем планировал слушать, но я же перекачивал твою информацию, и оно было там, и… неважно. Смысл не в этом. Это не то сообщение, которое я тебе оставил.
— Но…
— Нет, я знаю, как это звучит! — перебивает Дин, не давая Сэму насмерть задавить его логикой. — Я знаю, что это мой голос, но, клянусь, это был не я. Знаешь, я звонил тебе, — говорит он, ненавидя умоляющие нотки, проскальзывающие сейчас в его голосе. — Я звонил и нарвался на твою дурацкую голосовую почту, и ты знаешь, что я терпеть не могу оставлять сообщения, но я оставил. Я оставил, но не такое. Я свое дурацкое сердце вывалил в чертову запись, уделил время самым что ни на есть хреновым соплям в стиле Опры и продолжил в том духе, что мы братья, и семья, и все такое. Проклятье, думаю, в какой-то момент я даже извинился за то, насколько слезливо это получилось. А вот это сообщение, — Дин указывает на телефон Сэма, — не мое. Не могу поверить, что ты думал, будто я вообще сказал бы тебе такое.
Внезапно опустошенный, Дин плюхается обратно на свою кровать и взъерошивает руками волосы. Сэм пялится на него с открытым ртом, отчего выглядит малость глуповато, но в его глазах неприкрытая надежда, и от этого Дину хочется как следует по чему-нибудь вдарить. Или прямо сейчас повторить свои сопли в стиле Опры, может, добавив слезы для пущего эффекта, потому что все это стало именно настолько сопливым и нелепым.
— Сэм, ну скажи хоть что-нибудь, — говорит Дин, гордясь, что сумел выговорить это хоть сколько-нибудь ясно и четко, потому что он почти уверен, что голосовые связки в этот момент навсегда закрыли лавочку. — Ты намерен оставить меня в подвешенном состоянии или что?
Снова воцаряется тишина. Когда Дин поднимает взгляд, оказывается, что Сэм уронил телефон на кровать и опустил голову, так что Дин не может разглядеть его выражение сквозь эти дурацкие свисающие эмо-волосы, но скрыть внезапно ссутулившиеся плечи трудно — парень вымахал слишком здоровым, чтобы что-нибудь скрыть.
— Сэмми… — получается тише, чем рассчитывал Дин. — Ты правда последние два года прислушивался к этому голосу? Всякий раз, когда возился со своим проклятым телефоном? Ты этим занимался?
Сэм скрючивается еще сильнее, но, даже зажав рот ладонью, не может приглушить вскипающий в груди всхлип. Он издает унизительный икающий звук, пытается отвернуться, но Дин уже обо все догадался — он точно знает, что за мысленная борьба происходит в дурацкой перемудренной голове брата. Две минуты откровения пытаются одолеть два года промывки мозгов, и Дин понятия не имеет, как хотя бы начать это исправлять — если это вообще можно исправить. Между ними уже столько было сломано, это лишь последнее звено в длинной цепочке. Дин вытягивает руку и едва проводит кончиками пальцев по колену Сэма, перекидывая мост через пропасть между кроватями. Всего лишь несколько дюймов — но с тем же успехом могли быть десятью милями. Дин думает, что теперь-то до него дошло, что творилось в голове у Сэма, когда тот решил войти в ту церковь. Он открывает рот, медлит — вдруг, сказанное вслух, это станет реальностью, а не просто плодом его воображения.
— Ты ведь не рассчитывал вернуться? — Сэм дрожит от усилий не рассыпаться. Дин практически уверен, что если бы брат все еще был в состоянии говорить, то заорал бы на него, веля заткнуться, — но все равно продолжает: — Ты что, собирался уничтожить ее вместе с собой? Последний прыжок камикадзе в бездну? — Сэм не отвечает. — Сэмми… скажи мне, что это не из-за того, что ты думал, будто я тебя ненавижу.
Как и ожидалось, ответа по-прежнему нет. Время переходить к тяжелой артиллерии. Поэтому Дин скользит с кровати на кровать, садится рядом с Сэмом, толкает его под локоть.
— Как считаешь, обнимашки могут помочь?
Следует неожиданный смешок, оборачивающийся очередным всхлипом, и, поскольку Сэм по-прежнему не шевелится, Дин забивает на деликатность, обхватывает его дурацкие широченные плечи и просто держит, пока Сэм не перестает упираться. С этого угла Дин не видит лица брата, неуклюже уткнувшегося ему в плечо — словно тому все еще десять лет и он все еще умещается у Дина на коленях, — но чувствует, как Сэм содрогается, слышит рыдания, которые он старается приглушить. Дин похлопывает Сэма по спине и опускает голову, так что носом почти зарывается в Сэмовы волосы. Они слабо пахнут кровью, и бензином для зажигалки, и больничным антисептиком, но в основном пахнут Сэмом — и что-то в груди Дина слегка сжимается.
Сэм придвигается ближе, что-то бормочет ему в ключицу, но Дину нет нужды слышать, чтобы знать каждое слово. Вот чего недоставало, говорит он себе, словно это своего рода откровение — но на самом деле нифига это не откровение. Только он и Сэм в некоем безымянном мотельном номере где-то в захолустье. Только они — и никого больше. Никогда никого больше не было, думает Дин, с той самой ночи двадцать восемь лет назад, когда он вынес Сэма из их дома. Все остальные приходят и уходят, и в конце остаются только они, снова вросшие друг в друга, как оно и должно быть.
Дина почти удивляет, когда Сэм чуть отодвигается и смахивает слезы, которые все еще струятся у него по лицу. Однако не извиняется, что, определенно, случай небывалый. Сэм выглядит ужасно: лицо серое от боли, с красными пятнами после плача; круги под глазами такие темные, что кажутся почти черными, — но он улыбается. Не той широкой, счастливой улыбкой, какую Дин не видел годами, но это первая настоящая улыбка Сэма за очень долгое время — и в данный момент Дину этого достаточно.
— Тебе что-нибудь нужно?
Сэм осторожно мотает головой, и Дин осознает, что тот по-прежнему держится за его руку, что Сэм все это время ее не выпускал.
— Выглядишь ужасно, — говорит Дин вместо всей прочей фигни, которая не оставляет попыток вырваться наружу. «Ты мой брат, и во вселенной нет ничего, что может заставить меня не любить тебя». Все же они никогда не были людьми подобного склада. — Как думаешь, сможешь еще немного поспать?
На секунду кажется, будто Сэм намерен отказаться или сделать еще что-то столь же глупое, поэтому Дин опережает его: снова обхватывает и тянет их обоих обратно на кровать. Он обнимает Сэма рукой за талию и крепко зажимает ногой обе его ноги, чтобы у Сэма не возникло идиотской идеи отодвинуться, — и получает награду за усилия, когда тот с едва ощутимым вздохом, закрывая глаза, просто позволяет себе утонуть в его руках. Дин улыбается про себя и, придвинувшись, шепчет Сэму на ухо:
— Чтоб ты знал, в ту же минуту, как мы проснемся, я удалю все твои сообщения.

