"Дин открывает глаза" - мини, PG-13, СПН, ЗФБ-2017 (спецквест)

[+Lupa+]

Название: Дин открывает глаза
Автор: +Lupa+
Бета:  Bianca Neve
Размер: мини, 2 436 слов
Персонажи: Дин, Сэм, Кастиэль, в эпизодах Мэри и Бобби
Категория: джен
Жанр: драма, эмоциональный хёрт/комфорт
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: написано по заявке: «Вспомнила заявку с прошлой битвы, которой никто не вдохновился (не моя, но очень понравилась), может, в этот раз ей повезет?
Перед наступлением апокалипсиса Дин и Сэм отправляются в прошлое, чтобы спасти родителей от ангела Анны. И Дин говорит Мэри, чтобы она бросила Джона и уехала. Дин не знал, что со временем шутки плохи. По возвращении в будущее Дин не узнает его: родители живы и вместе. Дин успешный владелец автомастерской с красавицей женой. И никакого апокалипсиса... Что еще можно пожелать? Но Дин не может понять, где, черт возьми, Сэм? А Сэма в этой реальности нет. Он не родился. Дину предстоит выяснить, как он наследил в прошлом, и найти свою «бабочку». А также решить, что ценнее: живые счастливые родители и мир без апокалипсиса или брат, без которого жизнь Дина не представляет смысла. Особая просьба к авторам: Эпиклааааааааааааааав!»
Примечание: таймлайн – 5 сезон, сразу после 05.13
Предупреждение: упоминается (а кое-где и подразумевается) смерть персонажа