@темы: Моя трава, Фанфики и переводы, Муки творчества, Важнейшее из искусств, СПН

---

А мои команды уже выложили визитки, э-ге-ге!))

Теплый ламповый бункер с теплым ламповым клипом и няшной флэшкой (обязательно смотрите со звуком).

Нет, глаза вас не обманывают - просто команда Инсепшена сделала шесть визиток-кроссоверов. Шесть, Карл!

@темы: ФБ, Моя трава, Inception, Картинки, Важнейшее из искусств, СПН, События

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Погребенный" - мини, перевод, PG-13, СПН

Название: Погребенный
Переводчик: +Lupa+
Бета: Bianca Neve
Оригинал: “Buried” — autumn_lilacs, разрешение получено
Размер: мини, оригинал 1 517 слов, перевод 1 370 слов
Персонажи: Дин, Сэм
Категория: джен
Жанр: хёрт/комфорт
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: написано по заявке: «Действие происходит в начале 8 сезона, и Дин все еще потрясен тем, что Сэм не пытался его найти. Дин погребен заживо. Он пытается удержаться от паники, когда обнажаются страхи, оставшиеся после Ада и Чистилища. Плюс к этому добавляется тревога — Дин гадает, ищет ли его Сэм вообще».
Предупреждения: неприятные физиологические подробности, асфиксия, ненормативная лексика


В Чистилище Дин продолжал двигаться, потому что так было нужно, чтобы остаться в живых. В Чистилище он почти все время бежал изо всех сил. Его ноги вбивались в землю, и дыхание было тяжелым и вырывалось с хрипами, и он не останавливался — даже когда начал подозревать, что умрет от бега, а не от какой-нибудь преследующей его твари.
Когда Дин вернулся, был период привыкания. Дома все было по-другому — или он так думал, но ничего не меняется вовсе.
Дин по-прежнему пытается остаться в живых: все его тело сосредоточено на этом. Он не шевелит ни единым мускулом. Движение требует больше кислорода, и Дин концентрируется на том, чтобы делать мелкие вдохи и так редко, чтобы только не вырубиться. Он больше не думает об этом как о дыхании — но как о доставке кислорода, — и у него постоянно кружится голова, но Дину нужно делать это, чтобы выжить.
Вся эта беготня — и он все равно оказался закопанным. Дин бы посмеялся над иронией, но это была бы пустая трата кислорода.

* * *

Надо уснуть, думает Дин, вероятно, используя последние крохи кислорода. Он пытается, и успешно — на некоторое время. Но в конце концов сон становится невозможен. Дин не в состоянии уснуть, когда каждые пять минут бурчит желудок. Дин не в состоянии уснуть, когда мочевой пузырь постоянно жалуется на переполненность. Дин не в состоянии уснуть, гадая, найдет ли его Сэм, или того хуже — ищет ли Сэм вообще…
Он просто не в состоянии уснуть.
Поэтому он делает мелкий, отмеренный вдох, а потом считает до следующего отмеренного вдоха. Жизнь Дина быстро превращается в серии медленного счета до тридцати.