Дин открывает глаза.
Он открывает глаза и видит незнакомый потолок. В этом нет ничего удивительного — у Дина вот уже двадцать с лишним лет все потолки незнакомые. И в незнакомой женщине рядом тоже ничего выдающегося. Ну ладно, кое-что… много чего выдающегося есть.
Странно то, что Дин не помнит, чтобы накануне напивался и вообще как-то развлекался. Поводов последнее время маловато. Дин оглядывает комнату, щурясь в серых предрассветных сумерках, и соображает, что это вовсе не мотельный номер. То есть он сорвался в бар, подцепил там цыпочку и завалился к ней домой, бросив где-то Сэма, — и все это в честь апокалипсиса, что ли?
Дин поворачивается набок, надеясь обнаружить на тумбочке свой телефон: в такой спальне с такой кроватью просто обязана быть тумбочка, а он привык оставлять телефон под рукой. Мобильник действительно там, вот только он не его — какая-то навороченная модель, явно дорогая. А его мобильника нет как нет. Дин бесшумно встает и идет к стулу, где аккуратно сложена его одежда. И это тоже странно — обычно после подобных ночей она разбросана по полу, и хорошо, если вся целая. Одежда оставляет неприятное ощущение, как будто она его — и не его. Дин оставляет ее на стуле и возвращается обратно. Делать нечего, надо будить прекрасную незнакомку.
— Эй, — он легонько трясет ее за плечо, — эй… милая, ты не видела, куда я положил телефон?
— На тумбочку, как всегда, — сонно отвечает та, не поворачиваясь.
Дин смотрит на мобильник, у него начинает сосать под ложечкой. Это чертовски напоминает насланный джинном морок, думает он, листая телефонную книгу. И действительно, в списке номеров есть «мама», но нет «Сэма». Совсем, никакого, и даже ни одного из их обычных псевдонимов. Дин вздыхает и звонит маме.
— Алло? Дин, сынок, что случилось? Господи, сейчас пять утра! Дин, что стряслось?! — взволнованно кричит в трубке такой родной голос, и у Дина на секунду перехватывает дыхание.
— Все в порядке, мам, я просто хотел узнать, где Сэм, — выдавливает наконец он.
Ответ повергает его в ступор.
— Какой Сэм? — с искренним недоумением спрашивает мама.
Если бы это был морок, джинн бы исполнил желание Дина. А Дин не в состоянии представить себе, что он мог бы пожелать мир без Сэма.
— Мой брат, — тихо и неуверенно пытается он.
Молчание длится и длится, потом…
— Ох… ты — это он, да? Это правда.
— Что правда?
— Это ты тогда предложил мне развестись с Джоном и уехать.
Под ногами Дина разверзается пропасть.
Нет нужды расспрашивать дальше, и без того все ясно. Мама послушалась его совета и ушла от отца, хотя и была беременна им, Дином. И теперь у него есть мама и отец, наверное, тоже — где-то там, — есть девушка (возможно, даже жена), дом… и нет брата.
Сэма здесь нет.
В этом мире апокалипсис случится лишь у одного человека — и это сам Дин.
Он утыкается лицом в колени и ерошит волосы, судорожно пытаясь придумать выход.
В комнате раздается шорох.
Дин вскидывает голову и видит перед собой Каса, в неизменном плаще и с каменным выражением физиономии. На секунду Дина затапливает такое облегчение, что он готов задушить ангела в объятиях. Сейчас он все исправит! Или…
— Ты знаешь про Сэма? — осторожно спрашивает Дин.
Кас кивает, и на его лице мелькает тень озабоченности.
— Да, я его помню. Мы отправились в прошлое, чтобы спасти твою мать от Анны… и ты изменил ход истории. Не суждено случиться Концу Света… в том будущем, что вижу я.
— Верни его! — выпаливает Дин. — Верни Сэма!
Кас слегка хмурится.
— Я не в силах… Он не родился тут. И зачем? Апокалипсис…
— К черту апокалипсис! — Дин почти рычит. — Ты должен снова отправиться в прошлое и отговорить маму! — Кас упрямо мотает головой, и Дин, пружиной взвившись с кровати, хватает его за грудки. Трясти ангела все равно что бодаться со стеной, но Дину плевать. — Пусть она помнит наш разговор, тогда она не даст Азазелю добраться до Сэма. Она охотница, в конце концов! Скажи, чтобы они с отцом уехали, чтобы спрятались, пусть размалюют новый дом противоангельской защитой, да что угодно…
— Дин, что та… кто это?! — испуганно восклицает женщина за спиной, но Дин не сводит глаз с Каса.
Тот нехотя кивает и исчезает в шелесте невидимых крыльев.
Мгновение спустя Дина поглощает темнота.

* * *

Дин открывает глаза.
Он открывает глаза и видит незнакомый потолок, но не тот, что в первый раз. Это ободряет. Он хочет повернуть голову, чтобы проверить, лежит ли с ним рядом кто-нибудь… и не может.
Дин пытается напрячь мускулы, хоть что-то… он не может шевельнуть ни рукой, ни ногой, он открывает рот, но оттуда вырывается лишь слабый сип.
— Доброе утро, сынок. — В комнату заходит мама, и она выглядит старой и очень усталой. — Уже проснулся? Сейчас папа тебя вымоет, и будем завтракать.
Дин бешено вращает глазами, беззвучно воя от ужаса. Он заперт в собственном теле! Сердце трепещет, как гребаная колибри, он задыхается, мама бросается к нему, возится где-то сбоку, и на лицо Дину опускается кислородная маска.
— Дыши, дорогой, дыши, — повторяет мама. — Опять приступ? Я позвоню доктору Коннелу.
Когда она уходит, в комнате становится оглушительно тихо.
Вдруг на Дина падает тень. Он переводит взгляд — из-за маски плохо видно — и это Кас.
— Прости, я не могу исцелить тебя, но… — Он дотрагивается до лба Дина — и в следующую секунду они оказываются в какой-то серой комнате. В ней только они двое и пара стульев.
— Где мы? — Дин недоуменно оглядывается.
— У тебя в голове. Я усыпил твое тело, чтобы могли мы поговорить, — поясняет Кас. — В этой реальности твои родители бежали вместе. Они часто переезжали, и когда тебе было четыре года, вы попали в аварию.
— Сэм? — выдыхает Дин.
Кас опускает глаза.
— Выкидыш. Твоя мать лишилась способности к деторождению. А тебя полностью парализовало. Я попробую что-нибудь еще.
Дин еще пытается осмыслить, что Сэм почти-появился здесь, а слова уже льются сами собой:
— Верни все как было, мы что-нибудь придумаем. Мы сами остановим апокалипсис, только верни все как было…
Выражение лица Каса ему совсем не нравится.
— Это… сложно. Я больше не могу найти нужную, основную нить, теперь они все одинаковые.
— Черт с ней, с основной нитью. — Дина поглощает отчаяние. — Тогда просто скажи им, пусть не переезжают, пусть останутся, только нарисуют знаки, — он частит, глотая буквы. — Пусть будут осторожны за рулем…
Он не успевает договорить, Каса уже нет. А следом комната меркнет.