* * *

Дину снится небо. Оно широкое, и открытое, и полное возможностей. Воздух сладко пахнет и прохладен на вкус. Он наполняет легкие Дина настолько, насколько тому…
Дин просыпается в запахе мочи, и его грудь упирается в крышку продолговатого ящика. Он до смерти пугается, обнаружив, что легкие так сильно расширились, и в панике едва резко не вдыхает. Но берет себя в руки и удерживает вдох, терпит так долго, как только может, а потом выдыхает — медленно.
Потом Дин молится Касу — оставил его — и медленно делает маленький, неспешный вдох через рот. И с облегчением выясняет, что есть чем дышать, что он не растратил оставшийся кислород на сон о небе.
По крайней мере, ему больше не хочется писать.

* * *

Это ненаучно, но Дин уверен, что дыхание через рот использует меньше кислорода, нежели через нос. Сначала, когда он еще был одержим некой убежденностью, будто скоро сообразит, как выбраться, Дин экспериментировал с обоими способами. Вроде бы результаты показали, что дыхание через рот лучше, и Дин восхитился своим вулканским подходом к ситуации.
Он утратил свой вулканский дзен менее чем через час, когда осознал, что нет никакой возможности выбраться из ящика, и что его натянули по полной программе. Глубже натянуть было нельзя — даже если бы откуда ни возьмись появилась Мэг с дилдо размером с Крайслер-билдинг и ведром смазки и нагнула бы Дина на его собственной машине, чтобы выебать. После чего пропустила бы этап со смазкой.
Когда на Дина снизошло это осознание, он потратил сколько-то воздуха на крики, ругань и общие бесполезные угрозы. Теперь он куда умнее, и если услышит что-нибудь наверху, то попытается постучать по ящику, а не станет расходовать свой воздух. Между носком его стопы и крышкой три дюйма, так что Дин наверняка сумеет создать какой-нибудь шум.
Если он услышит что-нибудь наверху.
Вроде Сэма.
Или чего угодно.

* * *

Дин задается вопросом, не наказание ли это за то, что он был так хорош в Чистилище.
Потом он снова засыпает.

* * *

Нет, это наказание за то, что он был так хорош в Аду. Дин уверен в этом, потому что в Чистилище у него была вода, а в Аду — нет.
Прямо сейчас он так хочет пить, что только Ад и подходит.

* * *

Это начало конца. Теперь, когда Дин забирает свою точно отмеренную по времени порцию кислорода, его легкие просто умоляют о большем. Он начинает делить время надвое, чтобы не потерять сознание. Он умрет. В одиночестве. Во тьме. Этот чокнутый мудак док Бентон выйдет сухим из воды.
«Ты умрешь, и никто даже не узнает, что с тобой случилось. Твой брат никогда не узнает. Он так и будет ждать, что однажды ты объявишься, но ты не объявишься. И что, он просто продолжит жить? Сразу же забудет о тебе, или это будет терзать его до самых последних дней?»
Это не из-за надвигающейся смерти у Дина жжет глаза и перехватывает горло — ее он ждет уже некоторое время.
Просто Бентон во время своей речи Доктора Зло задел за живое: возможно, Сэм даже не ищет.

* * *

Странно, что Дин больше не чувствует запахов. Раньше он ощущал запах земли, и мочи, и пота. Теперь он не ощущает ничего.
Он гадает: а что, если он умер и просто не знает об этом.

* * *

Легкие Дина перестали гореть. Наконец-то. Теперь они просто болят: ноющей, тяжкой болью, которая не прекратится, пока он не выжмет последнюю кроху кислорода из спертого, мертвого воздуха. Дин должен просто покончить с этим.
Кричать, пока не окажется окружен смертью изнутри и снаружи.
Дин задается вопросом, придет ли за ним лично Смерть. Ему кажется, что между ними проскочила искра, понимание. От этого Дину хочется смеяться — между ним и Смертью проскочила искра, — но он не может, потому что такое ощущение, будто легкие свернулись сами в себя.
Она тянет резину — в смысле, смерть. Или Смерть. Кто-то из них.

* * *

Сэм не приходит.

* * *

Прежде Дина приводили в ужас самолеты.
Он начинает смеяться, но вместо смеха выходит хриплый, лающий звук. Дин тратит остаток кислорода на сломленный лающий смех по поводу своего страха упасть с неба.
Небо. Где находится весь воздух.
Дин Винчестер умирает, смеясь.