* * *

Дин открывает глаза.
Над ним — потолок тюремной камеры, совсем близко. Дин нечасто бывал в тюрьме, как правило, все ограничивалось участком, но это точно она. Камера. И он на верхней койке — слабое утешение, но все же.
Лязг, скрип открывающейся двери.
— Винчестер, Золовски, на выход. Лицом к стене, руки за спину.
Дина с соседом — тощим черноволосым и длинноносым мужичком, похожим на голодающую галку, — выводят во двор. Он надеется, что тут у него нет приятелей, потому что проколоться с ними совсем не то, что огорошить маму расспросами про неизвестного ей Сэма.
От имени в сердце проворачивается что-то острое и шипастое, и Дин, молча помахав рукой в ответ на несколько приветствий, садится на скамейку в углу. Надо понять, что произошло. Почему он в тюрьме? Он что-то натворил? Ограбил банк? Может, в этой реальности Дин пошел по кривой дорожке и стал белой вороной в семье?
Дин закрывает глаза… и оказывается все в той же серой комнате.
Одного взгляда на Каса достаточно, чтобы понять — все не так просто.
— Что? — глухо спрашивает Дин. — Азазель все-таки сумел пробраться в детскую?
— Нет… он выбрал время, когда твоя мать гуляла с Сэмом в парке. Он усыпил ее и… никто ничего не знал, пока у Сэма не начались видения. Потом он начал двигать предметы, вы пытались ему помочь, но однажды он сорвался…
— Дальше. — Дин хочет заткнуть уши, хочет сбежать отсюда, но как сбежать из своей головы?
— Сэм… Сэм убил Мэри, случайно. И тогда Джон застрелил его. А ты убил Джона.
Лучше бы я ограбил банк, — мелькает нелепая мысль, и Дин нервно хихикает. Смех перерастает во всхлип, и Дин обрывает его.
— Ты ведь понимаешь, что это тоже не вариант? — он пристально смотрит на Каса.
— Понимаю. — Кас вздыхает. — Но не знаю, сколько еще смогу возвращаться.
Дин впервые замечает его состояние: бледная до синевы кожа, круги под глазами, на плаще красные пятна — и стертые следы крови под носом.
— Давай еще раз, на удачу, — с напускной бравадой говорит Дин. — Пусть будут настороже, пусть готовят нас, с самого детства…
Нет, ему не жаль. Если понадобится, он разыщет другого ангела. Так он повторяет себе, пока серое вокруг тускнеет и сменяется тьмой.

* * *

Дин не хочет открывать глаза.
Он знает это место — по звукам, по запахам, по голосам людей и тому, что они говорят.
Это лагерь «Читакуа», куда его недавно — целую жизнь назад — забросил Захария. Вот только тогда это был 2014 год, а сейчас…
— Дин, разведчики вернулись, ждут тебя в штабе с докладом. — Женский голос, кажется, ее зовут Риза.
— Иду.
Дин мельком смотрит в зеркало — и нет, он не выглядит старше, — и выходит из одной бревенчатой хижины, чтобы перейти в другую. В лагере полно народу: он замечает Чака с планшетом в руках, руководящего разгрузкой каких-то коробок из грузовичка, небритого Каса, сжимающего обрез — и на миг его пронзает страх. А что, если это конец? Что, если Кас действительно лишился своих сил и стал человеком?
Зато здесь есть Сэм…
Сэм — и Люцифер.
Дин краем уха слушает донесение, время от времени глубокомысленно хмыкая, и тонет в свежем запахе роз после дождя, слепнет от белизны костюма и…
…и «Я победил. О, я победил», и белый ботинок на его-не его шее, и хруст позвонков.
И дьявольская улыбка на лице Сэма.
По пути обратно Дина нагоняет Кас.
— Все пошло не так.
— Я заметил, — хмуро отзывается Дин. — Ты еще…
— Мои силы при мне, — кивает Кас. — Их мало, но они есть. У меня такое странное ощущение…
— Это потому что ты наркоман. — Дин невольно фыркает. — Что произошло?
— Вы долго сопротивлялись, но Лилит принесла себя в жертву и открыла Клетку. Люцифер похитил тебя, и Сэм ему сдался. Твои родители тоже тут, сейчас они в рейде.
— Надо снова что-то изменить, — говорит Дин.
— Надо, — соглашается Кас. — Апокалипсис настал. Этого не должно произойти.
— К черту апокалипсис, — повторяет Дин. — Я не могу ничего придумать… — Он останавливается и запрокидывает голову. — Сотри ей память, Михаил! Сотри им обоим! Мы что-нибудь придумаем!
— Стереть память… это хорошая идея.
Дин не успевает ничего возразить, не успевает даже обернуться — Каса уже нет.
А вскоре растворяется в никуда и лагерь «Читакуа».

* * *

Дин открывает глаза.
Он открывает глаза и готов поклясться, что над ним потолок мотельного номера.
Радость захлестывает его с головой.
Получилось!
И телефон на тумбочке — его родной и знакомый, старый и поцарапанный.
Номер Сэма не отвечает, абонент недоступен, и радость начинает покрываться плесенью тревоги. Номер «мама» занят, «папа» тоже не отвечает, отзывается лишь номер Бобби.
— Привет, — говорит Дин и, после ответного бурчания, без предисловий: — Ты не знаешь, куда подевался Сэм?
Молчание вновь растягивается дождевым червем, и Дин готов сжевать трубку, готов раскокать ее вместе с дешевым прикроватным светильником, готов разнести весь номер к чертям…
— Дин, Сэм умер. Два года назад. Его убил Джейк Талли. Ты опять забыл?
— Как? — еле слышно шепчет Дин.
Бобби звучит так же старо и устало, как несколько миров назад выглядела мама:
— Джейк убил его, и ты рвался на перекресток, чтобы заложить за Сэма душу… балбес. Если бы мать тебя не остановила…
Значит, здесь снова есть мама — и снова нет Сэма. Хотя он был. Но уже никогда не будет.
Дин молчит, ждет продолжения.
— Джейк пытался открыть Врата Ада, но ты его остановил. Все кончено.
Все кончено — эхом отзывается в голове Дина. Он вешает трубку, не попрощавшись.
Он зажмуривается, для верности положив руку на лицо, придавливая веки, чтобы уже появился Кас и все изменил…
Дин оказывается в серой комнате.
На стуле напротив сидит Сэм.
— Сэм! — Дин вскакивает. — Как?.. Бобби сказал…
— Я умер, — спокойно отвечает Сэм, — и попал в Рай. Хотя не должен был. Но Михаил решил, что лучше, если я буду под присмотром ангелов.
Но тогда…
Сэм усмехается.
— Из Рая тоже можно удрать, если знаешь как. Ненадолго, правда. Мне помогли Эш и Памела.
Дину неважно, как это случилось, для него главное сосредоточено в единственной точке мироздания. У него мокрые щеки, но впервые в жизни ему абсолютно плевать.
— Эй, из нас двоих я должен быть сентиментальной девчонкой, — пытается пошутить Сэм.
— Сучка, — не то думает, не то выдыхает Дин.
— Придурок, — Сэм тоже встает и тянется к нему.
На короткое мгновение Дин боится, что все будет как в «Привидении», как когда он сам был бестелесным духом, — но его рука чувствует теплую кожу и твердые мышцы, чувствует живую плоть. Он притягивает Сэма к себе, вжимает в себя, обертывает собой и стоит так целую вечность.
Две вечности.
Три.
— Отпусти меня, — говорит наконец Сэм, и Дин разжимает руки и отодвигается.
— Отпусти меня, — настойчиво повторяет Сэм, и до Дина доходит.
— Нет!
— Все хорошо, у меня все отлично, и Джесс тоже там… Мы будем тебя ждать, только не слишком торопись…
— Нет!
— Если не остановишься, дальше будет хуже. Мир погибнет — из-за нас. Отпусти меня.
— Нет!
Дин забыл все другие слова, Дин твердит «нетнетнет» и протягивает руку, но теперь она действительно проходит сквозь кисть Сэма…
И больше Сэма нет.
Дин падает на колени и воет, как раненый зверь.