* * *

Дин приходит в сознание с прижатым к его рту ртом брата. Требуется доля секунды, чтобы сообразить, что Сэм вдыхает воздух в его легкие, и Дину не нужно ни о чем думать, потому что тело берет верх и всасывает этот воздух. Сэм отстраняется, и Дин быстро вдыхает и делает еще один вдох. Кажется алчным и неприлично роскошным пользоваться всем этим воздухом. Дин дает обет, что больше никогда не будет принимать его как должное.
Сэмова рука на его плече и ласково его сжимает. Сэм не убирает ее, даже когда Дин перекатывается набок и кашляет и плюется, пока не начинаются рвотные позывы. Он причиняет боль — весь этот воздух. Дин пытается перестать дышать, удержать его и дать легким приспособиться, но те отказываются подчиняться. Тело просто корчится, и дрожит, и всасывает воздух снова и снова, до головокружения.
— Дин, ты меня слышишь? — спрашивает Сэм откуда-то издалека. На самом деле Дин осознает, что это не так. Он прямо тут, а значит, уши Дина явно наебнулись. Тем не менее, Дин кивает, поскольку вопрос не о том, как хорошо он слышит, а всего лишь о том, может ли. Решимость не позволить младшему брату кудахтать над тобой — не то, что исчезает только потому, что ты умер в неглубокой могиле от недостатка кислорода.
Кстати говоря…
— Он сбежал, — говорит Сэм. — Я не мог одновременно искать его и тебя.
Дин кивает еще раз, но этот кивок означает, что они довольно скоро изловят старого доброго дока Бентона.
Сэм посылает ему полуулыбку — месть явно находится в самом низу его списка приоритетов — и принимается тереть лицо Дина рукавом своей куртки.
— Ты меня нашел, — произносит Дин. Говорить трудно, но он должен попытаться.
Сэм прекращает мусолить его лицо рукавом.
— Конечно.
«Ты искал», — хочет сказать Дин, но глаза Сэма налиты кровью: тонкие кровавые прожилки от радужки к углам; края век покрасневшие и опухшие. Его ресницы мокрые и тяжелые.
Руки Сэма вцепляются в перемазанную грязью рубашку Дина, и он так крепко стискивает ткань в кулаках, что это становится неприятным. Дин по привычке испытывает соблазн стряхнуть его, но не делает этого.
— Я слышал тебя — думаю, ты смеялся. Я копал так быстро, как мог, но… ты не дышал. Я не мог нащупать твой пульс, — говорит Сэм. Его голос звучит так же надтреснуто, как ощущают себя ребра Дина.
— Думаю, я был мертв, — говорит Дин.
Некоторое время они смотрят друг на друга. Пока наконец Сэм не нарушает молчание.
— Не мог бы ты, пожалуйста. Пожалуйста. Перестать это делать, — говорит Сэм.
Сэм искал его. Сэм искал его, и Сэм нашел его, и он не сдался. У Дина есть как минимум три треснувших ребра, которые это доказывают — братец всегда был малость сверхэнергичным в искусственном дыхании.
Дин сглатывает вокруг образовавшегося в горле комка.
— Ну, я очень постараюсь. Тебя устроит?
Сэм отпускает рубашку Дина; он расправляет ее, очень аккуратно, и помогает Дину встать.
— Годится, — говорит он. Сэм отводит Дина домой, и это оказывается милосердно коротким путешествием.
Сэм припарковал ее не очень далеко.

@темы: Моя трава, Фанфики и переводы, Муки творчества, Важнейшее из искусств, СПН

---

"Ты всегда будешь нужен мне" - мини, перевод, R, СПН

Название: Ты всегда будешь нужен мне
Оригинал: “I'm Always Going To Need You” — FictionalNutter, разрешение получено
Переводчик: +Lupa+
Бета:  Bianca Neve
Размер: мини, оригинал 3 163 слова, перевод 2 739 слов
Персонажи: Сэм, Дин, Кастиэль, Бобби
Категория: джен
Жанр: хёрт/комфорт, эмоциональный хёрт/комфорт, отчасти фикс-ит
Рейтинг: R
Краткое содержание: После нападения приятелей-охотников и визита Люцифера Сэм балансирует на опасной грани. После того, как Дин подтверждает, что по-прежнему не хочет воссоединения, Сэм начинает с этой грани падать. Когда Дин возвращается со своей экскурсии в будущее, Кастиэль дает ему знать, что Сэм в опасности, и Дину приходится отринуть собственный гнев, чтобы вновь собрать своего брата.
Примечание: таймлайн — эпизод 5.04 «Конец»
Предупреждения: суицид, мысли о суициде


Сэм аккуратно положил телефон, делая глубокий вдох, чтобы отвлечься от жгущих глаза слез. Он знал, что Дин не примет его обратно, ничего удивительного — но все же было больно услышать это. Гневно вытерев глаза, Сэм сделал еще один успокаивающий вдох, чтобы взять себя в руки. Он чувствовал себя неважно с той самой минуты, как его чуть не заставили проглотить демонскую кровь. Хотя он и выплюнул ее, отчего-то казалось, будто она все равно заползла ему под кожу и пропитала весь организм.
Сэм направился в ванную, надеясь, что, возможно, ему поможет душ перед сном. Он тщательно почистил зубы, каждый по отдельности, потом, для надежности, прополоскал рот зубным эликсиром. Рот ощущался чистым, но Сэм по-прежнему чувствовал себя грязным. Он посмотрел в зеркало, и на миг готов был поклясться, что на него оттуда уставились черные глаза демона. Сэм резко выругался и моргнул — лишь затем, чтобы увидеть собственное отражение. У него галлюцинации? Ощущения не были похожи на те, что обычно бывали при ломке, но он был расстроен, и его мутило. Сэм закрыл глаза и покачал головой, потом развернулся и вышел из ванной.
Он остановился перед кроватью, куда поставил сумку с оружием, и его взгляд упал на едва виднеющийся внутри зазубренный клинок. Это определенно было искушением. Он мог просто вырезать из своего тела отвратительную субстанцию. Даже если он истечет кровью, Люцифер обещал вернуть его обратно, так что никакого вреда не будет. Если же Люцифер солгал… что ж, тогда Дину больше не придется беспокоиться о его слабости, и они с Кастиэлем смогут остановить апокалипсис. Либо Сэм избавится от оскверняющей его демонской заразы, либо своим отсутствием сделает мир лучше. Насколько он мог судить, оба варианта были беспроигрышными.
Чтобы прорезать ножом кожу, намереваясь покончить с жизнью, требуется неожиданно много раздумий и решимости, но Сэм справился. Он был очень сосредоточен. Начав от сгиба локтя, он резко провел лезвием до запястья, затем повторил действие на другой руке. Раны получились довольно глубокими и длинными, но все равно понадобится некоторое время, чтобы истечь кровью. Сэм сделал это специально — боль была наказанием за то, что он выпустил Люцифера. Если он очистится, то больше никому не навредит, а если это невозможно, то хотя бы выведет себя из уравнения.
Когда у Сэма наконец начало темнеть в глазах, он встретил тьму с куда меньшим страхом в сердце, чем мог бы ожидать. Он был уверен, что отправится в Ад. Означает ли это буквальный Ад, который неизбежно уготован его душе, или метафорический Ад, в который превратилась Земля, где Люцифер хочет, чтобы он впустил его, а Дин его ненавидит, — Сэм не знал. Теряя сознание, он подумал, что скоро это выяснит.
Сэм не ждал, что смерть будет опытом из серии «моргнешь и пропустишь». Он не помнил толком свое предыдущее умирание, но знал, что тому полагается ощущаться не совсем так. Сэму потребовалась секунда, чтобы осознать, что он находится в том же самом месте, где отрубился, но его руки зажили, а он сидит в луже свежей крови. Он не был уверен, что должен испытывать: облегчение или разочарование. Сэм медленно встал — слезы жгли глаза, хотя он и не знал почему. Он снова подошел к зеркалу в ванной и уставился в него, ища в себе хоть какой-то признак демона. Сэм не видел его, но по-прежнему ощущал — извивающегося под кожей в попытке выпустить тьму, которую Люцифер наверняка хотел использовать в своих целях.
Теперь, укрепившись в своем решении, Сэм понял, что первой попытки было недостаточно. Он все еще был чем-то злым, и если он не сделает все, что в его силах, чтобы остановить себя, то подвергнет любимых людей опасности. Есть ли им еще до него дело или нет, значения не имело. Торопливо, резко вдохнув, Сэм вышел из ванной, направившись по луже крови туда, где уронил нож. Поднял его, мгновение отвлеченно рассматривая, а затем воткнул себе в сердце.
Когда Сэм очнулся во второй раз, он лежал навзничь, растянувшись на полу; нож по-прежнему был зажат в руке. На этот раз Сэму даже не требовалось зеркало, чтобы почувствовать в себе тьму — пульсирующую и отчего-то кажущуюся сильнее и живее, чем когда во рту была демонская кровь. Ощущая тошноту, Сэм проигнорировал закапавшие слезы и нацелил нож в живот, преисполненный решимости попробовать снова.