В номере темно, снаружи долетает лишь свет фонарей со стоянки, и силуэт Каса четко вырисовывается на фоне окна. А потом Кас падает.
Дин подхватывает его под мышки и волочет к кровати.
— Давай еще раз. Самый последний. — Он судорожно вспоминает слова самой простой молитвы. — Отче наш…
— Я не он, — тихо говорит Кас. — Но я постараюсь. Есть один вариант…
Дин хватается за соломинку.
— Если это вернет Сэма…
— Не совсем. В самой первой реальности — семья рядом с вами, когда тебе было четыре, у них должен был родиться ребенок. Я могу привести в него душу Сэма.
— А что с душой самого ребенка? — подозрительно прищуривается Дин. Он читал про двоедушцев и в курсе, что ничем хорошим это не светит.
— Ребенок должен был родиться мертвым, души там никогда и не было. Там будет лишь Сэм. Вы не будете братьями по крови, но… Вы будете братьями по всему, кроме крови.
Дин теряется.
Сэм не будет моим братом, — думает Дин.
Но он будет, — думает Дин.
Все получится, — думает Дин.
— Давай, — говорит он.
Дин ждет, когда вокруг окончательно потемнеет, но ничего не происходит.
— Кас? — осторожно спрашивает он.
— У меня не осталось сил.
— Батарейки, что ли, разрядились? — в сердцах бросает Дин и отворачивается к окну.
— Это весьма примитивное сравнение, но вроде того.
Страх нежно обнимает сердце Дина ледяными пальцами.
Значит, это все, предел? Конечная станция, где Сэм по-прежнему мертв, и над головой Дина очередной незнакомый потолок?
«Отпусти меня», — шепчет призрак на задворках сознания.
Но Дин не готов. И мирозданию придется прогнуться.
— Есть способ? — он не сомневается, что есть.
— Я могу подзарядиться от энергии твоей души. Это безграничный…
— Действуй, — перебивает Дин.
Кас, кряхтя, поднимается с кровати.
— Будет больно.
— Не привыкать.
Дин грызет зубами ремень и корчится от невыносимой боли.
Сорок лет в Аду, — напоминает он себе, — сорок лет в Аду, уж несколько минут ты потерпишь.
Четвертую вечность спустя Кас вытаскивает руку из его груди и растворяется в тусклом свете фонарей.
Дин обмякает на стуле, выплевывает ремень и впервые в жизни искренне молится, чтобы все получилось.

* * *

Дин открывает глаза…

@темы: ФБ, Моя трава, Фанфики и переводы, Муки творчества, Важнейшее из искусств, СПН