* * *

Дин повернулся, увидел Кастиэля, с любопытством рассматривающего его, и вздохнул с облегчением.
— Чертовски вовремя, Кас, — тепло сказал он.
Кастиэль чуть улыбнулся.
— У нас был уговор, — напомнил он.
Дин отбросил воспоминания об обкуренном Кастиэле из будущего и улыбнулся другу из настоящего, положив руку ему на плечо.
— Никогда не меняйся, — наказал он.
Кастиэль слегка кивнул в знак согласия, потом его выражение стало серьезным.
— Тебе надобно вернуться к Сэму, — сурово провозгласил он.
Дин изобразил лицом покорность и кивнул:
— Я знаю. Я собирался ему позвонить.
— Нет, я не имею в виду, что должны вы связаться в скором времени, — поправил Кастиэль. — Ты должен вернуться немедленно к нему. Я перенести тебя могу. — Он вытянул руку, дабы показать серьезность своего намерения.
Увернувшись от руки, Дин окинул его подозрительным взглядом.
— Зачем? Что за важность?
— Когда говорил последний раз ты с Сэмом? — уклончиво поинтересовался Кастиэль.
— Спустя несколько часов после того, как поговорил с тобой, —ответил Дин с настороженностью. — Перед тем, как Захария устроил мне экскурсию. А что? Что стряслось?
Кастиэль заколебался, затем виновато посмотрел на Дина.
— На тот момент не был я осведомлен, но после расставания вашего на Сэма напали. Уверен я…
Дин перебил его:
— Кто?
— Другие охотники. — Кастиэль выглядел немного недовольным тем, что его прервали. — Очевидно, роль его в восстании Люцифера была раскрыта, и они использовать попытались его способность как оружие, чтобы вытащить демона, который друга их убил.
Дин знал: это значит, что они пытались напоить Сэма демонской кровью, и от этой мысли его собственная кровь застыла в жилах.
— И?
— Кровь силой залита была в его рот, но выплюнул он ее в лицо им, — сообщил Кастиэль. Его выражение было вызывающим, словно он ждал, что Дин усмотрит в действиях Сэма вину.
Дин медленно выдохнул и кивнул:
— Ладно, хорошо. Тогда почему ты так тревожишься?
— Как молвил я ранее, — многозначительно сказал Кастиэль, намекая на то, что его прервали, — уверен я, что происшествие сие могло тяжко его психике навредить.
Взволнованно выпрямившись, Дин сверкнул глазами.
— Почему?
— Внимание мое привлекло, что Сэм самоубийство совершил восьмикратно между временем, когда последний раз беседовал ты с ним, и настоящим, — мрачно сообщил Кастиэль.
У Дина отвисла челюсть. Он был не в состоянии переварить информацию такого рода.
— Он… я… — Он на мгновение запнулся, после чего до него дошла необычность использованных Кастиэлем слов. — Что ты подразумеваешь под «совершил»? — хрипло спросил Дин. — Разве ты не имеешь в виду «попытался совершить»?
— Нет, — возразил Кастиэль. — Он успешен был в каждой попытке. — Должно быть, на лице Дина явственно отразилось недоумение, поскольку Кастиэль добавил: — Его душа не достигала Рая. Перехватывалась она при вознесении и возвращалась в тело его всякий раз. — Он сделал паузу, потом добавил еще: — Люцифером.
Это было уже чересчур, и Дин не знал, с какого края сперва подступиться.
— Люцифер?..
— Не позволит своему сосуду этим конкретным методом воспользоваться, дабы сбежать, — угрюмо закончил Кастиэль. — Если вознесется Сэм на Небеса, Люцифер неспособен будет вернуть душу его с территории Михаила, вот почему так быстро он реагирует.
— Небеса? — спросил Дин следующим номером, в данный момент не настолько доверяя себе, чтобы произносить что-то большее, нежели простые вопросы.
Кастиэль выглядел удивленным.
— Вам с Сэмом уготован обоим Рай, Дин. Разве не осведомлен ты?
Дин воззрился на него.
— В это довольно трудно поверить, Кас.
— Не имеешь ты веры в меня? — спросил Кастиэль, в его голосе странным образом переплетались угроза и неуверенность в себе.
— Нет, я верю тебе, Кас. Клянусь, верю. Это просто… — Дин медленно выпустил воздух из легких и покачал головой. — Не знаю, давай отложим это на потом. Пока есть дело поважнее. Прямо сейчас с Сэмом все в порядке?
— Истинно так, — сообщил Кастиэль.
— Перенеси меня к нему, — потребовал Дин.
Кастиэль кивнул, мудро предпочтя не комментировать совсем не уважительный тон Дина, и прижал два пальца к его лбу.
Дин едва не упал, очутившись в мотельном номере, его взгляд тут же прикипел к огромным пятнам крови на полу. В остальном комната была вполне в духе Сэма — аккуратная до ОКР, где все упорядочено и находится в легко доступных местах. Лишь пол выглядел так, будто на нем хронически устраивали жестокую резню. Дин с тяжелым сердцем осознал, что, возможно, именно этим Сэм и занимался — вот только делал это с собой, а не с кем-то другим.
Из ванной донесся вздох, а потом в комнату вошел Сэм. Его глаза были запавшими и пустыми, а кожа казалась припухшей и покрасневшей, как будто он неустанно ее расчесывал. В выражении его лица не было ни капли света, и всякая жизнь, какая в нем теплилась, словно бы потухла, оставив лишь оболочку.
— Сэм? — ахнул Дин, сознавая, что его голос стал тихим, смягчившись, как если бы он искал подход к раненному животному.
Сэм явственно вздрогнул — до этого он не замечал присутствия Дина или Кастиэля.
— Что… что вы тут делаете? — медленно спросил он, и его лицо скривилось в замешательстве.
— Я собирался позвонить тебе, но Кас предложил вместо этого заскочить. Что ты делал? — Дин очень старался говорить ровно, не желая еще сильнее нервировать явно страдающего брата.
Все с тем же искаженным лицом Сэм беспомощно указал на свои руки, где виднелись свежие царапины от ногтей.
— Я не могу, — сломлено прошептал он. — Не могу выгнать ее и не могу уйти. Это бесполезно.
— О чем ты говоришь, Сэм? — жестко спросил Дин. Ему нужно было больше деталей, прежде чем он сумеет увести брата от этого обрыва. Судя по лицу Сэма, тот плакал, а это никогда не было хорошим знаком.
— Я очень старался, — Сэм всхлипнул и подавился словами, — но она во мне! Я чувствую ее, Дин, и она не уходит, неважно, что я делаю. Я пытался просто уйти, устранить опасность, но он мне не позволил. — Снова потекли слезы, и колени Сэма подломились, уронив его на пол, где он и остался в коленопреклоненной позе возле одной из оставленных им луж крови.
Все отчаяние и страх, которые Дин сдерживал до этого, теперь прорвались наружу, и он упал на колени и крепко схватил Сэма за плечи.
— Что в тебе, Сэм? От чего ты так сильно стараешься избавиться?
— От тьмы! — выплюнул тот. — Я пытался, я был так уверен, что не пил ничего такого, но я чувствую, как она заползает мне под кожу. Я зло, Дин, и из-за меня все погибнут. Мне нужно избавиться от нее или от себя, но я даже этого не в состоянии сделать правильно. — Он снова всхлипнул, но не вытер слезы с лица. Он избегал пронизывающего взгляда Дина, вместо этого с сожалением рассматривая кровь на полу.
— Эй, ты толкуешь о тех говнюках, которые на тебя напали? — подтолкнул его Дин; в его голосе промелькнул непрошенный гнев. — Ты отлично справился, Сэмми, серьезно. Ты ведь выплюнул ее им в лицо, верно?
— Этого было недостаточно, — Сэм раздраженно покачал головой. — Она все еще во мне, я точно знаю.
Дин сделал глубокий вдох, немедленно пожалев об этом, и сморщил нос от запаха крови. Однако он подумал, что теперь-то все понял.
— Сэм, — тихо начал он, — ты думаешь, что в тебя попало немного демонской крови, поэтому и пытаешься выпустить ее из себя?
— Не только кровь, — возразил Сэм. — Тьма, я. Мне нужно изгнать ее из себя — тьму, которой я являюсь. Я все пытался, но он не позволил мне очиститься и не отпустил меня, хотя это тоже было бы неплохо, а может, еще лучше. В любом случае ты будешь в безопасности.
Возможно, он понял не все. Дин пытался не дать недоумению отразиться на лице. Он смутно осознавал присутствие Кастиэля позади себя, но был благодарен, что ангел не вмешался.
— Сэм, ты имеешь в виду Люцифера? — Когда тот отрывисто кивнул, Дин собрался с духом и спросил: — Почему тебя раздражает, что он возвращает тебя?
Сэмово лицо искорежило еще сильнее.
— Ему нужно, чтобы я оставался темным для него, чтобы быть его сосудом, поэтому я никак не могу очиститься. А еще я нужен ему живым, в противном случае я бы уже был в Аду, и все были бы спасены от меня.
Дин почувствовал себя так, словно его ударили в живот.
— Сэм. — Он произнес имя брата так решительно, что Сэм действительно посмотрел на него — с удивлением. — Никому из нас не будет лучше без тебя, слышишь? Не говоря уже о том, что Кас сказал, что тебе прокомпостирован билет в Рай.
— Это неправда, — по-детски капризно заспорил Сэм. — Это тебе гарантирован Рай, не мне. Они не пускают монстров на Небеса.
— Эй! — рявкнул Дин, вновь привлекая внимание Сэма. — Ты не монстр, слышишь меня? Неверные решения делают тебя человеком. Я начал всю эту чертову заварушку, помнишь? Мы живем, мы учимся, мы исправляем все дерьмо, которое наворотили, и двигаемся дальше. Слышишь меня?
Когда Сэм взглянул на Дина, его выражение было одновременно страдающим и недоуменным — его так и распирали тысячи вопросов.
— Ты сказал, что задолбался меня спасать, — мягко заметил он, словно слова было больно произносить.
Дин шарахнулся, словно его ударили.
— Откуда ты, черт подери, это взял? — растерянно спросил он. — Я никогда не поставлю на тебе крест, Сэмми.
При звуках этого прозвища лицо Сэма искорежило так, что дальше некуда, и он откинулся на пятки.
— Нет, ты сказал, что убьешь меня, что я вампир, — запротестовал он. — Ты был прав, тьма никуда не делась. — На его глаза вновь навернулись слезы, и он принялся искать нож, который отложил перед последним походом в ванную.
— Сэмми! — Дин рванул Сэма за плечи, вновь требуя к себе внимания. — Мы братья, — твердо сказал он. — Всегда и навеки, понял? Я никогда не собирался оставлять тебя, и ты точно не оставишь меня. Даже если я так разозлился на тебя, что потерял берега, я никогда не возненавижу тебя и никогда не убью. Как ты мог вообще такое подумать?
Доведенный до точки и донельзя смущенный, Сэм дернулся в сторону тумбочки, куда после звонка Дину положил телефон. Он нажал на значок голосовой почты и всучил мобильник Дину.
— Это не то, что ты сказал! — возразил он с напряженным от боли лицом.
Не понимая, что сделать, чтобы вернуть себе веру брата, Дин неуверенно нажал на воспроизведение сохраненной записи и поднес телефон к уху. Он вздрогнул, когда в ушах зазвенел его собственный голос, извергающий угрозы и злобные оскорбления, а над всем этим — явственное впечатление, что Дин никого так ненавидит, как Сэма. Дин с отвращением отшвырнул от себя мобильник, не озаботившись проследить, куда тот приземлится.
— Богом клянусь, это не я, Сэм, жизнью ручаюсь. Знаю, у тебя нет причины верить мне, но заверяю, что никогда этого не говорил. Когда?..
— Я раздумывал о том, чтобы бросить Руби, — надломлено прошептал Сэм. — Я не был уверен… а потом… я открыл свои сообщения.
Дина вновь затошнило, но по совершенно иной причине.
— Я правда звонил тебе, но я извинялся за то, что вел себя как папа, и я сказал тебе, что мы остаемся братьями, Сэмми, всегда. Не знаю, были ли это силы Рая или Ада, но кто-то извратил это сообщение, чтобы столкнуть тебя с края. Мне нужно, чтобы ты мне поверил, братишка. Я бы никогда не сказал и не скажу тебе ничего подобного.
В глазах Сэма вспыхнуло нечто, близкое к надежде, но он по-прежнему был куда более сломленным, нежели целым. Он открыл было рот, чтобы заговорить, затем снова закрыл его, выглядя потерянным.
— Ты всегда будешь нужен мне, Сэмми, поэтому не смей тут помирать у меня, ясно? — убеждал Дин — лужа крови у их ног была весьма красноречивым напоминанием о состоянии разума Сэма.
— Так безопаснее для тебя, — слабо возразил Сэм.
— Вместе мы сильнее, — парировал Дин. — Возможно, мы и слабое место друг друга, но мы всегда были сильнее в команде. Я тебя не отпущу.
Последовала долгая пауза, потом Сэм медленно кивнул. Сразу после этого Кастиэль выдвинулся из своего наблюдательного пункта в углу и слегка коснулся пальцами Сэмова лба, отчего тот осел в мгновенно расставленные руки Дина.
— Что ты сделал? — пробормотал Дин.
— Сейчас он мирно спит, — сообщил Кастиэль. — Также я исцелил его, хотя он был уже весьма здоров. Не должен он более страдать от любых пагубных последствий, с кровью связанных — ни реальных, ни вымышленных.
— Спасибо, Кас. — Дин отвел влажные волосы с лица Сэма; на сердце у него было тяжко от того, каким сломленным выглядел брат. — Ты можешь… не знаю, перенести нас куда-нибудь? Куда-нибудь в безопасное место, где я смогу приглядывать за ним, пока он поправляется?
— Я могу вас и ваш автомобиль доставить к дому Бобби Сингера, — предложил Кастиэль; рефлекторно включив в предложение Импалу, зная, что его в любом случае попросят заодно притащить и ее.
Дин мягко улыбнулся и кивнул:
— Да, это было бы здорово.
— Я вас отправлю туда сейчас, потом, вскоре, проверю вас, после того как доставлю ваши вещи, — решил Кастиэль.
Дин кивнул и покрепче обхватил Сэма, когда Кастиэль коснулся его лба. Последовало это странное ощущение перемещения, а потом он внезапно обнаружил себя, смотрящим на ошеломленного Бобби в инвалидной коляске.
— Какого дьявола с вами приключилось? — спросил тот, вытаращив глаза.
Вздохнув, Дин отволок своего гигантского братца на диван, затем плюхнулся на стул рядом с ним, намереваясь не сходить с этого места.
— Апокалипсис — отстой, — сухо и иронично объяснил он.
Мгновение Бобби отвлеченно разглядывал его, после чего покатился из комнаты в кухню.
— Два пива, будут через секунду.

@темы: Моя трава, Фанфики и переводы, Муки творчества, Важнейшее из искусств, СПН

---

Не прошло и 2 лет)))

Не скажу, что это самая удачная моя работа, далеко не. Я знаю, что могла бы написать этот фик лучше. Но вроде и не полный отстой.

В любом случае,  Яшмовая Гунян, это тебе.

@темы: Моя трава, Картинки, Фанфики и переводы, Муки творчества, Важнейшее из искусств, СПН, События

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра