Измененная реальность, макси, PG-13, Э/К (ОЖП), ПО-2004

[+Lupa+]

Название: Измененная реальность
Автор: Lupa
Бета: Hell
Рейтинг: Секс, наркотики и рок-н-ролл не обещаю, но мат и драки - куда ж без них.) Так что PG-13 (не исключаю и PG-15)
Пейринг: Э/К (она же ОЖП - так получилось)
Основа: ПО-2004
Жанр: сплошной Хэмингуэй)) и махровый реализьм. Не знаю, честно, пусть будет мелодрама с элементами производственного романа.
АПД: Аффтар определилась - AU, POV, Romance, иногда Angst
Размер: да макси, макси
Саммари: Пить надо меньше, надо меньше пить... Иначе еще не то привидится.
Дисклеймер: ОЖП ментально моя, остальное нехай правообладатели забирают.
Примечание: Вы будете смеяться, но это действительно мой первый написанный фанфик за все время пребывания в различных фандомах. Остальные были исключительно умственными упражнениями на тему: "А что, если..." На сей опус меня вдохновило обсуждение "Кого бы вы выбрали на месте Кристины", точнее вопросы некоторых участников, представлять ли себя, со своим жизненным опытом, или входить в образ Кристины. В названии фигурирует слово "измененная" именно потому, что внутри Кристины будет совсем не Кристина, а Чужой), соответственно, и поступки ее будут различаться. И чем дальше, тем сильнее.
В роли ОЖП на самом деле я, поэтому Мэри-Сью будет далека от идеала)) Считать ли случившееся пьяным сном или сместившейся точкой сборки - личное дело каждого.
ЗЫ: Поскольку в реалиях XIX века, тем более, во Франции, я разбираюсь хуже, чем учительница музыкальной школы в сельском хозяйстве, прошу при обнаружении нестыковок кидать тапки и сапоги и снабжать бедного автора сетевыми источниками исторической правды для вкуривания *вспоминаю судорожные поиски описаний ванных и ватерклозетов*.

Вместо эпиграфа:

Я стираю горячим дыханьем
Все года у тебя за плечами.
И туманится жаром сознанье,
И все демоны враз замолчали.

Я на чистой, как у младенца,
На руке без купели и тризны
Под мелодию тихую сердца
Начертаю линию жизни.

Вот значок - небольшое наследство,
Вот - любовь, красота и таланты,
Вот - счастливые старость и детство...
Пусть признание ждет музыканта.

Бьется вскачь частый пульс - не догонит:
Я сама себе душу калечу,
И последним штрихом на ладони
Нарисую нашу невстречу.

05:30, 04.05.2010 год

Вместо пролога, в котором говорится о вреде пьянства и только об этом

Вместо пролога, в котором говорится о вреде пьянства и только об этом

       Люди, никогда не напивайтесь на ночь!
       Днем тоже не напивайтесь. А то и не такое случится.
       В тот дивный вечер во мне плескалась бутылка белого вина – и это вдобавок к трем бутылкам пива, выкушанным чуть ранее. Жизнь была прекрасна, пальцы промахивались по клавишам, монитор красиво расплывался перед глазами, и было мне удивительно хорошо.
       Желая добавить приятных ощущений, я плюнула на безуспешно мучимый текст, который нужно было прочитать до воскресенья, и с бесшабашностью висельника, старательно отворачивающегося от эшафота, врубила нежно любимый в последнее время фильм про Оперу и ее Призрака. Как всегда, не full screen, а жалкое оконце едва ли на треть экрана. Привычно прокручивая скучные моменты, я, тем не менее, пыталась одним глазом читать набивший оскомину текст, одновременно пролистывая страницы разнообразных форумов в навсегда открытых вкладках – комп у меня по ночам только «спит» - и выискивая польские, венгерские и шведские слова в онлайн-переводчиках.
       В какой-то момент обнаружилась досадно опустевшая бутылка. Однако спиваться – так спиваться! На кухне должна была томиться в ожидании ее товарка. С трудом выковырившись из кресла, я воздела себя на ноги и, покачиваясь, начала огибать диван. В этот момент мои заплетающиеся ноги наткнулись на препятствие в виде разлапистых ножек компьютерного кресла. Удержать равновесие не было ни малейшего шанса, и я полетела на пол. В жалких миллиметрах от виска просвистел угол сервировочного столика.
       «Бл..дь!» - успела подумать я и поздоровалась затылком об пол.
       Стало очень темно.

Глава 1, в которой героиня худеет, молодеет и выпадает в осадок от происходящего

Глава 1, в которой героиня худеет, молодеет и выпадает в осадок от происходящего

       - Кристина! Кристина! – доносился сквозь толстенный слой войлока нетерпеливый женский голос.
       Что ж она так орет-то?
       Голова болела немилосердно. Зарекшись в очередной раз пить в одиночку, я с трудом приоткрыла один глаз. Вопреки моим ожиданиям, над головой был совсем не привычный давно не ремонтированный сероватый потолок в желтоватых пятнах, а… еще более ужасающего вида потолок – желто-серый, весь в потеках и с жуткими деревянными балками.
       - Кристина, просыпайся, мы опаздываем на репетицию! – всверлился в мой многострадальный мозг все тот же противный голос. И шел он отнюдь не из динамиков, как я вообразила вначале. Источником этого поистине адского шума, как я выяснила, повернув голову (кажется, скрип шеи услышала не только я) оказалась невысокая блондинистого вида девица в длинном балахоне, в котором с трудом угадывалась ночная рубашка. Девица сидела напротив меня на узкой кровати. И обращалась явно ко мне.
       Опаньки!
       Варианта вырисовывалось, на самом деле, два. Вернее, три, но третий, как нереальный, я отбросила сразу, потому что поверить в то, что все происходящее – взаправду, значит, навсегда сдвинуть точку сборки и познать дзен. Первый вариант подтверждал теорию о наследственном алкоголизме и предполагал белую горячку, следовательно, в этот момент я на самом деле могла быть как дома с окровавленным топором и кучей трупов, так и в смирительной рубашке, привязанная к кровати. Поэтому первый вариант мне особенно не нравился. Второй вариант предполагал сильный ушиб головы и нездоровый похмельный сон под ассоциации, навеянные киношкой. На нем я и остановилась.
       А раз это – сон, значит, можно делать все, что хочешь. Вот и славно. Больше всего люблю сны, в которых осознаешь, что спишь.
       Итак, что мы имеем с гуся? Усилием воли сев на кровати (о, как, я еще и на кровати), я спустила ноги на пол и пригляделась к зовущей меня девушке. Судя по тому, что это была, видимо, Мэг, и она оказалась блондинкой, я видела сон про фильм. Это радовало, потому что, учитывая книжного Эрика и мой темперамент, дело бы кончилось по-мокрому, даже если помнить, что я знакома с сюжетом.
       Однако теория требовала подтверждения.
       Передернувшись от соприкосновения ступней с ледяными досками пола, я встала с койки и, лавируя между полуодетыми девицами, очевидно, такими же балеринами, подошла к одинокому зеркалу, висящему на стене.
       Из его прозрачной глубины на меня с интересом смотрела Эмми Россум.
       Что и требовалось доказать.
       - Сейчас, Мэг, - отозвалась я.
       Девушка, покачав головой, нырнула в тумбочку возле кровати, выудила оттуда какие-то вещи и скрылась за дверью в глубине комнаты.
       Мой голос был удивительно чужим. Я и сама была чужой. И мне было шестнадцать лет.
       Йо-хоу!!!
       Обрушившись с высоты своего подступающего тридцатника, я рассмеялась в лицо отражению. Пускай я не я, пускай я ни черта не знаю, что делать, но мне было весело. У меня образовалось молодое и симпатичное тело и уникальная возможность пережить небывалые приключения. Любопытно, я проснусь раньше, чем доберусь до конца, или все-таки удастся поучаствовать в финале?
       Тут я обратила внимание на свою одежду. Видимо, это тоже ночная рубашка. Вот незадача – я же понятия не имею, что и как одевать! Хотя… я ведь ответила Мэг, и, судя по всему, она меня поняла. На каком языке я говорила? А на каком сейчас думаю? Может, если я ничего не знаю, тело знает? Ладно, сперва – да здравствует мыло душистое.
       Возле моей кровати тумбочка тоже имелась, так что ничтоже сумняшеся, я проинспектировала ее содержимое на предмет умывальных принадлежностей. Они там были и, на мой взгляд, ничем особо не отличались от современных: деревянная зубная щетка, кусок мыла, зубной порошок. Полотенца не было, должно быть, оно висело где-то в местном аналоге ванной. Выудив все необходимое, я прошлепала к двери, за которой скрылась Мэг.
       За дверью обнаружился крохотный тамбур с двумя узкими дверцами. Левая вела в… «нужник», подсказал внутренний голос – пока это называется «нужник». Все, как в моей старой школе – бачки под потолком, свисающие цепочки, трогательные стопки нарезанной газеты. Так, одна проблема решена, а то хороша была бы Кристина, спрашивающая, где здесь туалет. Оставалась правая дверце – там и была ванная: ряд умывальников с тусклыми медными кранами и – обалдеть – чугунная ванна… или не чугунная, но ванна – это точно. На маленьком столике громоздилась стопка полотенец. Прихватив одно из них, я пристроилась рядом с Мэг, отчаянно надраивающей зубы. С сомнением повернув краны и получив свою струйку мутноватой воды, я принялась умываться.
       - Где ты была? – прошипела Мэг, сплевывая в раковину остатки зубного порошка, - я слышала, ты пришла далеко за полночь. И не говори мне, что молилась в часовне. Сколько можно молиться, ты же не к постригу готовишься.
       Я задумалась. Отвечать про уроки с Ангелом Музыки было рановато, а что еще может девушка делать среди ночи в часовне?
       - Читала, - брякнула я первое, что пришло в голову.
       Мэг, полоскавшая рот, поперхнулась. Пришлось как следует хлопнуть ее по спине. Отдышавшись, она вытаращилась на меня, как на привидение.
       - Что ты делала?
       - Читала, - глупо повторила я. А что тут такого? Или Кристина, гы, читать не умеет?
       - А книги где брала? – Мэг, морщась, потерла между лопатками, - ну и силища у тебя, откуда и взялась… Книги же дорогие.
       - Мммм… у одной местной старушки, ты ее не знаешь, она говорила, что раньше была актрисой, а теперь ее держат из жалости, она иногда появляется в костюмерной, а вообще живет в комнатке в одном из местных закоулков, и откуда у нее книги, я не имею понятия. - Я несла весь этот сотворенный на месте экспромт, даже не надеясь, что умница Мэг мне поверит.
       - Ты ходишь по закоулкам? – глаза Мэг расширились. – И Призрака не боишься?
       Надо же, поверила! И что ей ответить теперь? Логика, ау?
       - Ну… а чего мне его бояться? Я обычная танцовщица, у меня и нет ничего, - резонно, как мне кажется, возразила я. – Уж скорее он мог бы мне чего-нибудь дать. И вообще, в местных закоулках, по-моему, стоило бы бояться вовсе не Призрака Оперы, а вполне живых рабочих. Так что не буду больше бродить по закоулкам. Обещаю.
       - Наверное, ты права, - задумчиво пробормотала Мэг, - ладно, Крис, поторопись, - и она оставила меня наедине с умывальником.
       Когда я вернулась в спальню, Мэг уже скрывалась за другой дверью, очевидно ведущей в коридор – только и мелькнул краешек коротенькой балетной юбочки.
       На спинке моей кровати висела какая-то одежда. Как уже говорилось, я понятия не имела, что тут с чем одевать, поэтому просто прикрыла глаза и протянула к вороху руки…
       Несколько минут спустя я уже завязывала пуанты (которые, к слову, видела впервые в жизни) и с облегчением вздыхала о том, что танцевать и петь, я, к счастью, наверное, тоже умею. Вот была бы умора, если бы Призрак услышал мое настоящее пение. Его бы кондрашка хватила – и все бы кончилось, не успев начаться. А так… придется, конечно, последить за языком, а то по театру поползут слухи о Кристине, внезапно начавшей ругаться, как сапожник. Еще стоит забыть о неологизмах, анахронизмах и ставшем частью языка падонковском сленге. Кстати, о подонках… Мне как, нужно во всем следовать сюжету или гуляй, рванина? Что-то мне не улыбается крутить шашни с виконтом. С Призраком, впрочем, пока тоже неясно – нервный он и с придурью.
       Выскочив из комнаты, я наткнулась на Мэг, нетерпеливо постукивающую своей маленькой ножкой по полу.
       - Давай быстрее, - напустилась она на меня, - мама нам голову оторвет.
       И мы побежали в танцкласс.
       Все оказалось не так уж плохо.
       Нет, все было гораздо хуже.
       Бедной ленивой мне уже через полчаса показалось, что жизнь кончена, и я умру прямо посреди этой холодной комнаты с политым водой полом и безжалостно-зеркальными стенами, под суровым взглядом мадам Жири. И то обстоятельство, что теперь я весила почти на 30 кило меньше, чем обычно, ситуацию не спасало. Нет, я абсолютно точно не хочу быть балериной.
       А впереди еще очередная – слава богам, не генеральная – репетиция «Ганнибала», чтоб он провалился!
       И урок пения с Призраком.
       Ладно. Посмотрим, как пойдет с вокалом.

Глава 2, в которой героиня трудится в поте лица, ищет приключений на свою… голову и разговаривает с привидениями

Глава 2, в которой героиня трудится в поте лица, ищет приключений на свою… голову и разговаривает с привидениями

       По окончании занятий я в совершенно одуревшем состоянии вынесла свое бренное тело из класса в надежде попить водички и тихо сдохнуть где-нибудь в темном уголке. Но не тут-то было.
       - Кристина, задержись, будь добра, - окликнула мадам Жири.
       Ах, да, Кристина – это я. А то от всяких гран-батманов у меня последние мозги отказали.
       - Да, мадам, - я вытянулась перед строгой преподавательницей во фрунт, сверля взором ее волевой подбородок. И что ей надо? Вроде, я пока ничего не натворила?
       - Твой Учитель будет ждать тебя сегодня в обычном месте, - тихо сказала Жири и таинственно улыбнулась.
       Ах ты, старая сводня! Почему-то больше всего покоробило, что она все знает, но продолжает потакать Призраку. Ладно, я – старая опытная скво, а настоящая Кристина? Немудрено, что она такая ошарашенная ходила – всю голову девочке задурили.
       - Да, мадам, благодарю, мадам, - ответила я, присела в книксене и, убедившись, что ответа не будет, присоединилась к Мэг, которая ждала меня, чтобы пойти в столовую.
       Местная кухня оказалась довольно странной, но вполне съедобной, так что этот вопрос тоже отпал.
       После позднего завтрака (или это был ранний обед?) предполагалось время для отдыха, потом еще одно занятие в танцклассе или, скорее, разминка, а потом, собственно, репетиция. Я не придумала пока, чем себя занять, поэтому позволила Мэг увести меня в общую спальню. Там, в одном из углов, который хуже всего просматривался от двери, восседала на койках какая-то большая компания. Оттуда то и дело доносились приглушенные вопли: «А если пику?! - Мы пойдем с червы! - Попробуй, побей это!» Ясно. Карты. Не девичье общежитие, а какое-то гнездо порока, ха!
       - Я пойду, посмотрю, - смущенно улыбнулась Мэг и упорхнула в «злачное место», оставив меня одиноко стоять между нашими койками.
       Ну и пожалуйста. Найду, чем заняться.
       Подумав о занятиях, я облилась холодным потом. Господи, я же ни одной партии не знаю! Даже из «Ганнибала», которые Призрак будет спрашивать наверняка, не говоря уже об остальном. Помнится, в недрах тумбочки я видела папку с нотами…
       Судорожно выудив из папки партитуру «Ганнибала», я пробежала глазами по строчкам текста, потом перевела взгляд на ноты… - и в голове моей зазвучала музыка. Вся полностью, целый оркестр. Это было удивительно, учитывая, что я, отравленная в детстве походами в Большой театр, оперу не выносила органически, и разбираться в ней не могла по определению. Нотную грамоту я, конечно, знала, но не настолько, чтобы безошибочно пропеть про себя целую арию. И откуда уверенность взялась, что безошибочно, я тоже объяснить не в состоянии.
       Расслабившись, я вытянулась на койке и закинула руки за голову. Как прекрасно, что нет иных занятий, кроме танцев! Я бы отдала богу душу на первом же уроке по какой-нибудь «истории театрального искусства», особенно, если учесть, что я в ней не разбираюсь от слова «совсем». Вообще, занятный сон выходит, похожий чем-то на Кэрроловскую книгу – я могу совершать любые поступки в рамках заданных условий, но не могу изменить условия… Проще говоря, я могу набить морду дирижеру, но не в состоянии заставить его исчезнуть.
       Да… Как говориться, это полный гран батман.
       Я вытянула руку из-за головы и задумчиво повертела перед глазами. Конечно, это не мои ручки, да и размах плеч оставляет желать лучшего, так что не светит мне выбивать дверь с одного удара и открывать даже самые туго завернутые банки, но, в целом, жить можно. Как-нибудь от любителей молоденьких девушек отобьюсь или сбегу, потому что исполнять данное Мэг обещание я не собиралась – нужно же изучить Оперу, пока есть возможность, вдруг, потом пригодится, если что-то пойдет не по сценарию?
       - Кристина, ты не присоединишься? – отвлек меня от раздумий хрипловатый девичий голос, - у нас игрока в пару не хватает.
       Проигнорировав тихое шипение Мэг: «Крис не любит карты», я вскочила с постели и направилась в злачный угол.
       - С удовольствием, девочки. Во что играем?
       К тому моменту, как нас позвали на разминку, у меня в активе скопилась небольшая сумма и пара должников – (читай – врагов). Как по мне – не умеешь играть – не садись, правда, девушки думали иначе. После легкой (по сравнению с утренней) тренировки мы шумной стайкой побежали на сцену. В полутьме коридоров какая-то сволочь умудрилась дать мне пару тычков в спину, отчего я с трудом вписалась в поворот. Но я твердо решила показать себя выше этого – в конце концов, мне почти тридцать, и для мщения впереди целая ночь.
       - Крис, я тебя не узнаю, - догнала меня в переходе Мэг, - ты же никогда не играла, а тут обыграла вчистую половину класса.
       - Новичкам везет, - флегматично отозвалась я, покосившись на свою блондинистую подругу.
       - Смотри, как бы за это везение тебе не подсунули битое стекло в пуанты, - и с этим предостережением Мэг скользнула вперед меня на сцену, где уже вовсю царствовала Карлотта.
       Я говорила, что не люблю оперу?
       Я ошиблась. Я ее ненавижу всем сердцем.
       Трехчасовую оперу наша прима умудрилась превратить в многочасовой театр одного актера.
       Через час я устала греметь цепями, словно Кентервильское привидение. Через два у меня протерлась левая пуанта, а у правой оторвалась лента. Через три захотелось жрать, курить и убить кого-нибудь.
       А на исходе четвертого часа я мысленно взмолилась, обращаясь к Призраку:
       - Ну, Призрак, ну, свали на нее задник, тебе ничего не стоит, а мне будет приятно.
       Рядом хихикнули Мэг и еще парочка товарок по несчастью.
       Я уже вслух говорю? Вот досада-то!
       Примадонна зашикала:
       - Что за наглость?! Мне мешают работать, si! Здесь петь я, а не цыплячьи шеи!
       Забыла сказать: Карлотте до нас не было никакого дела. Она ни нас, ни хористов банально не замечала, пока кто-нибудь не приближался достаточно близко, чтобы послужить мишенью для визгливых причитаний и затейливой ругани. Так что, пропустив ее гавканье мимо ушей, наша живописная группа заняла исходные позиции. Мы все еще отрабатывали третий акт.
       Разделавшись с репетицией и с тоской думая о предстоящих двух неделях того же самого, мы с Мэг дошли до столовой, где меня окружили другие девушки, жаждущие отыграться. Однако сославшись на усталость (я на самом деле чувствовала каждую мышцу в теле) и быстро покидав в себя ужин, я свинтила из столовой, пока Мэг не заподозрила нехорошее. Хотя с нее станется.
       Высокие оштукатуренные стены постепенно сменялись плохо оструганными дощатыми, с низким потолком и множеством боковых ходов, а газовые светильники сменились масляными лампами. Здесь было сердце Оперы, там, наверху – планшет сцены, а тут – ее трюм: дверца в оркестровую яму, люк-провал с подъемным механизмом и щитом, способным выдержать даже вес Пьянджи, что-то вроде матов под другим люком – видимо, на случай падения, какие-то механизмы и рычаги, будка суфлера... Я бесцельно бродила в святая святых «храма музыки», как ни банально это звучит, размышляя над природой таинственных знаний и умений моего тела и памяти. Конечно, во сне подобные умственные упражнения смешны, но я во всем люблю порядок.
       Однажды, по работе мне довелось читать статью о высшей нервной деятельности. Ее еще называют рассудочной. Из статьи неопровержимо следовало, что человек по-настоящему думает не более нескольких минут в сутки; остальное - устоявшиеся алгоритмы и рефлекторные дуги, не задействующие кору мозга. Когда мы покупаем пакет молока или подносим карточку к турникету, мы не думаем, и, зачастую, даже не замечаем, что делаем. Это еще называют автоматизмом действий. Казалось бы, причем тут мой сон? А при том, что из всей этой научной галиматьи я сделала вывод, что управляю я, в основном, только корой мозга, а все, что отвечает за память тела, за привычные действия – от Кристины. Это упрощало жизнь, но одновременно делало ее непредсказуемой – кто знает, какие рефлексы могут быть у этой девочки?
       Под мерное течение мыслей я выплыла из-под сцены и попала в царство канатов, лесенок, рабочих галерей и шатких мостков – это было закулисье. Настоящий лабиринт, в котором черт не только сломит ногу, но и начнет плакать и звать маму. Во мне взыграло ретивое и бурная молодость, проведенная в лазании по деревьям и прочим водонапорным башням. Недолго думая, я вскарабкалась по веревочной лестнице с деревянными перекладинами, взгромоздилась на настил колосниковой решетки и огляделась.
       Отсюда открывался поразительный вид на сцену и зрительный зал. Прямо подо мной, чуть прикрытая верхней сценой, была арьерсцена с боковыми карманами, дальше – авансцена, на которой, если все пойдет по сценарию, мне предстоит выступать, за ней – провал оркестровой ямы, а дальше – ряды бархатный кресел и почти неразличимые в полумраке ложи.
       Королевство Призрака.
       Я перешла на другую сторону и увидела полотна задников, «воздух» и кулисную машину. После чего крепко задумалась, откуда я знаю такие подробности. И как я могу их знать, если это - мой сон, а я в театральный терминах ни в зуб ногой. Нет-нет, я не хочу об этом думать!
       - Эй, девонька! Заблудилась? – окликнул меня кто-то из темноты, - может, проводить?
       Я чуть не нырнула рыбкой через перила.
       - Благодарю, но не стоит, - довольно жалко проблеяла я.
       И кого черт принес по мою душу?
       Черт не отличался особым вкусом – когда человек подошел поближе, я узнала в нем Буке. Вот и свиделись. Знал бы ты, что тебя ждет… Попробовать отмазать, что ли?
       - А то давай помогу. А ты дядю Буке за это поцелуешь, приласкаешь, - и старый извращенец гнусно заржал.
       Ага, щазз тебе. Всю жизнь мечтала положить свою красоту и невинность на алтарь этой великой жертвы.
       - Прошу простить, но мне нужно идти, - мне приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не заорать матом. Вот и сбылось то, что я сама себе напророчила во время трепа с Мэг – говорила про рабочих и на тебе – отменный экземпляр, получите и распишитесь.
       Продолжая ухмыляться, Буке вытянул вперед кацапки и двинулся ко мне.
       - Не бойся, девочка, я тебя не обижу. Ты ведь Кристина, да? Иди ко мне, я тебя кое-чего покажу.
       - Не надо мне ничего показывать! – завопила я в отчаянии и попробовала проскочить у него под локтем.
       Мне почти удалось – подвела юбка. Что за дурацкая мода! Буке вцепился в оборки, перехватил поближе… Я со всей дури лягнула его пяткой в свод стопы - раздался негромкий хруст, и Буке завопил, как резаный. Мне удалось вывернуться, оставив у него в руках кусок оборки; воспользовавшись замешательством противника, я вскочила на перила, ухватила первую попавшуюся веревку, дернула, проверяя на крепость, - и перелетела на соседнюю галерею. А оттуда уже, возблагодарив балетную растяжку, перепрыгнула еще дальше от колосников. По лестницам Буке придется сюда добираться минут десять… если, конечно, я не сломала ему какую-нибудь кость. Тогда вообще не дойдет.
       Подождав, пока адреналин не прекратит выплескиваться из ушей, я развернулась, чтобы чинно спуститься по лестнице и проследовать на урок с Ангелом Музыки – и чуть было не лишилась чувств самым позорнейшим образом.
       Ибо в углу возле лестницы кто-то был. Я ничего не видела – темно было хоть глаз выколи. Но это была живая, осязаемая темнота. Она шевелилась, переливаясь складками плаща, она неслышно переступала мягкими ботинками телячьей кожи. Она перекатывалась стальными мускулами под обманчивым бархатом шоколадного цвета. О, да. Я сразу поняла, кто следит за мной из угла возле лестницы.
       - Эй, - бросила я во тьму, - Призрак, это ты?
       Густой сумрак молчал в ожидании… чего?
       - Я тебя не боюсь, - добавила я на всякий случай, - и у меня ничего нет.
       Блеснула маска, качнулся колокольцем негромкий смешок – и угол в мгновение ока опустел. Лишь тень проскользнула мимо и упала вниз, растекшись чернильным пятном на дощатом полу за кулисами Оперы. Лишь мое лицо задело… ветерком… плащом… крылом.
       И все пропало.
       - Кристина, куда ты опять ходила? – ласково встретила меня Мэг, когда я добралась до общей спальни.
       - Никуда, - я изобразила на лице жалкое подобие светской небрежности, - прогулялась перед сном, только и всего. Воздухом подышала.
       - Воздухом? В Опере? Кристина, мне же не пять лет, - рассердилась моя маленькая подружка, - каким воздухом можно дышать – здесь?
       - Я нашла открытое окно и подышала.
       Мда. Что-то совсем ты завралась, тетка.
       - Ладно, Мэг, не сердись, - я улыбнулась, - я была хорошей девочкой и не искала неприятностей… «они сами меня нашли», - закончила я мысленно.
       Девушка вернула улыбку.
       - Хорошо, Крис. Тогда, может, сыграем еще партию в карты? Меня уже двадцать раз спросили, дашь ли ты сегодня возможность отыграться.
       В известном мне «гнезде порока» уже собралась небольшая компания: кое-кто из них поглядывал на меня с нескрываемым интересом.
       - Увы. Я хотела еще помолиться перед сном. Может быть, завтра.
       Бровки Мэг уползли под челку.
       - Опять помолиться? И опять вернешься за полночь?
       - Нет. На этот раз нет. И твоя мама проводит меня, - постаралась я успокоить девушку.
       - Точно проводит?
       Я как можно убедительнее закивала.
       - Тогда я пойду, скажу, чтобы начинали без тебя. И… возвращайся поскорее, Крис, не броди одна. Я слышала, что ты пришлась по вкусу бригадиру рабочих сцены, Буке.
       Запоздало твое предупреждение, подружка! Теперь мне из кожи вон придется лезть, чтобы Призрак его не убил… по крайней мере, раньше, чем я.
       Выходя за дверь с нотами под мышкой, я заметила в конце коридора фигуру в темном платье. Вездесущая мадам Жири. Не волнуйтесь, мадам, я оправдаю все ваши ожидания.

Глава 3, в которой героиня обманывает ангела, мстит, разговаривает сама с собой и наслаждается видами Парижа

Глава 3, в которой героиня обманывает ангела, мстит, разговаривает сама с собой и наслаждается видами Парижа

       По дороге в часовню меня охватил дикий мандраж. А ну как ничего не выйдет? И что мне скажут по поводу прогулок по Опере? Кажется, так я не боялась аж с экзамена по неорганике, который в итоге завалила. В самой часовне было тихо, довольно светло – с улицы сквозь витражное окно проникал свет уличного фонаря – и удивительно спокойно. Потрескивающие свечи, святые и ангелы с потемневшими от копоти ликами, строго смотрящие с фресок. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, поудобнее устроилась на коленях и поставила над портретом с надписью «Густав Даае» свечку, которую прихватила в нише за дверью часовни.
       - Кристина, - прошептал ангел, нарисованный на стене передо мной.
       Знаю я эти шуточки. Так. Не поддаваться панике. Ну, с богом.
       - Мой Ангел, я пришла, - молитвенно сложив ладони, я преданно уставилась в размытое лицо ангела, - и готова начать урок.
       - Что ты делала на колосниках? – грозно вопросил глубокий голос.
       Вот и допрос. А я уже было понадеялась…
       - Смотрела на сцену. Это так красиво, - самое смешное, что я не кривила душой. Это было прекрасное и величественное зрелище, боюсь себе представить, какое великолепие открывается, когда горят все светильники.
       Возникла пауза.
       - Ангел, – неужели ушел? Нет, так легко Кристина бы не отделалась.
       - Что ж, это простительно. Но почему ты прыгала по галереям, словно какой-нибудь юнга с торгового судна, а не будущая прима моей Оперы?
       Ого! Ну и оговорочка! Все, теперь ты попался – не переиграть тебе поднаторевшую в сетевых баталиях тетку. Буду тебя троллить, дорогой мой Пр… Ангел… Стоп. Почему он не сказал ничего про Буке? Неужели не видел? Наверное, не видел, иначе бы упомянул об этой «досадной мелочи». Да и крик бы уже стоял – сомнительно, чтобы похотливый бригадир прожил хотя бы десять минут после того, как осмелился покуситься на самое дорогое – то есть на меня. Ура! Та-ак, на чем мы остановились?
       - Так быстрее, - и без паузы, - разве это твоя Опера? Я думала, ты мой Ангел музыки, а ты всего лишь Ангел этой Оперы… - подпустить в голос слезу, - неужели папа обманул, и я совсем одна?
       Похоже, мой невидимый друг несколько опешил.
       - Нет, Кристина, что ты! Я был… послан тебе отцом, верь мне. Ты не одна, только не плачь, девочка моя, - ага, мы не любим женских слез! Этим надо воспользоваться.
       - А я когда-нибудь увижу тебя? – я шмыгнула и изобразила сдавленные рыдания. – Знаешь, иногда мне кажется, что я тебя выдумала. Ты ведь существуешь? Я начинаю сомневаться… Вот если бы я тебя увидела…
       - Нет, это невозможно! – явно испугался голос.
       Как это невозможно? А как же мои ручки с канделябрами? А гондола с лошадкой? Я так не играю.
       - Пожалуйста, Ангел, - я натурально и очень горько всхлипнула, не давая Призраку ни шанса.
       И клиент дозрел.
       - Хорошо, Кристина. Ни на одну твою просьбу я не могу ответить отказом… Я покажусь тебе после твоего триумфа. Но для этого нужно заниматься, а не сидеть на холодном полу!
       Последнюю фразу он рявкнул так, что я, торопясь подняться, чуть не свернула канделябр.
       - Откуда начинать? – кротко поинтересовалась я.
       - С самого начала, будь добра…
       Что ж, я думала, будет хуже. Однако за все полтора часа нашего урока я ни разу не задумалась о том, что неплохо бы прямо сейчас проснуться, как это было на уроках в танцклассе и на репетиции. А это о чем-нибудь да говорит. Оказалось, в этом сне я очень хорошо пою, понимаю всю итальянскую белиберду, означающую темп и прочее, и, к счастью, уже готова к предстоящему выступлению. Призрак мне сам об этом сообщил.
       - Мне приходить завтра? – спросила я, собирая листки партитуры, разлетевшиеся от моего неловкого движения по полу часовни.
       - Завтра у балерин выходной, ты забыла? – мягко усмехнулся голос, - даже Ангел не может быть настолько требователен, чтобы заставлять тебя заниматься без сна и отдыха. Приходи через два дня.
       Выходной? Вот здорово! Ценная информация.
       - Ну… тогда до свидания, Ангел.
       Я покрепче сжала папку с нотами, затушила свечу и поторопилась на выход. Возле порога помедлила, обернулась и пустила парфянскую стрелу:
       - Я люблю тебя, мой Ангел.
       После чего шмыгнула за дверь и прислушалась.
       Секунду-другую было очень тихо, как будто мой незримый собеседник перестал дышать. Потом послышался печальный вздох:
       - Я тоже, Кристина. Если бы знала, как… - и часовня опустела окончательно.
       На мгновение почувствовав себя последней сволочью, я, тем не менее, торжествующе улыбнулась. Пускай теперь строит из себя строгого учителя, самое главное я уже услышала. И для этого оказалось совсем необязательно душить виконта и целоваться по пояс в воде.
       О-о-ох! Про виконта-то я и забыла. По идее, он должен меня узнать… Подумаю об этом завтра… или после премьеры.
       В центральном коридоре меня поджидала мадам Жири.
       - Ты быстро сегодня, - она улыбнулась, - как успехи?
       - Я почти готова… но мне страшно. Как я буду петь на сцене, перед всеми этими разодетыми благородными господами - глупо, но мне действительно стало страшно – я в принципе не любительница публичных выступлений.
       - У тебя все получится, просто поверь в себя, - изрекла мадам очевидную банальность. Но и ее оказалось достаточно, чтобы я успокоилась.
       Вернувшись в спальню, напоминающую сонной царство принцессы Шиповничек, и сунув папку в тумбочку, я вспомнила про несчастных, осмелившихся поднять на меня руку. Теперь моя очередь. Осторожно выудив из-под подушки свистнутые в гримерке баночки и кисточки, я приблизилась к своей первой жертве. В неверном пламени свечи, зажженной в изголовье ее кровати, я открыла банку с белилами, макнула в нее кисточку и осторожно провела по щеке девушки. Она поморщилась, но не проснулась. Я повторила процедуру. Так, замирая при каждом шорохе и чувствуя, как внутри все екает от каждого движения, за двадцать минут я покрыла белилами все ее лицо. Пришла очередь черной краски, которой я намалевала круги вокруг глаз. Посмотрела придирчиво, осталась весьма довольна результатом и перешла к ее товарке. Для этой красотки я припасла кое-что поизобретательнее. Открыв банку с воском, я отщипнула кусочек, чуть помяла в руке и приляпала девице на лоб. Чудесно, просто чудесно. Еще несколько кусков, пара взмахов кисточкой с красной краской – и передо мной наглядная иллюстрация побочных эффектов полового созревания, хоть сейчас в учебник вставляй.
       Удовлетворенная, я пошла умываться и баиньки, не забыв затолкать улики поглубже в тумбочку. Прятаться я не собираюсь – они и так узнают, чьих это лап дело, но и открыто подставляться неохота.
*~*~*~*~*~
       Шорох и далекий плеск. Стук капель. Где-то вдалеке катит мягкие волны невидимая река.
       - Кто ты?
       - Кто здесь?
       - Ты – демон?
       - Я – нет. Я здесь случайно. А кто ты?
       - Почему ты разговариваешь с Призраком? Тебе не страшно?
       - Бояться нужно людей, а не призраков. Нет, я не боюсь. Кто ты?
       - Почему мой Ангел не увидел подмены? Кто ты, демон?
       - А-ах, теперь понятно. Ты – Кристина.
       - Кто я?
       - Кристина.
       - А кто ты?
       - Кто я…
       Шорох, шепот, тянет прохладой от воды.
*~*~*~*~*~
       Утром я долго лежала, разглядывая потолок и вспоминая свой удивительный сон. В нем словно бы ничего не было, лишь бесформенное нечто, которое говорило со мной.
Кристина.
       Это она говорила со мной, она спрашивала, кто я. Значит, она тоже тут. Да уж, все чудесатее и чудесатее. Теперь придется еще ломать голову, не вылезет ли ее «я», чтобы помешать мне.
       От невеселых раздумий меня отвлек громкий визг – это мои пробудившиеся ото сна жертвы совершили рейд мимо зеркала. Другие девушки, разбуженные шумом, повскакивали с кроватей и тоже завизжали – увидев боевую раскраску на их лицах. Удовлетворенно улыбнувшись, я решила, что пора бы и вставать.
       - Это ты! – одна из «красавиц» с дурно смытым гримом выросла передо мной, как из-под земли, - твоих рук дело!
       Я потянулась с нарочитой ленью.
       - С чего ты взяла? Это мог сделать кто угодно, взять хотя бы Призрака Оперы.
       Со злорадным удовольствием я пронаблюдала, как девушка бледнеет, словно заново покрываясь белилами.
       - Ты нам мстила, и не приплетай сюда Призрака, - обладательница «прыщей» возникла рядом с подругой.
       - Девушки, милые, да за что мне вам мстить? – наивно улыбнулась я, - это же вы должны мне денег, а не наоборот.
       С удовольствием запечатлев в памяти их вытянувшиеся физиономии, я продолжила:
       - И если вы все еще намерены отыграться, жду вас на обычном месте после завтрака.
       - Крис, ты же обещала пройтись со мной по магазинам! – возмутилась у меня над ухом только что проснувшаяся Мэг.
       - Сначала сыграем, потом магазины, - рассудила я, - не думаю, что задержусь надолго, да и у нас ведь весь день впереди, так?
       После завтрака (видимо, вчера мы с Мэг его проспали), я разыграла три партии в банальную «буру», спустила немного денег, выиграла в два раза больше, но, как ни странно, при этом перешла в разряд «своих парней».
       Наконец, в первый раз за все время, проведенное во сне, я попала на улицу. Сентябрь, самое начало осени, но здесь этого не чувствуется, и так тепло, и идиотское длинное платье с гипертрофированной задницей почти не мешает, и плевать на пыль, грязь и конский навоз под ногами. Мы идем по одной из центральных улиц, набитой магазинами, как бродячая псина – блохами. Так светло и солнечно, и легкий ветер игриво дергает за поля шляпки, но она намертво прикреплена булавками, и его старания напрасны. Мне легко и весело, и лишь на самой границе сознания сверлит мозг назойливая мыслишка, что в это самое время мой Призрак сидит во тьме подземелий и считает часы до нашей следующей встречи. Я, само собой, надеюсь, что это – игра моего эгоистичного воображения, но все, что я о нем знаю, говорит – ты права, он там, совсем один. Как всегда. Навсегда.
       - Может, вернемся, а, Мэг? – я заискивающе смотрю в глаза своей светловолосой спутнице, - ты ведь уже купила все, что хотела, да?
       - Ты что, Крис, - звонко смеется Мэг, - возвращаться в Оперу так рано? Я тебя не узнаю: ты же не меньше моего любишь ходить по магазинам. К тому же я проголодалась. Завернем к маэстро Дюрану – я соскучилась по его миндальным пирожным с абрикосовой начинкой.
       - Разве будущим прима-балеринам полагаются пирожные? – подначиваю я.
       - Немножко можно, никто ведь не узнает.
       Вскоре мы оказываемся на небольшой площади. Заведение маэстро Дюрана украшает старомодный жестяной крендель, покрытый фальшивой глазурью. Несколько столиков находятся прямо на улице, и мы немедленно оказываемся за одним их них. Мэг весело плюхает пакеты с покупками на свободный стул и усаживается, подперев лицо ладонями и устало прикрыв глаза. У меня гудят ноги, и, сев, я украдкой вытаскиваю ногу из туфли и рефлекторно сжимаю и разжимаю пальцы. Немного помогает. Сколько же мы сегодня миль находили? Подруга накупила уйму всяких премилых вещиц, а я разорилась всего лишь на одну ленточку знакомого шоколадного оттенка, которую сразу повязала на шею. Мы заказываем кофе и маленькие миндальные пирожные, а после долго сидим, потягивая вязкий горький напиток и стараясь не глотать пирожные за два укуса. Но они такие нежные, и тают во рту.
       Тут меня озаряет, я подзываю официанта и прошу принести еще порцию миндального чуда.
       - Для кого это? – удивляется Мэг.
       - Хочу кое-кого угостить, - уклончиво отвечаю я.
       - О, Кристина, неужели у тебя роман? - с восторгом тараторит она, - познакомишь меня со своим кавалером?
       - Какой роман? Вот еще, глупости какие! – я начинаю сердиться, - у меня романов нет, мне некогда. Это… для той старушки с книгами… ну, ты помнишь.
       Мэг успокаивается и с нетерпеливым возбуждением смотрит на пакет
       - Ох, как хочется все рассмотреть поближе… Ну что, пойдем домой, Крис?
       Домой… мой дом – Опера, и в этом мы так похожи…
       Я тяну носом воздух, несмотря на то, что раньше 16 октября жареных каштанов мне не видать, как своих ушей. Здесь грязно, и от Сены несет помойкой, но Париж все еще пахнет летним днем. И в моей голове лейтмотивом сегодняшнего дня вертится странная фраза из одного забавного детектива: «Город – это любимая еда собак».

Глава 4, в которой героиня гуляет сама по себе, ест пирожные и заводит себе Призрака

Глава 5, в которой героиня делает одно маленькое доброе дело, одно большое доброе дело и одну огромную гадость

Глава 6, в которой героиня форсирует разнообразные преграды, лечится, извиняется, дерется, мирится, ссорится и снова мирится – и все время поминает чулки

Глава 7, в которой героиня голодает и скитается, работает уборщицей, психологом и истопником и наконец-то достигает мира в своей душе

Глава 8, длинная, в которой героиня принимает ванну, напропалую флиртует с Призраком, дивится на быт прошлых веков, смелой походкой идет по пути к сердцу мужчины и, как истинная муза, вводит оного в прекрасный мир рок-музыки

Глава 9, в которой героиня наконец завтракает, вызывает Призрака на откровенность, пьет, как сапожник, поет, занимается самокопанием – и в последний раз поминает чулки

Глава 10, в которой героиня слушает последние сплетни, заключает сделки, укрощает цербера, восхищается виконтом, уплетает настоящий французский завтрак, разрабатывает бизнес-план – и иногда вспоминает Призрака

Глава 11, в которой героиня следует пагубным привычкам, ведет себя безрассудно, отвечает откровенностью на откровенность и выбивает из Призрака клятвы. И еще целуется

Глава 12, хозяйственно-административно-лиричная, в которой героиня закрепляет свой успех, обзаводится домом, рвет бюрократические препоны, исполняет заветную мечту детства, вьет гнездышко и готовит безумное чаепитие

Глава 13, в которой героиня смиряется с неизбежным, подвергается нападению с целью совершения развратных действий, скачет по статуям и в полной мере осознает значение сентенции «от судьбы не уйдешь»

Глава 14, в которой героиня гуляет меж мирами, как у себя дома, выпадает в осадок от последних новостей, расписывает будущее Кристины яркими красками, обретает неожиданного защитника и записывается на курсы самообороны – а Призрак как в воду канул

Глава 15, длинная, в которой героиня прокачивает силу и ловкость, сбегает из-под охраны на свидание, пикируется с Призраком в духе любовных романов, хвастается шрамами, гуляет по крыше – и ее все время пробивает на хи-хи

Глава 16, в которой витает дух будущего Рождества, командует Рауль и царствует мадам Веллинье - а героиня… прошла соседним коридором

Глава 17, в которой героиня занимается косплеем, является на маскарад инкогнито, танцует вальс с Призраком, приносит страшные клятвы и рассказывает страшные истории

Глава 18, в которой героиня переживает потрясение за потрясением и объяснение за объяснением, ездит на кладбище, применяет шпагу по назначению, и, кажется, наконец-то расторгает помолвку

Глава 19, криминальная, в которой героиню допрашивают, шьют дело и берут на понт, а еще она вспоминает полузабытые навыки и раздувает пожар революции в отдельно взятой Опере

Глава 20, душераздирающая, в которой героиня, наконец, остается с Призраком наедине (но лучше бы не оставалась), работает в режиме эмердженси и слушает… слушает

Глава 21, в которой героиня ухаживает за раненым партизаном, уверенно несет знамя революции в массы и ведет себя на удивление глупо, не видя дальше своего носа

Глава 22, в которой есть только мужчина и женщина и слова между ними, свеча на столе, хороший коньяк, снег, ночь и Бог, который есть Любовь

Глава 23, в которой героиня беседует о душе и искусстве, изображает из себя не то Мату Хари, не то миледи Винтер, причем довольно успешно, и литрами поглощает кофе

Глава 24, в которой героиня оправдывается перед всеми и каждым, предлагает побег, переживает похищение и возвращение и теряет что-то очень важное

Глава 25, в которой героиня переживает апатию и ужас, собирает банду, поддается секундному порыву малодушия и обращается к Призраку без надежды на ответ

Глава 26, в которой проходит день премьеры оперы «Дон Жуан торжествующий», но оперой день не заканчивается

Глава 27, в которой творится чёрти что и сбоку бантик, а Опера превращается в филиал Бедлама… ну, и без виконта в подвале не обошлось

Глава 28, в которой раскрывается заговор, происходит убийство, проясняется множество отношений и, наконец, делается предложение

Глава 29, последняя, в которой расставлены все точки над «i»

Эпилог: «Из того же материала — и дерево над нами, и камень под нами; зверь, птица, звезда — все мы одно и идём к одной цели. Помни это, дитя, когда ты уже не будешь помнить обо мне»

Послесловие автора

запись создана: 10.06.2010 в 02:47

@темы: Моя трава, Призрак Оперы, Фанфики и переводы, Муки творчества

Comments

[+Lupa+]

Глава 16, в которой витает дух будущего Рождества, командует Рауль и царствует мадам Веллинье - а героиня… прошла соседним коридором

       Неумолимо приближалось Рождество.
       Сезон катился к середине не шатко не валко, спектакли шли своим чередом. Не сказать, что я воссияла на небосклоне Опера Популер, но публика принимала меня благосклонно, так что синьоре Гуидичелли пришлось в итоге поубавить спесь и перестать задевать «юную выскочку» при каждом удобном случае. Директора были довольны, убив сразу всех зайцев: скандалов стало меньше, Призрак был доволен, а у них появилась еще одна звезда. Впрочем, скандалов мне было немного жаль – окрыленная успехами, я начала отвечать Карлотте ее же оружием, и многие из обитателей театра специально приходили на репетиции, чтобы послушать наши искрометные диалоги. Нет-нет, мы не выходили за рамки благопристойности, но того количества яда, которое мы выливали на сцене, хватило бы на приличный серпентарий. На мой взгляд, ставящиеся оперы от этого только выиграли – между нами летали такие искры, что особо чувствительные дамы едва не теряли сознание от накала эмоций. А бедный Пьянджи то и дело попадал меж двух огней – к концу ноября у него выработался рефлекс: как только начиналась перепалка, он уходил за кулисы и возвращался, лишь услышав стук дирижерской палочки по пюпитру, означающий продолжение репетиции.
       Не скрою, для многих «зубастая» Кристина оказалась полной неожиданностью. Теперь со мной старались дружить, и так я набирала силу и авторитет, несвойственные юной романтичной девушке. Рауль, который часто бывал в театре, тоже заметил мое преображение и, по-моему, оно ему не понравилось. В начале декабря он поймал меня по пути с очередного прогона и утащил в пустующую мастерскую по изготовлению париков.
       - Кристина, мне нужно с тобой серьезно поговорить, - заявил он, прикрыв за собой дверь.
       - Да, Рауль? Я слушаю тебя.
       - Твое поведение в последнее время… Мне кажется, ты держишься излишне вызывающе. Это не подобает невесте аристократа.
       - Извини, но о чем ты говоришь? – перебила его я. – Я не давала согласия!
       - Ты приняла обручальное кольцо, - возразил виконт.
       - Я не принимала, ты его просто-напросто всучил! – адреналин потихоньку начал свой отравляющий разбег по венам. – Если хочешь, я его верну!
       - Постой, Кристина, не надо поспешных решений, - резко пошел Рауль на попятную. – Ты можешь пожалеть о неосторожных словах. Это все из-за полиции, да? Я совершил ошибку, но не стоит дуться так долго. И отыгрываться в ссорах с Карлоттой.
       - Рауль, ты меня совсем не знаешь, - я с сожалением покачала головой. – Иногда мне кажется, что мы с тобой разделены стеной, и ты меня не слышишь. И не видишь. Ты хоть понимаешь, что за ужас мне довелось пережить?
       - Я понимаю! – вскричал Рауль. – Этот негодяй Буке поплатится за свое преступление. Я лично поговорю с месье Жилем, чтобы он прекращал бесплодные поиски Призрака и сделал все, чтобы отправить Буке на гильотину.
       Я заинтересовалась. Если виконт сумеет убрать полицию из театра, я, пожалуй, пересмотрю свое к нему отношение.
       - Это было бы прекрасно! – с воодушевлением подхватила я, - и этого настырного Раппно тоже следует убрать – из-за него у меня мигрени.
       - Нет, ни в коем случае. Раппно останется – я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, - отрезал Рауль.
       Про себя я скривилась, но на безрыбье, как говорится…
       - Пусть остается, - согласилась я, - но все эти полицейские… пусть их не будет, пожалуйста!
       - Не будет, - самоуверенно заявил он. – Кстати, ты уже заказала платье для маскарада? Я хочу, чтобы моя невеста была самой красивой.
       Я поняла, что Рауль так и будет упорствовать в своем заблуждении, наверное, пока не увидит меня у алтаря с кем-нибудь другим. Ну и упертый же, мать его непорочную! Продолжать спор не имело смысла.
       - Мы с Мег завтра собираемся к мадам Веллинье именно за этим, - терпеливо ответила я.
       - Чудесно! Я пойду с тобой – нужно будет подобрать тебе цветовую гамму, совпадающую с гаммой моего костюма.
       Я вскинула левую бровь. Рауль был совершенно очарователен непоколебимой уверенностью в правильности своих поступков. И избирательной глухотой.
       - Хорошо, - кивнула я, - но теперь мне нужно идти.
       Я сделала выразительное лицо. Рауль спохватился и выпустил меня из мастерской.
       - Ну и гусь… - скептически протянула Кристина, - а я думала, что ты преувеличиваешь, когда про бассейн с крокодилами рассказывала.
       - Теперь я уже думаю, что преуменьшила, - хмыкнула я в ответ. - С кольцом надо что-то делать… по-хорошему, его бы вернуть, но Рауль может еще и не взять. Что ты думаешь?
       - Официально мы помолвку не объявляли, - принялась рассуждать Крис, - но по логике, он должен объявить ее на Маскараде. И моим мнением интересоваться не будет. Ты надеешься выкрутиться?
       - Посмотрим, какое платье он выберет для меня. Хотя у меня есть кое-какие подозрения. И если они оправдаются, то лучше я пойду голой.
       - Не надо! – испугалась Кристина.
       - Я что, выгляжу как человек, способный придти голым на бал? – обиделась я, - мы сделаем себе костюм сами. Так нарядимся – родная мама не узнает! Кстати, ты отвергаешь помолвку совсем или временно?
       - Я же обещала сказать на Рождество. Осталось немного – я хочу еще понаблюдать.
       - Ты садистка, - убежденно заявила я, - треплешь нервы половине нашего многоугольника…
       - И лучшей половине, смею предположить! – фыркнула Кристина. – Это ведь серьезное решение. Пусть лучше сейчас мы все немного потерпим, чем потом всю жизнь раскаиваться в содеянном.
       - А еще есть поговорка: лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть… Ладно, я умолкаю. До Рождества.
       На следующий день мы с Мег направились к мадам Веллинье. Рауль, как и обещал, увязался следом.
       - Проходите, дорогие мои, - радушно приветствовала нас портниха – добродушная полноватая женщина лет пятидесяти с круглым лицом в обрамлении туго закрученных седых локонов, носом-пуговкой и круглыми голубыми глазами, от которых расходились к вискам лучики морщинок. – Готовитесь к маскараду? Ну и задала ваша сестра работенку моим девочкам! – и она кивнула на стенку, за которой раздавался мерный стрекот швейных машинок.
       - Добрый день, мадам, - вежливо поздоровалась Мег.
       Я повторила за ней:
       - Добрый день, мадам.
       А Рауль небрежно кивнул.

[+Lupa+]

окончание 16 главы

       Мадам Веллинье усадила нас в удобные креслица и пристроилась напротив, у столика, заваленного ворохом лент, раскрытыми коробочками с нитками, пуговицами, искусственными цветами, перьями и прочими причудливыми вещицами, которым в скором будущем суждено было оказаться на платье очередной модницы.
       - Итак, - она оглядела нас, - кем вы хотите быть на маскараде? У меня есть список уже занятых костюмов, - мадам протянула Мег три листа бумаги, исписанных с обеих сторон. – Заняты кошка, разнообразные Коломбины, маркизы и графини, дама пик, феи и принцессы всех мастей – какая бедная фантазия – костюм кицунэ, эээ… какая-то японская лиса… или демон…
       - Это мама, - кивнула Мег. – Я хочу быть голубкой.
       - То есть все белое? – уточнила Веллинье, - примерно так?
       Она быстрыми штрихами набросала что-то на листке и повернула его к нам. Сотворенный на скорую руку эскиз на удивление точно отражал основные детали костюма: оторочка пухом по краю декольте и верхней юбки, маленькие крылышки за спиной и такие же – в прическе, длинный шлейф…
       - Это чудесно! – всплеснула руками Мег, - мадам Веллинье, вы просто волшебница! Именно так я его себе и представляла.
       - Что ж, тогда решено – придешь денька через два, я проверю твои размеры и сделаю предварительную примерку. Думаю, двух дней мне хватит, чтобы придумать детали.
       Портниха повернулась ко мне.
       - А ты у меня нечастая гостья. Какой костюм требуется тебе?
       Я даже рот раскрыть не успела, как Рауль громко сказал:
       - Кристина будет розовым бутоном.
       Мадам и Мег озадаченно посмотрели на меня. А я сидела, как оплеванная и чувствовала, что заливаюсь краской стыда. Чтобы не выглядеть полной дурой, я кивнула, точно мы с виконтом давно уже все решили.
       - Да-да, таким, знаете, воплощением нежности и невинности.
       Облегченно вздохнув от не случившейся неловкости, Веллинье повторила процедуру рисования эскиза и протянула его мне. И опять виконт опередил меня.
       - Да, это то, что нужно! – обрадованно воскликнул он. – Но я бы еще добавил вот сюда кружево, а сзади драпировки, украшенные цветами. Да, любимая? – Рауль неожиданно вспомнил, что я сижу рядом.
       Я снова кивнула с глубокомысленным видом.
       Мадам Веллинье нахмурилась, глядя на рисунок.
       - Можно и так сделать. Но не будет ли слишком… помпезно для юной девушки?
       - Кристина должна выглядеть торжественно. Ведь мы собираемся объявить о своей помолвке! – с непередаваемым пафосом сказал Рауль.
       Я зажмурилась. Хотелось вместе с креслом провалиться до самого пятого подвала, отобрать у Призрака удавку и маленько придушить эту самоуверенную ошибку природу.
       - Помолвке? – удивилась Мег, - Кристина, почему ты мне ничего не сказала? Я же твоя лучшая подруга!
       Я промычала нечто невразумительное, со значением кивнув на виконта, и выразительно закатила глаза. Мег прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
       - Мы не хотели афишировать раньше времени, - вещал виконт с воодушевлением. – Это была тайная помолвка во избежание сплетен и кривотолков.
       Спасибо тебе, Рауль. Теперь-то слухи уж точно пойдут гулять по всему театру. Эрик меня убьет – он решит, что я ему врала все это время. Ну, виконт! Вот же сука. Ничего, я ему все припомню…
       Я поднялась из кресла и прошла к столику. Мое внимание привлек один набросок, я бы даже сказала, почти готовый эскиз костюма.
       Костюма Красной Смерти.
       - Мадам Веллинье, это тоже ваша работа? – я показала на рисунок.
       - Какая, девонька? Ах, эта… Нет, этот эскиз принесла Антуанетта, уж с неделю тому, просила сшить костюм для ее друга. Мерки принесла – прекрасная фигура… Да. Так, о чем я? Да. И сказала, что ее друг сам придумал и нарисовал все. Хотела бы я с ним встретиться – у него талант придумывать необычные и красивые костюмы, он мог бы озолотиться. Парижская публика обожает удивляться.
       Портниха повертела рисунок в руке и с сожалением положила обратно.
       - Когда мне приходить? – вернула я ее мысли в конструктивное русло.
       - Денька через три, милая. Как закончится репетиция, так и приходи.
       Поблагодарив на прощание добрую женщину, мы вернулись в жилую часть Оперы. Отказавшись от прогулки с виконтом под предлогом страшной усталости, я завалилась в свою комнату и упала на кровать.
       - И как тебе? – устало спросила я Кристину. – По-прежнему будешь считать это милой непосредственностью мужчины-ребенка-в-душе? Да он тебе вздохнуть без разрешения не даст. Не мужчина, а ночной кошмар. Ужас, летящий на крыльях ночи.
       - Последнее – скорее про Эрика, - сострила Крис.
       - Ты прекрасно поняла, о чем я, - мне шутить не хотелось.
       - Да поняла, поняла… Как мне? Честно – не нравится. Я подозреваю, что даже если еще не выбрала Эрика, то уже не выбрала Рауля. Никогда не думала, что он вырастет таким… таким…
       - Засранцем, - подсказала я.
       Кристина смущенно хмыкнула.
       - Я не совсем это имела в виду, но ты права – Рауль – засранец и перевоспитанию не поддается.
       - Ну, при желании, можно и зайца научить курить, - философски заметила я, - вот только зачем?
       Кристина помолчала, но надолго ее не хватило.
       - Так что ты задумала на маскарад? Что за костюм? Как мы избежим необходимости одеваться розовым бутоном?
       - Сейчас покажу, - я мысленно коварно улыбнулась.
       - Ого! А мы справимся?
       - Должны.
       Подготовка костюма отняла почти все свободное время, которого оказалось больше, чем я предполагала, учитывая репетиции, фехтование и примерки костюма розы – потому что Эрик, действительно, услышал мигом разлетевшиеся сплетни про нашу с виконтом помолвку и кольцо, в котором к концу цепочки рассказчиков бриллиантов оказалось больше, чем в короне Российской империи. Услышал – и перекрыл второй известный мне ход. Я расстроилась, конечно, но ненадолго – слишком уж большие надежды я возлагала на предстоящий маскарад, на который обещала придти сама Красная Смерть.
       Накануне бала мне принесли платье.
       - И куда мы его денем? – спросила Кристина скептически.
       - Отдадим, - легко ответила я.
       - Как отдадим?
       - Не как, а кому. Смотри.
       Я заявилась в общую спальню, нашла Камиллу и предложила отойти в сторонку.
       - Камилла, - начала я, проникновенно глядя ей в лицо, - ты ведь хочешь попасть на маскарад?
       - Конечно! – воскликнула та, - правда, у меня платья нет.
       Отлично. Я и не сомневалась.
       - Я дам тебе платье, - светским тоном отозвалась я, - у меня как раз оказалось лишнее.
       Камилла едва не захлопала в ладоши, но тут же подозрительно переспросила:
       - Это не шутка? То есть, ты, на самом деле, отдаешь мне платье?
       - Отдаю. Пойдем, посмотришь на него. Понравится – заберешь. Только обещай, что если тебя спросят, откуда оно – говори правду, что Кристина отдала.
       Камилла, как сомнамбула дошла до моей комнаты, ошалело посмотрела на платье, так же ошалело сгребла его в руки и, ошалевшая, выскочила за дверь, точно боялась, что я передумаю.
       А я разложила наш собственный костюм, чтобы еще раз проверить, не упустила ли я чего?
       Он был безупречен.
       Берегись, виконт! Берегись, Призрак! Берегись, Опера!
       Иду на вы.

[+Lupa+]

Глава 17, в которой героиня занимается косплеем, является на маскарад инкогнито, танцует вальс с Призраком, приносит страшные клятвы и рассказывает страшные истории

       Настал час Х.
       Поскольку я все равно собиралась выждать, пока соберется побольше народу, чтобы затеряться в толпе, переодеваться в костюм я не спешила: ограничилась тем, что позвала Мэг, чтобы она помогла мне с прической. Конечно, ей пришлось все рассказать. Ну, почти – кем конкретно я оденусь, она не знала.
       - Крис, а ты уверена, что твоя прическа должна выглядеть именно так? – удивленно спросила Мэг, заплетая десятую по счету косу и туго обматывая ее коричневой лентой в цвет волос.
       - Уверена. Не забудь про бусины и монетки.
       Мэг пожала плечами с видом «хозяин – барин» и продолжила колдовать над моей головой. При виде кожаного шнура с висящей на нем длинной косточкой она только сморщила нос, но вопросов не задавала – спокойно собрала волосы с макушки в хвост, сдвинула его ближе к правой стороне и обмотала шнуром. Волосы на затылке, не вошедшие в многочисленные косы, свисающие с боком, она также завязала шнурком в хвост. Напоследок Мэг заплела две тонкие косички по бокам от моего лица и увешала их особенно густо.
       - Так? – Мэг скептически оглядела результат.
       - То, что надо, спасибо.
       Я чмокнула ее в нос и мягко выпроводила, попросив напоследок сказать виконту, что я задержусь.
       Итак…
       Замотать грудь, чтобы не выглядеть излишне экзотически. Видавшая виды белая рубаха с обтрепанными манжетами и глубоким треугольным вырезом – пришлось долго разыскивать ее в костюмерной; рукава не застегиваем. Чулки, серо-коричневые брюки до колена, светлые замшевые ботфорты – голенища подвернуть. На рубашку – короткий – до середины бедра - синий камзол без рукавов с железными пуговицами, опять же не застегиваем. Две полосы ткани – красная с золотым шитьем – на голову и длинная белая в узкую розовую полоску – кушак, его концы свисают едва ли не до колен. Поверх кушака – два широких кожаных пояса с красивыми бляхами, на них можно повесить разную чепуху.
       Теперь грим. Сделаем цвет кожи потемнее, щедро подведем глаза черным. Усы – не слишком густые, но и не узенькие, подобие эспаньолки под нижнюю губу и козлиную бородку на подбородок – ее мы тоже заплетем в две коски и украсим бусинами. Шикарно.
       Осталось совсем чуть-чуть. Я уже слышу отголоски веселья, творящегося в холле и окрестностях, а также того буйства, которое началось в рабочих коридорах еще раньше.
       Красивая кожаная перевязь, на ней - ножны для шпаги, которую подарил на Рождество ла Вирм. И не только шпагу, но и стилет с ножнами для левой руки, выпрыгивающий в ладонь, повинуясь особому жесту, два дуэльных пистолета, один оставим, второй – за пояс, удобный кастет, его положим в карман второго камзола – в цвет брюк, длинного, до колен, с широкими рукавами и позументом.
       Последние штрихи – многочисленные перстни на пальцы, на запястья – браслеты из кожи и кружева, один такой браслет – на правой руке – переходит на ладонь и крепится на большом и безымянном пальцах кожаными кольцами. На самом деле, это не что иное, как защита от мозолей и подобие митенки, не позволяющей эфесу шпаги скользить в руке. Чуть не забыла: кольцо Рауля, висящее на дешевенькой цепочке в окружении бусин и монеток, отправляется на головную повязку. Теперь она. Кожаная треуголка, заказанная в шляпной мастерской в нашей Опере, специально хорошенько помятая, потертая щеткой с проволочной щетиной и несколько раз намоченная и высушенная.
       Я вышла из комнаты и закоулками пробралась к холлу, за версту обходя полицейских – Рауль так и не сумел убедить Жиля отказаться от поисков Призрака. Хорошо хоть Раппно куда-то запропастился, а то бы мне не выбраться.
       Перед входом в холл стояло зеркало во весь рост – в нем отразилось диво дивное и чудо чудное.
       Кристина восторженно ахнула:
       - Нас никто не узнает! Это же невероятно! Как этого персонажа зовут? Джек-Воробей?
       - Капитан Джек-Воробей, - автоматически поправила я, пробуя перед зеркалом повторить знаменитую пластику легендарного капитана.
       Получилось не очень похоже, но сойдет.
       Справедливо рассудив, что в таком виде маска мне не понадобится, я ограничилась тем, что прихватила черную повязку на глаз, на тот случай, если кто-нибудь все же признает во мне восходящую звезду Опера Популер.
       Глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, я вошла в холл походкой покорителя океанов.
       Продефилировав через весь зал и выяснив, что узнавать меня не узнают, но внимание мой экстравагантный вид привлекает, причем, в основном, женское, я скрылась на одном из балкончиков галереи, опоясывавшей холл по второму этажу. Отсюда открывался прекрасный обзор. Вот Камилла в «розовом бутоне» вовсю флиртует с каким-то молодчиком в костюме испанского гранда. Вот директора в образах петуха и барана, как нельзя лучше отражающих их внутреннюю сущность. Карлотта и Убальдо – чета правителей Востока. Рауль – офицерский мундир ему очень идет – прислонился к стене и явно скучает. Ага. Увидел Камиллу, направился к ней. Не зря я выбрала ее – мы похожи фигурой и цветом волос. Жаль, отсюда ничего не будет слышно, а рисковать, и оказаться узнанной не хотелось.
       Рауль подошел к Камилле, по-хозяйски положил ей руку на плечо и развернул к себе. Последовала немая сцена. Я от души веселилась, наблюдая за отвисшей челюстью и обширной гаммой эмоций на лице виконта. Вот он что-то выдавил – наверное, спрашивает, откуда у Камиллы это платье. Та, умница, ответила, надеюсь, что именно то, что я просила. Рауль отполз в полнейшем шоке, поймал мадам Жири возле столика с напитками. Нет, она со мной не разговаривает, попробуйте спросить Мэг, читала я по губам. Мэг в своем чудном платье как раз закончила танцевать и шла к ним в сопровождении своего кавалера. Виконт подскочил к ней, но она тоже ничего не знала. И про мою прическу не сказала, спасибо ей. Настоящий друг. Рауль еще немного поболтался в зале и куда-то скрылся. Ну и черт с ним.
       Теперь-то ему не удастся объявить о помолвке, хе-хе… Как это сделаешь, если невеста – тю-тю? Остро хочется скандала, но, видимо, с ним придется подождать до завтра.
       Ладно, хорошего помаленьку, надо спускаться, а то пропущу явление Призрака народу. Заодно покажусь Мэг, пусть оценит мой видец, она это заслужила.
       - Мадемуазель, не откажите мне в удовольствии танцевать с вами, - промурлыкала я, подкравшись к подруге.
       Та порывисто обернулась. Ее глаза расширились в изумлении.
       - Я… я не… - Тут она обратила внимание на волосы, и я почти услышала щелчок у нее в голове. - Кри…
       Я поднесла палец к ее губам.
       - Чшш, не выдавай меня. Пойдем танцевать, и я постараюсь тебе объяснить все, что смогу.
       Зазвучала музыка, и мы начали танцевать. Кажется, это была полька – не самый подходящий для разговора танец, но я все равно обрисовала Мэг ситуацию с виконтом, с его колечком и с нашей как будто помолвкой, существующей лишь в его воспаленном воображении. Я не просила сохранить это в тайне – наоборот, мне была бы на руку новая волна противоречивых слухов.

[+Lupa+]

продолжение 17 главы

       Внезапно музыка оборвалась. Я стояла спиной к лестнице, но не было нужды оборачиваться – и без того было понятно, что, вернее, кто мог заставить музыкантов замереть в суеверном ужасе. И все-таки я обернулась – не могла отказать себе в удовольствии полюбоваться Эриком в красном.
       Он был великолепен. Там, на лестнице, один среди всех этих искаженных страхом физиономий, среди отпрянувших с его пути зевак, чьи лица стали похожи на маски. О, да. Эта толпа боялась его до колик. Целая толпа стремилась укрыться от одного-единственного человека.
       Нет. От Призрака.
       - Что притихли, господа? Думали, что избавились от меня? Вы всерьез полагали, что полиция способна испугать меня или поймать? Как же вы самонадеянны, милейшие мои директора! Вы заслуживаете наказания!
       Эрик спустился еще на несколько ступенек.
       - Я написал оперу, вот ее законченная партитура. «Дон Жуан Торжествующий»! – и он швырнул оземь кожаную папку.
       Эффектно.
       Дальше все шло по тексту. Я не особо вслушивалась - мне было жутко интересно, что тут начнется, когда Призрак поймет, что Кристины Даае в зале нет.
       И я дождалась.
       На свою беду Камилла стояла около лестницы. Она закрыла лицо маской, наверное, надеялась, что так она менее заметна. Напрасно.
       - Что же касается нашей звезды, мисс Кристины Даае... – Эрик развернулся к Камилле.
       Та оцепенела.
       - Без сомнения, она великолепна, ее голос очень хорош…
       Рука Камиллы безвольно разжалась, и маска спланировала на пол.
       - Хотя, если…
       В этот момент Эрик, наконец, разглядел, к кому обращается.
       Я наивно думала, что удивиться сильнее, чем Рауль, уже невозможно. Как я ошибалась. Эрик весь был – воплощенное изумление. Мне на ум пришел знаменитый диалог: «А где бабуля? – Я за нее!» - но это было еще выразительнее.
       - Откуда у вас это платье? – прошипел Призрак.
       - К-кристина отдала, - пролепетала Камилла. – сказала, забирай, и все.
       Тут раздался топот множества ног, и в зал влетела куча полицейских во главе с Раппно. Следом вбежал Рауль.
       - Хватайте его! – истошно завопил Фермен.
       Эрик не растерялся: в тот же момент, когда появились копы, он отскочил на то место, где был скрытый люк, и не успел директор умолкнуть, как Призрак в громе и фейерверке провалился сквозь землю.
       - Прыгай! Давай! – крикнула Кристина.
       Я прыгнула.
       А что еще мне оставалось?
       Лепестки люка сошлись над моей головой, и я огляделась. Зеркальная комната, надо же, кто бы мог подумать? В зеркалах отражались Джек-Воробей и Красная Смерть. Очаровательная компашка.
       - Кто вы? – требовательно прогремело со всех сторон.
       Удавку, что отрадно, он не достал.
       - Йо-хо-хо, и бутылка рома! – пропела я.
       - Кристина? Ты? – неверяще проговорил Эрик, и его рука опустилась мне на плечо.
       Секунда – и я уже упиралась взглядом в алый мундир.
       - А кого еще ты ожидал увидеть? – я искоса поглядела ему в лицо. – Кто еще такой смелый?
       - Скорее безрассудный… Итак, мадемуазель Даае, чем обязан столь повышенным вниманием с вашей стороны?
       - Мы уже на «вы»? – удивилась я, - почему так?
       - Вы не догадываетесь? – Эрик почти шипел, словно состоял в родстве со всеми пресмыкающимися земного шара, по преимуществу ядовитыми. – Ваша ложь… эта помолвка с виконтом… если бы я не… Как ты могла, Кристина?! За что?! – сорвался он на крик. – За что ты так со мной!
       - Как – так? – практически взмолилась я, - ну, как? Я сказала тебе правду! Чем хочешь поклянусь!
       - Какую правду? – Призрак ссутулился и отвернулся.
       - Правду о том, что я не помолвлена с виконтом. Эрик, посмотри на меня, пожалуйста.
       Он посмотрел – по краю сознания мазнуло отраженной болью, и я едва не рухнула на пол – так она была сильна, - но удержалась, запретив себе чувствовать и выказывать жалость: мне нужно быть убедительной.
       - Эрик, я клянусь тебе памятью своего отца, что не помолвлена с виконтом. Но он, очевидно, счел, что ему довольно сделать девушке предложение – и дело в шляпе. Он подарил мне кольцо, опозорил меня перед портнихой с этим дурацким платьем, решил объявить о помолвке на балу – и ни разу не поинтересовался, согласна ли я.
       - А ты…? – едва слышно спросил Эрик.
       - А я… Видишь ли, Рауль, как и ты обознался, приняв за меня другую девушку. Это его огорчило, я полагаю. Так что завтра нам предстоит объясниться, наконец. Я надеюсь, в этот раз он меня услышит, иначе я уж и не знаю, что должна сделать…
       - И я ему откажу… - прошелестела Кристина.
       - Откажешь? Точно?
       - Да. Мне это надоело.
       - А Эрик? Что с ним?
       - Для начала надо решить, откроемся мы ему или нет…
       - Мне надоело лгать. Он должен знать, что нас двое.
       - Твое право. Не боишься?
       - Боюсь.
       - А потом… я ему откажу, - уверенно закончила я.
       Эрик спрятал лицо в ладонях; до меня доносилось его прерывистое дыхание. В конце концов, он справился с собой и выпрямился.
       - Я хочу тебе верить, Кристина. Видит бог, я безумно этого хочу! Не обмани меня теперь, не обмани, прошу тебя…
       - Я поклялась памятью отца. Хочешь, жизнью поклянусь?
       Он покачал головой.
       - Не нужно. Довольно клятв.
       Я улыбнулась.
       - Тогда – мир?
       Слабая улыбка прокралась на лицо Призрака Оперы. А мое сердце сжималось в страхе от того, что я собиралась ему поведать. Накануне я нашла множество аргументов, доказывающих мою правоту, но теперь они все испарились, и я не знала, с чего начать.
       До моего слуха донеслась музыка – наверху возобновился прерванный появлением Красной Смерти бал.
       - Не согласишься ли потанцевать со мной? – Эрик тоже прислушался к звукам вальса.
       - С удовольствием.
       Мы были странной парой – мужчина в красном мундире и маске в виде черепа и женщина в костюме пирата. Подумав, что это выглядит нелепо, я сорвала накладные усы и бородку. Выяснилось, что Эрик прекрасно танцует – я успела мимоходом удивиться этому факту – казалось бы, подземелье – не самое подходящее место, чтобы научиться танцевать. Не прерывая вальс, он вывел меня за зеркала, и мы оказались в небольшой комнате, переходящей затем в коридорчик, оканчивающийся лестницей. Она освещалась тремя факелами. Мы кружились в этом неверном свете, и за нами следовали причудливые тени.

[+Lupa+]

окончание 17 главы

       Надо признаваться. Ну? Ну? Перед смертью не надышишься…
       Я зажмурилась на секунду, собираясь с духом.
       - Эрик, мне нужно тебе кое-что рассказать.
       Его рука сжала мои пальцы чуть сильнее, чем следует.
       - Я слушаю, - ровно ответил Эрик.
       - Ты все удивляешься, как я изменилась, говоришь, что не узнаешь меня. Это все неспроста. Я… Скажи, ты веришь в сверхъестественное?
       - Ты спрашиваешь у Призрака Оперы, верит ли он в сверхъестественное? – Эрик усмехнулся.
       - Я серьезно.
       Эрик закусил губу.
       - Да, наверное…
       - То есть ты веришь, что иногда могут происходить необъяснимые вещи? – уточнила я.
       - К чему эти вопросы?
       - Скажи, - я умею быть очень настойчивой.
       - Хорошо. Я – верю. Довольна?
       Так, ладно. Собраться с мыслями, собраться…
       - Понимаешь, в начале сентября произошло кое-что необычное…
       Я не могла продолжать, кружась в легкомысленном танце, поэтому вывернулась из объятий Призрака и отошла к стене. Глядя на факел, говорить было легче. Куда легче говорить глупости, когда не видишь собеседника.
       - Дело в том, что я – не совсем я.
       - Не понимаю тебя, Кристина, - Эрик приблизился: я ощущала это всей кожей.
       - Нас двое в этом теле. Так случилось, что я попала сюда из другого мира, который обгоняет этот более чем на сто лет. Нас двое. Я долго думала, как доказать тебе… Есть вещи, о которых Кристина знать не может. К примеру, я могу рассказать тебе закон Бойля-Мариотта, описать строение сердца и кровеносной системы, допустим, собаки. Могу рассказать про Лавуазье – замечательнейшая личность, даром что химик, был еще поэтом и ловеласом, и революционером, и кончил жизнь на плахе… С другой стороны, я не знаю многих реалий этого века – их мне подсказывает Кристина. Погоди, Эрик, - предупредила я, чувствуя, что он собирается что-то возразить. – Я и сама собьюсь, трудно держать в мыслях столько всего… Я не демон, - для убедительности я покачала головой, - я обычный человек, просто из другого места и времени. Я не знаю, как попала сюда, была ли это шутка бога или Сатаны, но я здесь. Вот тебе еще одно доказательство – те песни, помнишь? Кристина их не знает, их напишут через сто лет. Еще… я левша, и могу написать тебе что-нибудь на языке, который Кристина знать никак не может… Ты ведь не веришь мне? – я повернулась к Эрику.
       Он весь был воплощенный скептицизм. Я его понимала. Если бы мой муж выступил с подобным заявлением, я бы посоветовала ему принять успокоительное и выспаться хорошенько, чтобы всякая мура не лезла в голову.
       Что ж, в таком случае остается последний аргумент…
       - Эрик, думаю, ты догадываешься, что мадам Жири не обсуждала тебя со мной?
       Он кивнул, по-видимому, не вполне понимая, что я имею в виду.
       - И ты знаешь, что мы не разговариваем с ней вот уже три месяца.
       Опять кивок.
       - Что ж… тогда я расскажу тебе кое-что… Тебе и Кристине.
       Я расскажу тебе историю об одном ребенке. О маленьком мальчике, который неведомыми мне путями очутился в цирке, которого держали в клетке и называли Дитя Дьявола. Которого выставляли напоказ, как диковинное животное, и избивали за непокорность. Пока однажды он не взбунтовался и не поднял руку на своего мучителя. О мальчике, в котором увидела человека юная балерина, пришедшая в тот вечер в балаган. О мальчике, которого она укрыла в часовне оперного театра, и который остался в Опере на долгие годы, став ее негласным хозяином.
       Откуда, по-твоему, я могу знать эту историю?
       Все то время, что я говорила, Эрик не сводил с меня расширившихся глаз. Он был мертвенно бледен.
       А где-то в глубине моего сознания горько плакала Кристина Даае.

__________________________________________

Несколько картинок к этой главе:

Аж 3 штуки

За авторством Violet:


За авторством Мыши (коллаж-иллюстрация сделан для КПП-2011 на Нашем Призрачном форуме):

[+Lupa+]

Глава 18, в которой героиня переживает потрясение за потрясением и объяснение за объяснением, ездит на кладбище, применяет шпагу по назначению, и, кажется, наконец-то расторгает помолвку

       Он мне не поверил.
       Этот чертов непрошибаемый, упрямый, самонадеянный сукин сын мне не поверил.
       Я по глазам видела – он решил, что это проговорилась Жири, несмотря на мои заверения в обратном.
       Да что ж такое! Вру напропалую, такую лапшу вешаю, что только держись – и все верят, сидят, развесив уши, чтоб ничего мимо не упало. Стоит один раз сказать правду любимому человеку – и вот вам, пожалуйста!
       Я мгновенно вскипела, не хуже чайника.
       - Ты все-таки не веришь мне! – я не спрашивала, я утверждала.
       Эрик вдруг отвернулся.
       - И давно ты знаешь? – ровным голосом спросил он.
       И я сдалась. Не хочет слышать правду – и хрен с ним. Главное – я сказала, а там хоть потоп. Значит, буду валять дурака и дальше, и пусть дурак не обижается.
       - Давно, - дерзко ответила я, - мадам Жири рассказала мне как раз во время ссоры.
       Надеюсь, он не так тесно общается с мадам, чтобы она пересказывала ему все подробности. Впрочем, если он и тут подловит меня на лжи – плевать. Надоело все время оправдываться, все время быть виноватой! Я – я меняю его судьбу к лучшему, оберегаю его, выколупываю из вековечной брони, которую он вокруг себя возвел со своими комплексами и шрамами. Да он за эти четыре месяца испытал больше счастья, чем за предыдущие тридцать с гаком лет! И уж точно больше, чем в оригинале. И я опять - Мировое Зло?
       За-дол-ба-ло.
       - И ты знаешь, что скрывает маска?
       Я задрожала. Что сказать?
       - Скажи «да», - все еще неверным от слез голосом подсказала Кристина.
       - И что это даст?
       - Ну, может, он не будет так страшиться ее снять?
       - Есть в твоих словах зерно истины, - мысленно вздохнула я, а вслух произнесла с вызовом:
       - Да. И что?
       Тут я увидела, что Эрик успокоился на самом деле. Наверное, так успокаиваются перед смертью неизлечимо больные. Нестерпимо захотелось прикоснуться к нему, утешить, сказать, что все не так плохо, как он себе думает… но я не стала.
       - Ты очень способная ученица, - негромко произнес Эрик.
       У меня в ушах его слова отдались набатом.
       - Каков учитель, таков и ученик! – в запальчивости воскликнула я.
       - Я понимаю, - он повернулся с кривой усмешкой, - как-никак, я обманывал тебя целых десять лет. Ты не могла не отплатить мне той же монетой. Я бы на твоем месте сделал так же... если бы…
       Эрик поднял глаза, и я услышала отголосок недавнего крика: «За что ты так со мной?!» Я не выдержала, и первая отвела взгляд.
       А он продолжал терзать мое бедное сердце своей горечью и болью.
       - Но приводить под видом доказательства… это… эту историю… Это нечестно! Подло! – его голос сорвался в сипение.
       Ну, все. Не вынесла душа поэта…
       Я стиснула зубы и, прищурившись, уставилась на Эрика. В моей груди плескалось чистое, незамутненное лишними эмоциями бешенство. Подумать только, и я еще хотела его пожалеть!
       - Знаешь что?! А не пошел бы ты к черту!!! – заорала я. – Все вы идите к черту со своими чувствами, желаниями, мнениями! Собственники хреновы! Я вас уже видеть всех не могу! Я устала! Каждый раз – как по тонкому льду! Этому не скажи – обидится, этому не скажи – не поймет. Одному все время что-то кажется, другому мнится, третья готова подложить под любимого учителя… Я больше не могу! Если тебе нравится считать меня лгуньей – вперед и с песней! Только оставь меня в покое!!!
       И я позорно разрыдалась.
       Не знаю, что из этого бреда дошло до Призрака, но, кажется, он растерялся.
       - Кристина… - он потянулся ко мне.
       Утешить? Успокоить? Что бы ни было, но это значилось в его базовых потребностях. Как там? Служить и защищать? А мне было плохо. И уже даже не хотелось, чтобы все стало хорошо.
       - Иди ты к черту!
       Я оттолкнула его, проскочила мимо и рванулась вверх по лестнице. Вверх, вверх… снова вверх…
       Оказавшись в знакомом коридоре, я побежала к себе в комнату, ничего не замечая вокруг. И плевать, как я выглядела, плевать, если меня видели. Я устала.
       Ворвавшись в комнату и заперевшись, я упала на кровать. Под ребра впилось нечто угловатое. Я сунула руку, извлекла из-под себя пистолет и аккуратно положила на пол.
       В дверь постучали.
       - Кристина! Прости за бестактность, но я очень волнуюсь… Ты там?
       Это был виконт.
       - Пошел к черту! – вежливо отозвалась я.
       - Кристина, ты там? Какое счастье!
       - Убирайся к черту! – взрыкнула я в лучших традициях Призрака Оперы и швырнула в дверь первое, что попалось под руку – баночку с гримом. Баночка предсказуемо брызнула в стороны осколками.
       За дверью послышался знакомый смешок. Раппно, с-сволочь.
       Кажется, Рауль, наконец, понял, что ему не рады, и убрался подобру-поздорову.
       - А еще говорила посудой не швыряться, - укорила меня Кристина.
       - И ты иди к черту. Завтра, все завтра.
       И я провалилась в тревожный сон.
       Утро было ранним и недобрым.
       - Белл, просыпайся!
       - А? Что? Который час?
       - Семь. У меня к тебе просьба…
       Я перевернулась на спину и потянулась, захрустев суставами.
       - Ну? Излагай.
       - Я хочу побывать на могиле отца.
       - Ой, блииин. А можно через часик-другой? Такая рань несусветная… После бала-то… А? И все кучера, наверное, еще дрыхнут.
       - А мы Раппно попросим. Спорим, он за дверью дежурит – после наших побегов он с нас больше глаз не спустит.
       - Это, вообще-то, хреново, конечно. Но ты права, его можно попросить, тем более что по службе ему пить было не положено.
       Поскольку накануне я задрыхла, не потрудившись снять грим, результат был налицо. Точнее, на лице. Ругаясь вполголоса, я взялась оттирать его с кожи, особенно стараясь с глазами, а то Кристина стала похожей на панду.
       Запихнув в себя, за неимением завтрака, завалявшееся с последней прогулки с виконтом яблоко и набросив шерстяную накидку, я вышла в коридор. Раппно сидел на полу, прислонившись к стене, надвинув на лицо шляпу и обернув длинные ноги полами плаща. Я подошла к нему и осторожно потрясла за плечо. В следующую секунду мне между глаз уперлось дуло пистолета. Одновременно с этим полицейский поднял голову и открыл глаза.
       - Доброе утро, - спокойно поздоровалась я. – Вы не могли бы отвезти меня на кладбище?
       - Странное желание для юной девушки, - насмешливо отозвался он, отводя пистолет от моего лица, - так и поедете в этом?
       И Раппно выразительно обвел рукой мой пиратский костюм. Я отрезала:
       - Так и поеду.
       - Между прочим, ваш жених дежурит где-то поблизости.
       - Он мне не жених. Пусть дежурит, сколько влезет. Так вы отвезете меня?
       Раппно пожал плечами.
       - У меня есть выбор?
       Я сделала вид, будто задумалась.
       - Полагаю, нет.

[+Lupa+]

продолжение 18 главы

       Экипаж катил по дороге, слегка раскачиваясь и поскрипывая рессорами.
       - Кристина, ты так и будешь молчать? Я же чувствую, как тебя распирает.
       - Белл, я… Это правда – то, что ты вчера рассказала? И то, что я увидела у тебя в памяти?
       - А ты сама как думаешь? По-твоему, Эрик просто так психанул?
       Кристина вздохнула.
       - Я себе даже представить не могла… Как он это пережил…
       - Ну, судя по тому, что из него выросло – пережил так себе.
       - А ты на него еще и наорала.
       - Ну, извини, не выдержала. У меня, действительно нет сил с ними со всеми сражаться. И с судьбой заодно.
       - Нас же двое, не забыла?
       - Теперь – да. А раньше? Кто к виконту на ужин умотал, так что я потом Эрика еле успокоила? Пушкин?
       Ответом послужило виноватое сопение.
       - Ладно, проехали. Лучше скажи, что ты об этом думаешь.
       - Не знаю, правильно ли это, но мне ужасно жаль того мальчика. И, наверное, поэтому я не могу не думать о сегодняшнем мужчине. Эрик, он такой… Я только сейчас поняла, как тебе было тяжело. Ты прости, мне казалось, тебе все легко дается. Раз – и помирилась с Призраком, два – и поставила мадам на место, три – и директора несут контракт. А ведь я бы так не смогла… Я видела в твоей памяти те кадры…
       - Кадры?!!
       - Ой… Ну, да, я догадалась, что это было… как его? Кино. Как про Джека-Воробья. Но ведь то, что это не происходило в твоем мире, не означает, что это не происходило вообще. Разве этот мир похож на кино? Здесь все реально. Я чувствую себя живой. Разве нам не холодно в тонкой накидке? Разве у нас нет шрама на ухе?
       - Сдаюсь… - я рассмеялась.
       - Так вот. Мой разум отказывается понимать, как после всех горестей, выпавших на его долю, после унижения и издевательств, он сумел подняться. Как он всего этого добился – сам, один? Обустроил дом, перенес туда все эти вещи… Белл, он же знает четыре языка! Или пять? А как он рисует! А как поет! А какую музыку пишет…
       - Так, я не поняла, ты мне его продаешь, что ли? – фыркнула я. – Обо всех его достоинствах я знаю не хуже тебя. Но в одном ты не права. Он не сумел подняться, на самом-то деле. Все это его поведение, холодная уверенность – это такая же маска. А внутри остался тот же несчастный подросток, которому слишком долго внушали, что он – чудовище. Так долго, что он и сам в это поверил. И до сих пор верит. Поэтому боится любить тебя. Он готов отдать за тебя жизнь, но не в состоянии произнести три простых слова. Если ты видела… кадры, то знаешь, что должно было произойти, чтобы он, наконец, их сказал. И опоздал…
       - Нас, Белл. Он любит нас. Если бы не ты, он бы меня не разглядел за тем образом, что нарисовал в воображении. А теперь он любит живую девушку, которая не боится с ним спорить и иметь на все свое мнение, которая готовит спагетти, до умопомрачения ругается с Карлоттой и поет странные песни. Все это – ты, не я. И он любит тебя. И меня, немножко. Знаешь, иногда я тебе так завидую. И ревную. Ты делаешь то, на что у меня никогда не хватает смелости. Да, я знаю, как часто ты дрожишь от страха. Но все равно ведь делаешь. А это и есть настоящая храбрость. И еще… Я верю, что ты все изменила. В этот раз Эрик не опоздает. Он еще скажет тебе… нам: «Я люблю тебя». Я верю.
       У меня не было слов.
       - Кристина…
       - Молчи. Лучше молчи. Мы почти приехали. Пустишь меня?
       - Конечно.
       Мне определенно нужно было перевести дух после такой исповеди.
       Со стороны я наблюдала, как Кристина, опираясь на руку Раппно, вышла из кареты и прошла в полуоткрытые ворота кладбища. Вот и склеп – построен на средства, собранные поклонниками таланта Густава Даае, нашла я в памяти Крис. В качестве компенсации за отстранение от управления, ее сознание предоставляло мне весь багаж знаний и памяти, накопившийся в нем. Насколько я могла судить, это появилось не сразу, а когда мы начали… сотрудничать – и чем дальше, тем полнее. Кажется, это и называют симбиозом.
       Я старалась не слушать, о чем Кристина рассказывает отцу – это неприлично, да и что она такого может рассказать, чего я не знаю? Она говорила очень тихо, почти беззвучно, словно опасаясь, что нас подслушивают. Хотя, кому там подслушивать – Раппно дремал на козлах, а Призрак с Раулем, небось, видели десятый сон. Хотя, Эрик, скорее, терзался в подземелье и терзал ни в чем не повинный орган. Или…
       К ногам Кристины упал камешек, обернутый клочком бумаги. Она подняла его и развернула – это была записка. «Заверни за склеп, чтобы тебя не было видно от ворот. П.О.» - значилось в ней.
       Прямо Майн Рид какой-то!
       - Пойдем? – спросила Крис.
       - А куда деваться? Придется. Ты пойдешь или я?
       - Давай я, разнообразия ради.
       - Тогда двигай.
       Кристина послушно зашла за угол, предварительно оглянувшись на Раппно – тот безмятежно спал, уронив голову на грудь.
       За углом нас поджидал Эрик при полном параде. Похоже, предстоял серьезный разговор. А впереди еще объяснение с виконтом…
       - Здравствуй, Кристина.
       Ого! Такое впечатление, что он всю ночь готовился, репетировал. Что же такое он имеет нам сказать?
       - Здравствуй, Эрик, - в тон ответила Крис.
       - Чудесное утро, не так ли? И погода прекрасная, - продолжал разводить политес Призрак.
       Я недоумевала.
       - Эрик, ты хочешь поговорить о погоде или просто тянешь время?
       Кристина! Ты растешь в моих глазах!
       Эрик на мгновение отвел взгляд – и тут же вновь с упорством все для себя решившего человека посмотрел нам в глаза.
       - Кристина, прости меня.
       Охохонюшки-хо-хо… Воистину, если женщина неправа – попроси у нее прощение. А ведь я была неправа, когда орала на него вчера. В конце концов, никто не обязан верить во всякую чушь про другой мир и постороннее сознание. А я ударила его по больному, использовав сокровенную тайну его жизни в качестве банального аргумента.
       - Белл, присоединяйся. Одна… я не могу.
       - Что? Как присоединяться?
       - Я потеснюсь.
       И она, в самом деле, потеснилась, и я ощущаю ее сознание рядом, и наши мысли – одно, и чувства – одно, и я вижу в глубине ее маленькой души искру зародившегося чувства. Она тлела долго, но разгорелась лишь вчера, там, в маленькой комнатке под холлом Опера Популер.
       - Эрик, не надо…
       - Дай мне закончить, Кристина. – Эрик серьезен и настойчив. – Я уже не один раз говорил, что ты изменилась. Это так, и я уже давно не понимаю, как себя вести с тобой. Может быть, ты повзрослела, а может, я никогда не знал тебя. Я не в состоянии предугадать твои поступки, как бывало раньше. Иногда я думаю, может, мне все это пригрезилось: ты, наши уроки, твои светлые и наивные молитвы, твоя вера в Ангела Музыки. Ты непостижима. Ты даришь мне надежду одной рукой – и отнимаешь ее другой. Ты возносишь меня в небо – и низвергаешь в пучину самого глубокого отчаяния. Я не знаю, чем заслужил эту пытку, но я больше не выдержу. Еще одного раза я не выдержу. Поэтому я хочу сказать тебе… И будь что будет.
       Ты, наверное, знаешь теперь обо мне все или почти все. Да, меня держали в клетке, как животное, как чудовищное порождение ада. Так оно и есть – я порождение ада. Но лишь снаружи. А в груди моей бьется человеческое сердце. И оно страдает. Оно страдает, Кристина. Из-за тебя страдает…
       - Эрик! – перебиваем мы. – Ты не чудовище. Ты – человек. И ты самый храбрый человек, которого я когда-либо знала. Это я должна просить прощения. Я не должна была так поступать с тобой, это было глупо и жестоко. Дурацкая мистификация в духе Призрака Оперы. Ты ничем не заслужил подобного отношения. Я была неправа.
       И пускай эта ложь про мистификацию, пускай. Зачем настаивать на правде, если она не несет в себе ничего, кроме вреда?
       Мы… Я подхожу к нему все в том же нелепом маскарадном костюме с болтающимися по бокам косицами. Я протягиваю руку, все как во сне… Вот сейчас он скажет… сейчас…
       - Продолжай, Эрик, - просим, нет, умоляем мы.
       Эрик берет мою руку в свои, легонько касается ее губами. Он проникновенно смотрит на меня и…

[+Lupa+]

окончание 18 главы

       - Кристина, остановись! Отойди от него!
       Виконт.
       Главное, вовремя.
       Будто знал.
       Вот гад.
       Я обернулась: так и есть – скачет на лихом коне в белой рубашке на босу грудь, как дешевый романтический герой, и мнит себя, по меньшей мере, спасителем человечества.
       - Это Призрак, Кристина! – вопит он, словно это – самая потрясающая сенсация. – Он опасен! Я защищу тебя!
       Азохн вей! Только этого мне и не хватало.
       Эрик отодвинул меня в сторону, скинул плащ и фрак и кровожадно оскалился, потянув из ножен шпагу - Рауль уже соскочил с лошади и несся к нему со шпагой наперевес. Памятуя о том, как активно они сражались в фильме, я сочла за благо отступить подальше.
       И началось…
       Сначала я ничего не могла разобрать в этом человеческом вихре, мечущемся среди надгробий. Но постепенно отдельные фрагменты боя проступили сквозь бесконечный звон и лязг, сквозь тяжелое дыхание и скрежет зубов, сквозь прямые и обратные выпады, обманки и удары плашмя. И я заметила одну странность: Рауль наседал на Эрика с завидным упорством, стремясь достать противника, а Эрик – ушел в глухую оборону. Он лишь парировал удары, лишь защищался, не пытаясь перейти в контратаку. Почему?
       Я недоумевала, но недолго.
       Клятва.
       Призрак поклялся, что не тронет виконта и пальцем, и, похоже, готов был сдержать обещание даже ценой собственной жизни.
       Этого нельзя было допустить!
       В этот миг Эрик споткнулся о корень и упал навзничь. Рауль прижал его шпагу своей – и, выбив из рук, отшвырнул подальше. Затем мгновенно выбросил руку со шпагой вперед, намереваясь проткнуть Эрика насквозь, но тот успел откатиться в сторону, так что лезвие лишь прорезало рукав. Рауль снова ткнул шпагой, на этот раз удачно: на плече Эрика начало расплываться алое пятно. Я поняла, что он слишком устал, и третий раз станет для него роковым.
       - Что же делать?!
       - А шпага тебе на что?
       - Точно!
       - Стой! Стой, Рауль! Остановись! – закричала я, на ходу вынимая шпагу – спасибо дядюшке ла Вирму.
       Я бросилась между ними, принимая на себя удар, и сильным горизонтальным контрударом отбивая его шпагу далеко в сторону. Лезвие заскользило по лезвию, выбивая голубые искры, и вонзилось в землю. Рауль явно не ожидал такого от своей скромной невесты. Впрочем, Призрак тоже.
       Как учил ла Вирм? Надо же, тело все помнит. Мы оттерли виконта от Эрика – выяснилось, что сдвоенное сознание позволяет телу двигаться куда быстрее. Но все же… что стоят наши жалкие два месяца по сравнению с годами тренировок? А виконт настолько в шоке, что автоматически продолжает сражаться… Толкнув его назад, я оглянулась на то место, где лежал Эрик – его не было, только красное пятно осталось на снегу.
       Дзыннь!
       Оказывается, пока мы с виконтом были заняты друг другом, Эрик успел поднять шпагу. И теперь нас было двое против одного.
       Воистину, мы спина к спине у мачты… И даже мой костюм к месту, потому что я вдруг подумала, что эта сцена мне напоминает ту, из фильма про пиратов.
       В глазах Рауля вспыхнуло недоумение.
       - Кристина, что ты делаешь? Ты же моя невеста!
       - Я! Не! Твоя! Невеста! – завизжала я, сопровождая каждое слово ударом.
       - Ты приняла кольцо – значит, согласна!
       Я аж задохнулась.
       - Да забирай ты его! Н-на, подавись! – я сдернула треуголку и, рванув с банданы цепочку с кольцом, что было силы швырнула ее в виконта.
       Замерев, мы оба, как завороженные, следили за ее полетом…
       Эрик одним резким движением перехватил цепочку в воздухе
       - Пожалуй, я возьму это! Чтобы больше ни у кого не возникло соблазна. Кристина – моя!
       О, как! Уже и его! А ведь еще и не признался…
       - Я пока еще своя собственная, - пробрюзжала я.
       Резкий звук выстрела. Я вздрогнула и обернулась: к нам спешил Раппно, держа в руке револьвер.
       - Всем оставаться на местах!
       Над ухом раздался смешок.
       - Пожалуй, мне следует откланяться. Благодарю за чудесно проведенное время, - и Эрик отступил назад.
       Секунда – и он уже возле склепа, другая – и он испарился, точно утренний туман. Раппно, видимо, так и не решивший, в кого следует целиться в первую очередь, навел пистолет на меня и виконта.
       - Бросайте оружие! Ну?
       Мы послушно уронили шпаги.
       - Кристина, ты с ума сошла? – возмутился Рауль. - Ты хоть представляешь, кого защищала? Это же Призрак! Преступник! Моей невесте… якшаться с преступниками…
       Все. Этот тоже дождался.
       Я резко развернулась и от души вмазала ему по роже. Раздался хруст, и из носа виконта потекла кровь.
       - Считай, это отказом! – рявкнула я.
       - Так, молодые люди, личные отношения выясните позже, а теперь прошу следовать за мной, - полицейский поднял наши шпаги и махнул револьвером в сторону экипажа.
       Пришлось повиноваться.
       В карете я ехала, отодвинувшись от Рауля на всю длину сидения. Всю дорогу он угрюмо молчал, прижимая платок к носу.
       Кажется, помолвка расторгнута.

[+Lupa+]

Глава 19, криминальная, в которой героиню допрашивают, шьют дело и берут на понт, а еще она вспоминает полузабытые навыки и раздувает пожар революции в отдельно взятой Опере

    Сразу по приезду в Оперу Раппно, не говоря ни слова, потащил нас с виконтом в кабинет директоров. Неприятным сюрпризом оказалось то, что вместо Фермена и Андре за столом сидел комиссар Жиль и смотрел на нас своими колючими глазками.
    - Значит, так… - его взгляд остановился на мне.
    Стало как-то неуютно. Я поежилась, подспудно вспоминая, что по-прежнему похожа на Джека-Воробья, только вот сейчас это не казалось ни остроумным, ни уместным.
    Раппно подошел к нему и начал что-то быстро шептать, время от времени указывая на меня и Рауля. Видимо, пересказывал происшествие на кладбище – что успел застать. Радовало, что застал он немногое.
    - Мадемуазель Даае, - обратился ко мне шеф полиции, когда Раппно закончил свой рассказ. – Потрудитесь-ка объяснить, почему вы прыгнули в люк вслед за Призраком Оперы вчера на балу? И почему сегодня вы участвовали в этой двойной дуэли на кладбище? Вы скрыли от следствия факт знакомства с Призраком?
    Надо было срочно выкручиваться.
    - Кристина, не отвечай ничего! – высокомерно заявил вдруг виконт. - Видите ли, мадемуазель Даае, моя невеста, нездо…
    - Знаете, месье виконт, даже того, что услышал я, достаточно, чтобы понять, что девушка вам отказала. И ваша расквашенная физиономия, простите – лучшее тому доказательство, - бесцеремонно перебил его Раппно. – и поверьте моему опыту, она здоровее многих. Немного эксцентрична, но таковы издержки актерской профессии, вы должны это понимать.
    Рауль с сожалением отвернулся. Я мысленно поаплодировала своему телохранителю. Но мне по-прежнему нужно было что-то отвечать.
    - Господин комиссар, прошу вас понять меня. Когда вы допрашивали меня, вы еще не допросили Буке. А я боялась, что меня примут за сумасшедшую, если я скажу, что меня спас сам Призрак Оперы. Ну, а когда об этом заявил Буке, было уже поздно менять показания, и я сочла за благо промолчать. В люк прыгнула, потому что хотела поблагодарить Призрака, как ни удивительно. Я считаю, что многим обязана ему – если бы не он, Буке бы меня обесчестил и, возможно, убил. Мне до сих пор страшно…
    - Что ж, мадемуазель, - выдавил из себя Жиль, - вам больше нечего опасаться – месье Буке скончался этой ночью в больнице.
    - Скончался?! – воскликнули мы с Раулем в один голос.
    Кто как, а я испытала облегчение – теперь он не сможет выступить в суде по поводу Призрака. А с другой стороны – от судьбы не уйдешь…
    - Да, мадемуазель, - комиссар по-прежнему словно бы не замечал виконта. – Но я хотел бы получить объяснения по поводу происшествия на кладбище.
    - А что особенное произошло на кладбище? – делано удивилась я. – Моя поездка к отцу никак не связана с этой глупой дуэлью. Призрак и виконт появились внезапно, я в это время молилась. Я постаралась им помешать осквернять святое место, а потом вмешался месье Раппно.
    Конечно, мой рассказ был шит белыми нитками, но ничего более связного за столь малый промежуток времени не придумалось.
    - Однако Раппно утверждает, что вы были целиком на стороне Призрака, и даже ударили виконта.
    - Ваш Раппно – баран, - проворчала я.
    - Не забывайтесь, мадемуазель! – пригрозил Жиль. - Вам грозит срок за пособничество преступнику, не усугубляйте его оскорблением офицера при исполнении долга.
    Вот засада! Об этом я не подумала… Эрик взбесится, когда узнает, что меня могут посадить. Черт, он Париж разнесет по камешку, они будут Коммуну вспоминать с меньшим ужасом. Я испытывала некоторую досаду на свою непредусмотрительность, но страха не было – наоборот, во мне кипела веселая злость. Я припомнила Астрид Линдгрен – есть все же некая прелесть в знании того, что этим людям только предстояло узнать.
    - Значит, - спросила я с невинным видом, - если я назову Раппно бараном, это будет оскорблением? А если я барана назову Раппно, это ведь оскорблением не считается?
    - Н-нет, - удивленно ответил Жиль.
     - Отлично, - я повернулась к полицейскому, скучавшему возле двери. – Раппно ты, настоящий Раппно, вот кто ты такой.
     Тот побагровел так сильно, что я, было, подумала – его удар хватит. Аж уши заполыхали.
     Интересно, Эрик слышит наш разговор? Должен слышать, или я ничего не понимаю в Призраках Оперы. Надеюсь, его повеселило мое хулиганство.
     - Мадемуазель, не отвлекайтесь! – прикрикнул комиссар. – Мне нужны подробности.
     Я вздохнула.
     - Простите, месье, но я рассказала все, что знала. Если месье Раппно померещилось нечто другое, то это не моя вина. И я настаиваю, что не знакома с Призраком Оперы. Я признаю, что он спас меня от посягательств Буке и прошу прощения за сокрытие этой информации от правосудия. Что касается того, что я прыгнула вслед за ним на маскараде, то я могу проводить вас на это место – уверяю, там ничего нет, обычная комната, набитая старым хламом. Когда я туда спрыгнула, месье Призрак как раз скрылся за дверью – я успела заметить только кусок алого плаща. Я побежала следом со словами благодарности, но в коридоре, в котором я очутилась, было пусто. Возможно, там где-то есть потайной ход, как и в любом другом закоулке здания.
     Кажется, теперь моя выдумка звучала более убедительно.
     - Что ж, - Жиль уставился на свои сложенные вместе пальцы. – Видимо, вы все же говорите правду. Думаю, вы не обидитесь, если я прикажу усилить вашу охрану: помимо месье Раппно, вас будут всюду сопровождать еще двое полицейских. Надеюсь, они не помешают вашей работе, и заранее извиняюсь за возможные неудобства. Однако, исходя из показаний свидетелей, Призрак неравнодушен к вам. Мадемуазель Камилла показала, что платье, в котором она была на балу, отдали ей вы. Из каких соображений вы это сделали – ваше личное дело, но Призрак назвал ее вашим именем, то есть, он знал, что вы будете на балу, и знал, вернее, предполагал, что вы будете в розовом платье. Также у меня есть показания синьоры Гуидичелли, - произнося эту фамилию, комиссар страдальчески поморщился, наверное, общение с примой далось ему нелегко. – Она утверждает, что последние три года с ней все время происходят странные несчастные случаи, а в последнее время все они неразрывно связаны с вами, будто та неведомая сила, которая управляет случайностями, жаждет сделать новой примадонной вас. Падение задника, потеря голоса – все это звенья одной цепи. А теперь вот новая опера, – и он ткнул пальцем в кожаную папку, лежащую перед ним на столе.
     Я только сейчас разглядела на ней до боли знакомую надпись. Интересно, когда Рауль подаст голос? А то мне кажется, что монолог комиссара несколько подзатянулся.
     Но нет, виконт молчал, иногда тихонько пошмыгивая и по-прежнему прижимая к носу платок, теперь уже весь пропитанный кровью. Где-то в глубине души шевельнулось легкое сострадание, а, может, эта все та же потребность помогать, подбирать бездомных кошек и покалеченных птиц, которая привела меня когда-то под сень ветеринарной академии? Как бы то ни было, я вытянула из кармана камзола свежий носовой платок и протянула Раулю.
     - Запрокинь голову, - посоветовала я. – А лучше иди на кухню и набери льда. И не медли с обращением к врачу, а то останешься кривоносым.
     Стоило мне сказать слово «врач», как я вспомнила, что Эрик тоже был ранен в той схватке, но ему идти не к кому. И ровное пламя души Кристины, горевшее рядом с моим, отозвалось такой же тревогой.
     …Мы должны пойти к нему, найти его… А еще понадобятся игла, шелк, возможно, скальпель, марля, бинт, и из чего сделать дренаж, и что-нибудь против лихорадки, а пенициллин еще не открыли… Как хорошо, что мы знаем так много! Придется чуть выждать, затаиться, хотя бы на день, у него сильный организм, может, все обойдется, и мы знаем, где взять медицинские инструменты, потому что в Опере есть свой доктор, и нам ничего не стоит пробраться к нему, и так мы и сделаем, как только отделаемся от комиссара и убежим от полицейских. Нет ничего невозможного…
     - Благодарю, - довольно холодно отозвался Рауль, но платок принял. – Прошу прощения.
     Жиль, с легким недовольством наблюдавший за нами, кивнул и продолжил:
     - Итак, Призрак хочет, чтобы его оперу поставили на сцене. И чтобы главную партию исполняли вы, мадемуазель Даае. Я говорил с директорами, они не против. Более того, они рассчитывают на аншлаг, так как благодаря эффектному появлению Призрака на маскараде, а также его не менее эффектному исчезновению, весь Париж только о нем и судачит. А у меня свой интерес. Я уверен – комиссар выдержал паузу, - уверен, что Призрак явится, дабы насладиться своим триумфом и полюбоваться на вас. И тогда мы его схватим. Ему не удастся скрыться. В зале будут только проверенные люди, в штатском, вооруженные до зубов. Конечно, я договорился с месье Андре и Ферменом, что не начну операцию, пока люди не выйдут из зала. Однако артистам придется рискнуть. Особенно вам, мадемуазель Даае. – Его сухой и узловатый указательный палец вытянулся по направлению ко мне.

[+Lupa+]

окончание 19 главы

      - Ни в коем случае! Я не позволю, - вскочил Рауль.
      Бедняга. Даже несмотря на незавидную роль отвергнутого жениха, он оставался джентльменом…
      - А вас и не спрашивают, - усмехнулся Жиль.
      - Как вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне! Моя семья покровительствует этому театру, и я запрещаю вам…
      - Мной уже получено разрешение от вашего брата, - холодно проговорил комиссар. – Вот, можете взглянуть. Стандартная бумага. И советую впредь быть разборчивее… в знакомствах.
      Рауль рванулся вперед, явно намереваясь дать Жилю пощечину, но Раппно, который, как оказалось, все это время был начеку, поймал его за локти и скрутил в один миг.
      - Выведи его и возвращайся, - приказал комиссар. – Тебе еще предстоит проводить мадемуазель в ее комнату.
      Когда возмущенные крики виконта затихли за дверью, Жиль удовлетворенно улыбнулся.
      - Знаете, сейчас мне, как никогда, хочется назвать одного ублюдка Жилем. Вы – настоящий Жиль! – выплюнула я.
      - Не отвлекайся, девочка! – рявкнул комиссар.
      Светский лоск, который он, очевидно, поддерживал только для Рауля, осыпался с него.
      - Я слушаю, - а что мне еще оставалось, кроме смирения?
      - Вот и отлично, - комиссар удовлетворенно улыбнулся. – Итак. Ты будешь на сцене во время спектакля, будешь петь или что там тебе положено по роли, и будешь делать это с чувством, чтобы месье Призраку понравилось. И если увидишь его во время представления, советую как можно быстрее открыть его местоположение моим людям. Тогда никто не пострадает, и ты – в первую очередь.
      - Я так понимаю, что отказаться я не могу? – мрачно поинтересовалась я.
      - Почему? Можешь. Но в этом случае сядешь в тюрьму за соучастие. Ты, твоя опекунша Антуанетта Жири и ее дочь, Мэг Жири. Согласно свидетельствам, именно ваши имена чаще всего упоминаются в связи с Призраком.
      - У вас нет доказательств! – я вскочила на ноги.
      - Сядь!!! – громыхнул Жиль. – В этом городе я – царь и бог! И если это поможет мне изловить знаменитого Призрака Оперы, я могу отправить вас на гильотину – всех троих. Или на каторгу. Там вырвут твои прелестные точеные ноздри, отрежут язык и разорвут твою нежную кожу кнутом – и поглядим тогда, будет ли ваше штатное привидение по-прежнему восхищаться своей юной дивой!
      Я без сил упала в кресло. Каторга. Глядя на брызжущего слюной комиссара, я верила: этот – может. Засунет меня в какую-нибудь жуткую тюрягу, и даже всех способностей Эрика не хватит, чтобы помочь мне выбраться оттуда. Да о чем я говорю! От «Дон Жуана» мне не отвертеться в любом случае, какого черта я еще трепыхаюсь?!
      - Я согласна.
      - И замечательно, и очень хорошо, - пропел комиссар, точно не он только что показал себя во всей красе. – Если будешь паинькой, тебе позволят уйти со сцены невредимой. И никого из труппы не покалечат. Помни – их жизни в твоих маленьких ручках. Так что советую забыть про свою благодарность этому злодею и вести себя хорошо. Ты ведь не будешь мешать правосудию, правда? Раппно, проводи мадемуазель до ее спальни, - велел Жиль вернувшемуся полицейскому и бросил мне, - репетиции начнутся послезавтра. Метр Рейе утверждает, что на постановку уйдет около пяти недель. Искренне рекомендую стараться как следует, чтобы премьера состоялась не позднее начала февраля. Вы свободны, мадемуазель Даае.
      На выходе меня поджидали двое молодчиков в полицейской форме. Они пошли за мной и Раппно, чуть поодаль, но ни на секунду не теряя из виду. Мда. К Раппно я уже привыкла, он был даже где-то мне симпатичен, но еще и эти…
      По пути мне попалась Мэг. Я тронула Раппно за рукав. Он остановился.
      - Кристина, где ты была? – кинулась ко мне подруга. – Знаешь, какая паника поднялась! Восходящая звезда Оперы опять пропала! Директора себе все волосы повыдергивали.
      - Мэг, я сейчас не могу всего рассказать, это долгая история. Если у тебя есть время, заходи через полчасика, выпьем чаю, обменяемся свежими сплетнями. – Я взглянула на Раппно. – Надеюсь, это не запрещено?
      Тот помотал головой.
      - Не запрещено. Мадемуазель Жири может спокойно проведать свою подругу. Вот наоборот было бы сложнее.
      - Хорошо. Я приду, - пообещала Мэг.
      Отлично! Ее-то я и попрошу раздобыть медицинские принадлежности!
      Войдя в комнату и тщательно заперев за собой дверь, я принялась разоблачаться. И все-таки костюм имел поистине оглушительный успех… Жаль с ним расставаться. Но ведь никто не заставляет его выкидывать… оставлю, пожалуй. Сложу куда-нибудь, чтобы можно было достать в случае чего – уж больно удобно в нем оказалось драться, прыгать и бегать. Куда лучше, чем в призраковых обносках, к примеру. Или призрачных? Да… Призрачные обноски – это звучит круто!
      Теперь оружие. Чертовски обидно, что шпагу отняли. Фиг ее теперь обратно выцепишь, скажут, что мне по рангу не положено. Ладно хоть не обыскали – а то хана была бы стилету и кастету. И пистолеты со мной. С пулями, правда, беда, ну да ничего, я ж не в Рэмбо тут играть собираюсь.
      В сопровождении своего почетного караула я прошествовала на завтрак, а на обратном пути захватила Мэг и потащила к себе «пить чай».
      Нет, чай, действительно, имел место быть, все чин чином, не прикопаешься. Но помимо чая я поведала подружке все захватывающие повороты сюжета того приключенческого боевика, в который превратилась за последние сутки моя жизнь. Естественно, без таких интимностей, как мое «раздвоение личности» и Эриково «золотое детство». Мэг, как и полагается, в нужных местах охала, ахала, округляла глаза и прижимала ладони к щекам.
      - А поскольку для Призраков врачи не предусмотрены, - сказала в заключение я, - то я хотела попросить тебя принести мне вот эти вещи.
      И я протянула ей список, который набросала перед завтраком.
      - Карболовая кислота, эфир, шелковая нить… - прочла Мэг. - Кристина, ты что, собираешься сама его лечить?
      - Ну, да. А что такого? – я постаралась принять независимый вид.
      - Но ты же не умеешь?
      - Кое-что умею, - заявила я. – Не сомневайся. Просто добудь мне вещи из списка и не задавай лишних вопросов. А я век тебе буду благодарна.
      Мэг задумчиво сложила листок вчетверо и спрятала за корсаж.
      - Я попробую. Но не уверена, что смогу принести все это до завтра.
      А завтра утром пройдет уже двадцать четыре часа. Рана успеет загноиться, если, конечно, Эрик ее не промыл и не наложил нормальную повязку. Но выбора у меня нет – либо так, либо никак. Надеюсь, у Эрика есть некоторые навыки оказания себе первой помощи.
      А сейчас нужно было заронить среди театрального люда искру народного гнева. Дело в том, что полицейские своей привычкой всюду совать нос достали даже самых стойких и жаждущих выцарапать Призраку глаза – да-да, я говорю о Карлотте. Пора было ковать железо, не отходя от кассы. И я зашла с козыря.
      - Кстати, Мэг, а ты в курсе, что Призрак числится в нашем штате? – невинно поинтересовалась я.
      Мэг поперхнулась и едва не проглотила ложечку.
      - Как это?
      - Элементарно. Он числится помощником нашего Рейе, они ведут деловую переписку, и последние лет пятнадцать все мизансцены они продумывают вместе. Правда, Рейе не в курсе, с кем он общается. Кажется, твоя мама сочинила какую-то историю про талантливого мизантропа.
      Как она была права в этом определении. А разве люди его любили? За что же он должен любить людей? …Не отвлекаемся…
      - О-о-о, - только и выдавила Мэг.
      - Это еще не конец. Он придумывает костюмы, декорации и прочее, иногда сам делает образцы, по которым в мастерских изготовляют остальные. Лефевр его очень ценил, и если бы не ситуация с Карлоттой, он бы не устроил эту маленькую месть.
      - Я не понимаю, - Мэг нахмурилась.
      - Ну, он не объяснил новым директорам, какую роль в жизни театра играет ее привидение. Те письма с угрозами, указание насчет ложи № 5 – это же внешний антураж, для привлечения публики. И теперь эти идиоты с помощью полиции хотят отобрать у Оперы ее главный аттракцион и одновременно самого ценного работника, ты понимаешь?
      Мэг закивала, и я видела в ее глазах, что уже к вечеру театр забурлит от этой новости.
      Ну что ж, месье Жиль, попробуйте сыграть на моем поле…
      А я устрою вам вторую Фронду.

[+Lupa+]

Глава 20, душераздирающая, в которой героиня, наконец, остается с Призраком наедине (но лучше бы не оставалась), работает в режиме эмердженси и слушает… слушает

       Ночью я почти не спала, проводя время в тревожных размышлениях о собственном безрадостном будущем. То есть, в фильме Кристине угрожала опасность схватить пулю или что-то в этом духе, но там я точно знала, что ей это уже не грозит. А тут… Учитывая, какое деятельное участие принимает во всем этом полиция, становилось весьма не по себе. И Эрик… в этой реальности его ранило, а я помнила, что в то время из-за отсутствия асептики многие раны очень быстро превращались в смертельные. На кладбище они здорово тыкали шпагами в ограду, землю и деревья. И вообще, неизвестно еще, во что виконт втыкал свою шпагу до этого? Может, в труп какой-нибудь… Мало ли какая там зараза?
       Утро облегчения не принесло. Нет, умница Мэг исправно принесла в клювике почти полный список, да и я расстаралась, прихватив из столовой пару солонок, но… Впереди был целый день, потому что уйти я могла только вечером, притворившись, что собираюсь лечь спать. Запрись я в своей комнате днем – и эти молодчики не остановились бы ни перед чем, и дверь бы выбили без сожалений.
       Что ж… Я разложила инструменты, проверила притертые пробки на флаконах, бинты и прочее, замочила нитки в спирте. Не было уверенности, что шелк обезжирен, но тратить то немногое количество эфира, которое удалось добыть Мэг, я не решилась.
       Чтобы хоть как-то успокоиться, я прогулялась по зданию, стараясь уловить общее течение сплетен. Мои конвоиры здорово мешали в этом, так как при их появлении всякие разговоры смолкали. Но я видела: они, эти разговоры – были. Возможно, я еще смогу склонить труппу на свою сторону, свою и Призрака. И все закончится хорошо. Надо только дожить до начала репетиции, а потом с помощью Мэг выбрать время и место для стачки. Листовок печатать не будем, хотя пара ласковых для комиссара у меня нашлась бы. Но зачем давать ему лишнее оружие против себя? Зато все остальное, вплоть до саботажа работы французской полиции, я ему гарантирую. Нет люда более сведущего и талантливого в деле совершения гадостей ближнему своему, чем театральная труппа. А уж объединится против внешнего врага, защищая, пусть и вредного, но своего родного Призрака – это святое.
       Во время прогулки удалось утянуть тонкую веревку – благо, под нынешними платьями можно было спрятать роту солдат. А веревка была мне ох, как нужна. Чтобы выбраться из комнаты через окно. Ну, да, другого пути, учитывая дежурившую под дверью компанию, не было.
       Наконец, невыносимо долгий день закончился, я с легким сердцем пожелала Раппно спокойной ночи, показала его приятелям язык и закрылась у себя.
       Пора.
       Уже привычно надев брючный костюм, я повесила наискосок через плечо сумку с медицинскими принадлежностями, проверила ее на гремучесть и, привязав один конец веревки к ножке массивного шкафа, сделала на другом конце петлю и положила веревку на подоконник. Это будет страховка на случай, если я сорвусь с карниза, перебираясь до окна соседней – по счастью пустой – комнаты. Я забралась на стол и раздвинула шторы.
       За окном сидел Призрак.
       От неожиданности я отшатнулась и едва не грохнулась на пол.
       Каким-то немыслимым образом Эрик полностью убрался на наружный подоконник и теперь сидел там, прислонившись к стеклу и закрыв глаза. Чтобы не напугать его, я тихонько постучала по раме.
       Его глаза мигом распахнулись, он слегка повернулся и прижался к стеклу лбом.
       - Привет, - беззвучно проговорил он, - откроешь?
       Я торопливо закивала, откидывая крючок и распахивая раму.
       - Вот и славно, - неожиданно улыбнулся Эрик, - а то я тут уже четыре часа сижу.
       - Зачем? – сдавленно выговорила я.
       - Ну, как же? Там, на кладбище, мы не договорили. Нам помешал виконт… Хотя, оно того стоило. То, как ты разбила ему нос – клянусь, такого необычного расторжения помолвки мир еще не видел.
       - Так ты не сразу ушел? – почему-то меня это обрадовало.
       - Как я мог бросить свою певчую птичку под дулом пистолета? – Эрик пожал плечами и поморщился.
       Я опомнилась.
       - Эрик, какого черта ты сидишь за окном и разглагольствуешь? Немедленно забирайся внутрь!
       - Погоди, я еще хотел сказать, что ты прекрасно держалась на допросе. Я рад, что смог быть с тобой, пусть и недолго… Звезда моя…
       Призрак закрыл глаза.
       - Эй-эй! Эрик, что с тобой?!
       Происходило нечто странное и пугающее. Я тронула Эрика за плечо – и он начал на меня заваливаться. Памятуя о караулящих за дверью стражах, я уцепилась одной рукой за окно, другой за Эрика и практически без грохота затащила его в комнату. Хотя честнее было бы сказать, что он свалился на меня, и я выступила в роли амортизатора. Потому и грохота почти не было.
       Ё-мое, какие же завтра будут синячищи!
       - Что там у вас? – немедленно среагировал на шум Раппно.
       - Птица в окно ударилась, - как можно более безразличным тоном отозвалась я, - здесь это часто бывает.
       - Хорошо. Спокойной ночи.
       - Спокойной…
       Да уж, ночка будет та еще!
       Кое-как выкарабкавшись из-под тяжелого Призрака, я слезла со стола и перевернула его на спину. Он по-прежнему лежал, закрыв глаза: бледный, потный, дыхание частое и поверхностное. Я сразу смекнула, в чем дело, но на всякий случай потрогала лоб.
       Эрик горел огнем.
       Проклиная про себя его ослиное упрямство и полное пренебрежение здоровьем, я принялась стаскивать с него плащ, фрак, ботинки и всю остальную одежду. Надо было дотащить его до кровати, и каждый лишний килограмм был весьма некстати. Так что в итоге Эрик остался в одних кальсонах.
       Повязку он себе сделал. Но выглядела она сомнительно – пропитанная кровью, заскорузлая, хотя и крепко примотанная к плечу. Я осторожно приподняла ее и отшатнулась от запаха.
       Отлично.
       Значит, пошло нагноение.
       Вот только сепсиса мне и не доставало для полного счастья.
       Трогать повязку пока не стала: не хватало еще, чтобы Эрик мне весь пол кровью залил. Ухватив его подмышки и напрягая все мышцы, я поволокла своего непутевого Призрака к кровати. Пришлось несколько раз останавливаться перевести дух, и все равно под конец устала, как собака. А его еще надо было поднять на кровать. Я присела рядом с Эриком и утерла пот. Что же он в себя никак не придет? В испуге нащупала пульс… нет, наполнение хорошее, должен справиться.
       Едва не надорвавшись, за два захода я закинула его на свою кровать.
       Какие же мы легкие, так жить нельзя, надо поработать над мускулатурой… Нам страшно и неуютно… Этот запах, и как выглядит рана… мы не привыкли… Пора начать привыкать… Ничего, пускай это было крайний раз почти семь лет назад, и пациентом была собака, но это ведь как с велосипедом – один раз научился, никогда не забудешь… Справимся. Все равно ничего другого не остается.
       Теперь нужно было подготовить инструменты и операционное поле. И ни пуха мне, ни пера.
       К черту.
       Так… с чего начать? Успокоиться, успокоиться… обычная плановая операция, мы не первый год замужем, все помним, все знаем… Подготовить операционное поле, подготовить инструменты, дать наркоз, провести ревизию раны, первичную отсроченную или вторичную хирургическую обработку, тампонировать, может, наложить провизорные швы… И ждать. Кажется, все.
       Я глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух. Сознание стало кристально чистым. Никаких лишних эмоций и переживаний. Все это будет потом. Когда оно еще будет, это потом?
       Перетащить все поближе к кровати. Сначала инструменты на стерилизацию. Разжечь керосинку, налить в миску воды, обмотать скальпель марлей. Вода закипела, туда все железо на десять минут, больше нельзя – острие скальпеля затупится.

[+Lupa+]

окончание 20 главы

       На кровати тихо и как-то безнадежно застонал Эрик. Я метнулась туда. Ну, какого черта он еще не в сознании? Рана не настолько серьезна, чтобы вырубить здорового мужика. Если только… Я опять приподнимаю повязку. Все правильно, здесь идет подключичная вена с кучей капилляров. Поэтому и повязка заскорузла от крови. Вторичное кровотечение – тромб оторвался. Эрик, ну на кой хер ты поперся наверх вместо того, чтобы отлежаться в своем подземелье? Да еще просидел четыре часа на холоде…
       Господи, ну почему мне всегда достаются клинические идиоты, а? Или у мужчин этот баг в подкорке зашит, и его нельзя удалить без того, чтобы переписать все базовые установки?
       Меня сейчас вырвет… Не расслабляться. Привыкай, жизнь – не пряничный домик… Я боюсь… Я тоже… Мы все помним, а если забыли, всегда найдем, не зря же нас теперь двое? Навсегда двое, навсегда… Всегда вместе, рядом…
       Все, теперь хотя бы примерно ясно, что делать и чего ждать. Прослушала сердце – пока бьется ровно. Эх, не сильна я в общем наркозе, но учиться уже поздно.
       Нужно накипятить еще воды, а до этого придется обходиться салицилкой и карболкой. Ядовитые, зараза, но хлоргексидина еще нет. Как же трудно, ни новокаина, ни кровоостанавливающих зажимов… Чем я буду сосуды пережимать, если до первого наложения лигатуры ждать лет пятьдесят? Ладно, тампонада – наше все.
       Я вытащила из шкафа две простыни. У одной вырезала отверстие ближе к середине, это для Эрика, у другой – к краю, это мне вместо пижамы. Кусок ткани на рот и нос, вместо повязки. Третью простыню рву на части для обмывания, марлю буду экономить. Как хорошо, что есть пластырь! Может, им я и ограничусь, потому что ушивать рану – выше всех моих сил. Одна ошибка может стоить Эрику руки и самой жизни. Ну, почему меня угораздило попасть в эпоху до открытия пенициллина?!!
       Успокойся. У тебя все получится. Нет ничего невозможного для уверенного в себе человека…
       Нет ничего невозможного.
       Обойдусь обычной водой. Растворяю немного соли, окунаю в получившийся раствор тряпку и принимаюсь размягчать кровяную корку, чтобы отделить повязку от кожи. Вот и рана. Узкая и явно глубокая – шпагу могла остановить только лопаточная кость, а это означает воспаление надкостницы вдобавок ко всему. Рука левая, это хорошо, Эрик правша, а, значит, левой рукой двигает меньше.
       Еще, что еще…
       Десять минут прошло, надо ставить кипятиться воду. А инструменты – в спирт. Как же время тянется… Обливаю руки карболкой, принимаюсь готовить марлевые тампоны.
       Эрик что-то пробормотал.
       - Ты меня слышишь? – я мгновенно оказалась у кровати. – Ты слышишь? Я здесь, Эрик, я тебя не брошу.
       - Кристина… - вырвалось имя со вздохом, что легче пуха.
       Ну да, Кристина, кто ж еще… Вот и не забывай об этом.
       Я просунула голову сквозь отверстие в простыне, концы ее завязала сзади. Почти фартук. Другую простыню – на Эрика, отверстие аккурат напротив раны. В руках – допотопная маска. Решительно вложила в нее тампон, пропитанный эфиром. Лишь бы все кончилось хорошо. Сняла полумаску. Как просто. Все так просто, когда речь идет о жизни и смерти. И ничего ты мне не сделаешь за это самоволие…
       Дыхание Эрика замедлилось, значит, наркоз подействовал.
       Я снова облила руки карболкой, мельком глянула на закипающую воду и выудила из спирта скальпель.
       В мозгу назойливым рефреном бьется «я тебя никогда не увижу…», и я грубовато мычу мелодию, делая первый разрез, расширяющий доступ к ране. Да, много сгустков. Иссечение тканей делать поздно, удивительно быстрое нагноение, надо просто удалить эти сгустки крови… В глубине раны видно кость. Лопатка. Наверное, надкостницу все-таки повредили. Крупная вена, чего я больше всего опасалась, не задета. Всему виной капилляры и чье-то ослиное упрямство.
       Что-то будто толкает меня под руку, я роняю скальпель на простыню и тянусь проверить пульс. Его нет. Переборщила с наркозом.
       Сдергиваю с Эрика маску, снова проверяю пульс. Пусто. Прикладываю ухо к груди – ничего. Все нормально, штатная ситуация…
       Решительно отодвигаю стул с миской, в которой плавают инструменты, и стаскиваю Эрика на пол. Искусственное дыхание изо рта в рот. Четыре раза. Теперь надавить на грудную клетку пятнадцать раз. Еще два вдоха. Дыши, Эрик, дыши. Не смей умирать у меня на руках, слышишь! Не смей! Ты же здоровый кабаняра! Ты не можешь умереть, ты не посмеешь!
       Слабый вдох звучит небесной музыкой. Какой там «Дон Жуан»? Самое прекрасное, что я слышала в жизни – этот долгожданный вдох, а размеренное движение грудной клетки… это такая эротика… Кажется, у меня эйфория. Сейчас пройдет. А пока я сижу, привалившись к кровати, а ты лежишь у моих ног. И дышишь. Дышишь, сволочь! Дышишь, любовь моя…
       Любовь моя… Жизнь моя… Мы его любим, ведь правда? Ведь верно? Пусть он живет…
       Наркоз больше нельзя давать. А как же болевой шок? Мне еще нужно промыть рану…
       Время вновь растянулось пиявкой по ноге мирозданья.
       Если нельзя дать наркоз, обойдется так. Я заметалась по комнате в поисках подходящей деревяшки. Откуда у юной звезды сцены в комнате может оказаться деревяшка? Стоп. Вешалки. Схватив одну такую, я ретировалась в ванную. Может, мои сторожа не услышат. Со всей силы я шарахнула вешалкой о край ванны, и в руке у меня осталась отломанная перекладина. Мда, придется завернуть ее в кусок простыни, а то такие занозы… Вода на керосинке давно кипит, надо снять и тоже добавить соли…
       Из последних сил я втащила Эрика обратно на кровать. Устроилась на нем верхом. А он все еще без сознания, дррррянь!
       - Очнись, сука, давай, ну, приходи в себя, - плакала я и била его по щекам.
       Несколько секунд спустя он открыл глаза. Чудно.
       - Что… Что происходит, Кристина… - чуть слышно пробормотал Эрик. – Где мы?
       - На! – Я сунула ему в зубы деревяшку. – Придется немного потерпеть, ладно?
       Я стиснула зубы и полила в рану салициловой кислоты. Пусть она токсична, но это лучше, чем ничего. Рану надо промыть.
       Эрик захрипел, его тело выгнулось дугой. Больно, я знаю, нужно просто подождать.
       Чувствую себя ковбоем, объезжающим дикого жеребца… Того гляди упаду под копыта…
       Полила еще раз, раздвинула пошире края раны, вон посеревшие участки. Быстро, скальпель в спирт, потом поджечь, срезать лишнее. Вроде бы, чисто. Крови тоже нет. Теперь очередь марлевых тампонов. Раствор – на пол-литра пятьдесят граммов соли, гипертонический раствор, пусть неточно. Рыхло набила рану тампонами, пропитанными солевым раствором.
       Эрик все хрипит, но почти не дергается. Терпит. Если бы ты знал, как мне больно. Не так, как тебе. Больнее. Твоя боль пройдет завтра, а я буду всю жизнь мучиться, сделала ли я все, от меня зависящее, или можно было постараться получше. Можно ли было обойтись без твоей боли…
       Сверху – слой марли, пропитанной салициловой кислотой, прибинтовать ее к плечу.
       Все.
       Совсем все.
       Следующая перевязка утром.
       А сейчас – убраться и сидеть возле кровати, слушая неровное дыхание.
       И это – самая совершенная музыка ночи.
       Эрик метался в бреду, звал меня, а у меня не было ничего, кроме ледяных компрессов, чтобы облегчить его участь. Какая же я молодец, что добилась ремонта в ванной!
       - Кристина… Кристина… не уходи… Я не могу без тебя… Ты… Ты жизнь, глоток воздуха… Ты – моя свобода… - бормочет Эрик.
       А я слушаю…
       - Вся моя музыка – тебе. Все, что у меня есть – тебе… Только будь со мной… Не оставь меня…
       А я слушаю.
       - Услышь меня… Никто, кроме тебя, не слышит мой голос… я кричу… а ты слышишь? Ты слышишь, Кристина? Плачь обо мне… Пой обо мне… Люби меня… Немного… Немного любви… Я прошу так мало…
       А я слушаю.
       - Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь…
       А я слушаю.
       Ибо крепка, как смерть, любовь.

[+Lupa+]

Глава 21, в которой героиня ухаживает за раненым партизаном, уверенно несет знамя революции в массы и ведет себя на удивление глупо, не видя дальше своего носа

       Меня выбросило в реальность, как щенка в холодную воду. Открыв глаза, я сразу поняла - что-то изменилось. И не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться.
       Эрик проснулся.
       Чуть изменилось дыхание, и тишина в комнате… она перестала быть сонной и превратилась в тревожную.
       Я скосила глаза в сторону массивных бронзовых часов на бюро – половина восьмого. Так, я закончила операцию около полуночи, перевязка через двенадцать часов, значит, часа четыре у меня есть. Успею одеться, позавтракать и смотаться на первую репетицию. И нужно чем-то кормить Эрика. И неведомым образом удержать его в постели ближайшие дня два.
       Задачка…
       Ладно, хватит тянуть время, надо просто повернуться и поздороваться, как ни в чем не бывало. А заодно сказать свое «фи» сидению на камне в мороз и приползанию посреди ночи в невменяемом состоянии. Вот что бы я делала, если бы он умер? И как объясняла бы этот казус полиции? Наверняка он об этом и не подумал, эгоист чертов!
       Я приподняла голову, но повернуть уже не смогла – вдоль позвоночника прокатилась волна боли. С шипением схватилась за шею. Как же все затекло, мама мия! И синяки на руках – ой, сколько их… А на ноги мне заранее страшно смотреть. Вот я дура! Вместо того чтобы спать, нужно было хоть свинцовые примочки сделать, все лучше, чем ничего. А я от радости, что операция кончилась, и Эрик живой, совсем позабыла про его «полет навигатора» с приземлением на меня.
       Пришлось разворачиваться всем корпусом.
       Первое, на что я натолкнулась, был недоуменный взгляд заспанных серо-зеленых глаз.
       - Где я? – спросил Эрик и попытался приподняться на локтях.
       Но это ему не удалось – больное плечо дало о себе знать, и он с приглушенными ругательствами упал обратно.
       - Ш-ш-ш… - я положила руку ему на грудь, - Доброе утро, во-первых. Ты у меня в комнате. Ты явился ко мне вчера вечером, помнишь?
       - Н-нет. – Эрик огляделся. – Но почему я… в твоей постели?
       - Ты потерял сознание, рана кровоточила, и мне пришлось тащить тебя сюда и промывать ее заново, - про остановку сердца я тактично умолчала.
       - А-а-а… Такое странное ощущение… - он снова обвел комнату взглядом и вдруг замер.
       Я проследила направление взгляда. Маска. Ну да, ну да. Сейчас начнется…
       Эрик отвернулся так резко, что я думала, у него голова отвалится, и, вскинув руку, закрыл растопыренными пальцами правую половину лица.
       Я деликатно кашлянула.
       - Эрик, тебе не кажется, что уже несколько поздновато прикрываться? За то время, что ты тут провалялся, я могла бы твой портрет написать, а не то, что разглядеть, что там к чему и почему.
       Он посмотрел на меня. Господи, сколько же муки было в этих глазах! Мука, любовь, печаль, застарелый страх, что ему рассмеются в лицо, недоумение, почему я все еще сижу на полу возле кровати, а не убегаю в ужасе от того, что это я целовала на колосниках, с этим танцевала на балу, к этому спускалась в мрачное подземное логово.
       - Зачем? Зачем, Кристина? – простонал он.
       Я вздохнула.
       - Как я уже говорила, ты был без сознания, тебе нужен был воздух. А она мешала. Вот и все. Я бы не сделала этого без твоего разрешения, если бы не обстоятельства. Извини.
       Эрик опустил глаза, словно примеряясь, достаточно ли веские у меня аргументы. Наконец, снова посмотрел на меня сквозь растопыренные пальцы и выговорил:
       - Дай мне ее, пожалуйста.
       Я покачала головой.
       - Не сейчас. Ты все еще нуждаешься в воздухе, пока твоя рана заживает. Ох, и заставил же ты меня поволноваться! И о чем ты только думал, когда явился сюда?
       Взгляд Эрика внезапно стал обиженным. Как же, как же, мы снова пропускаем все слова через призму собственной мнительности.
       - О чем ты думал, когда явился сюда, - повторила я с нажимом, - вместо того, чтобы отлежаться у себя дома после такой раны? О чем ты, черт тебя возьми, думал, когда торчал за окном? А если бы ты умер?
       - Ты бы огорчилась, – осторожно не спросил Эрик.
       - Огорчилась?! Да я бы с ума сошла! Эрик, ты издеваешься, да? Это если бы собачка Карлотты умерла, я бы огорчилась, потому что животных люблю, а ты мне не чужой человек, в конце концов, я тебя знаю десять лет!
       Он явно не это хотел услышать, но первая я ему не признаюсь. А то молодец такой, взял моду признаваться в любви с риском для жизни, а я его откачивай. И каждый раз что-то мешает: то виконт, а то и собственная упертость. Особенно в вопросе своей внешности и моего гипотетического к ней отношения. Может, если он увидит, что для меня это не имеет такого значения, как он навоображал, то решится быстрее. Но тогда нужно как можно дольше не отдавать ему маску.
       - И какими бы словами я объясняла бы твой труп на своем ковре этому противному Жилю? – продолжила я. - Он бы меня точно посадил как соучастницу. Мне бы уже было все равно, я бы, как уже сказала, с ума сошла, но сам факт! Эрик, ты просто эгоист!
       Эх, я! Наехала на больного человека… Хотя, когда он здоровый, ты еще попробуй, наедь на него.
       - Извини, Кристина, я не подумал… - убито проговорил Призрак.
       - А о чем ты вообще подумал? – взъерепенилась я.
       - О тебе, - грустно ответил Эрик, - о… нас, - это слово он произнес так… бережно, будто боялся разбить неосторожным движением. – О том, что не успел сказать на кладбище. А потом тебя повели в кабинет, мне стало интересно, я наскоро перевязал рану и побежал в то крыло, где можно было подслушать, что творится у вас. Вечером все было отлично. А утром я почувствовал себя хуже. Меня лихорадило, показалось, будто я умираю, и тогда я решил, во что бы то ни стало увидеть тебя… в последний раз. Я сидел там, за окном, ждал тебя и умирал. Больше всего я боялся, что умру, так и не увидев тебя, так и не сказав… И ты не узнаешь… Но ты пришла… Что ты сделала, Кристина? Я ничего не помню.
       - Ты бредил, - устало ответила я, - а я всего лишь обработала, как следует, твою рану. В полдень я сделаю перевязку и постараюсь подтянуть пластырем концы раны друг к другу.
       Я снова бросила взгляд на часы.
       - Ох, я уже опаздываю. Так, Эрик, не вздумай вставать, пока я тебе не разрешу, иначе кровотечение снова откроется. Сейчас я уйду на завтрак и попробую тебе тоже принести что-нибудь поесть, может, с помощью Мэг. А чтобы ты не волновался, что она тебя увидит, я поставлю ширму.
       - Мэг знает… обо мне? – удивился Эрик. - Зачем ты ей рассказала?
       - Она моя подруга, да и помощник не помешает. И, на случай, если ты не заметил – «народные волнения» - ее рук дело.
       - Да, - Эрик заулыбался, - это прекрасно, теперь они все меня защищают, хотя совсем недавно считали воплощением зла…
       - Ну, тебя они давно знают, а полицейских первый раз видят. – Я поднялась с колен и, сходив до бюро и обратно, принесла несколько книжек. – Это чтобы ты не скучал.

[+Lupa+]

продолжение 21 главы

       В этот момент Эрик наконец-то обратил внимание на то, что он несколько… неодет. Судорожно попытался левой рукой натянуть повыше одеяло, продолжая закрывать лицо правой, но скривился от боли и бессильной ярости на собственную беспомощность. Я положила книги на стул и укрыла его одеялом до шеи, откинув уголок над левым плечом.
       - Так лучше? – я ласково улыбнулась.
       - Где моя одежда?
       - Я ее спрятала. От полицейских, и чтобы ты не вздумал сбежать, а то знаю я вашего брата: почувствуете себя чуть лучше и давай носиться, а нам потом вас опять откачивать. Придется тебе побыть моим пленником для разнообразия. Или порадовать всю Оперу дивным зрелищем Призрака в кальсонах.
       Тут я, не сдержавшись, хихикнула, представив себе эту феерическую картину.        Эрик насупился.
       - Не хмурься, а то морщины останутся, - задорно сказала я и, взяв его за подбородок, легонько поцеловала в губы.
       Глаза Эрика удивленно распахнулись. Похоже, он не верил, что его можно целовать вот так, без плаща, без всех этих элегантных атрибутов Призрака Оперы. И без маски. Можно целовать – и не кривиться от отвращения, и не делать над собой нечеловеческих усилий. А я смотрела на него – и улыбалась. Эрик на мгновение опустил взгляд.
       - А знаешь… это – не настоящие волосы… - и он снова посмотрел на меня, как мне показалось, испытующе, будто проверял реакцию, и с какой-то непонятной мне надеждой.
       Я пожала плечами.
       - Я знаю. Тебе парик мешает? Снять?
       Эрик помотал головой. Он успокоился, но и надежда словно бы потухла. К сожалению, у меня уже не оставалось времени, чтобы разобраться в его поведении – часы показывали без десяти восемь.
       Так, а теперь умываться-одеваться и марш на завтрак. Носясь по своим апартаментам подобно дорожному бегуну, я уложилась в десять минут. Последним штрихом я приволокла из ванной видавшую виды дырявую ширму с поблекшим рисунком и развернула ее, так чтобы кровати не было видно от двери и стола.
       - Ну, все, я побежала. Скоро вернусь, - бросила я Эрику, все это время следившему за моими телодвижениями.
       - Кристина, подожди, - позвал он.
       Я подошла.
       - Помоги мне, пожалуйста… Я хочу сесть повыше.
       Беззлобно поругиваясь на некоторых здоровяков, которых не пристало таскать на себе юным девам, я помогла Эрику сесть и подложила под спину побольше подушек.
       - Так лучше? – мысленно я уже была за дверью, где меня наверняка поджидала Мэг и караулили трое полицейских.
       - Да, спасибо, - Эрик поймал мою руку и легонько сжал ее, - большая удача – иметь такого друга, как ты.
       - Угу, я просто Матушка Мидоус, - рассеянно ответила я.
       Окинув напоследок комнату придирчивым взглядом и посмотрев на Эрика, который уже потянулся за книгой, я подошла к двери и, приоткрыв ее так, чтобы нельзя было заглянуть внутрь, выскользнула в коридор.
       Завтрак прошел успешно. Пока я отвлекала полицейских, Мэг сунула к себе в кошель несколько вареных яиц, булочку и яблоко. Потом мы поменялись, и моим уловом стали вторая булочка, кусок масла, который пришлось завернуть в обрывок нотной бумаги, и апельсин. К счастью, кофе и джем у меня водились. Сама я от волнения с трудом смогла проглотить несколько кусочков.
       - Кристина, как поживает ваша птица? – внезапно спросил Раппно.
       - Какая птица? – опешила я.
       - Ну, та, что билась в окно.
       Молнией пронеслось в мозгу: он знает. Знает сука, но почему-то не спешит доносить своему боссу. Интересно, почему? Может, метит на его место, поэтому и саботирует операцию?
       А может, я становлюсь параноиком…
       - Спасибо, прекрасно, - ответила я будто бы невпопад, - передавала вам привет.
       - Кристина! – умница Мэг подыграла мне, достоверно изобразив возмущение, - о чем ты опять мечтаешь?
       - О, простите, - словно очнулась я, - задумалась об этой опере. Она такая… странная…
       - Довольно, - со смехом взмолился Раппно, - лекцию на музыкальную тему мои бедные уши, и так истерзанные вашими бесконечными репетициями, не вынесут.
       - Так и шли бы домой, - едко заметила я.
       - Увы, мадемуазель, долг - прежде всего, - печально ответил полицейский.
       После завтрака мы с Мэг со всех ног кинулись ко мне – до начала репетиции оставалось минут десять. Скользнув в комнату и захлопнув дверь перед носом Раппно, мы устремились к столу.
       - Это мы, - предупреждающе прошептала я, чтобы Эрик не наделал глупостей.
       - Доброе утро, месье, - пискнула Мэг, старательно не глядя в сторону ширмы.
       С рекордной скоростью мы в четыре руки приготовили кофе, разрезали булочки пополам и намазали их маслом, выложили клубничный джем в розетку и нарезали ломтиками фрукты.
       - Я быстро, Мэг, подожди меня снаружи, пожалуйста – надо поговорить.
       Я выпроводила Мэг за дверь, подхватила груженый вкусностями поднос и поскакала к Эрику. Тот успел отложить книгу и теперь осторожно прикасался к повязке на плече.
       - Не трогай, что ты как ребенок, в самом деле? Хочешь, чтобы тебе руку отрезали? Пусть заживает.
       Я взгромоздила поднос ему на колени.
       - Вот. Доешь – поставишь на стул, ладно? – И я сняла книги на край кровати. – Я вернусь около полудня.
       Эрик нехорошо сощурился. Каким-то макаром он все же дотянулся до маски, и явно почувствовал себя гораздо увереннее.
       - По-моему, тебе нравится, что я такой…
       - Беспомощный, - подсказала я, - конечно. Нам, женщинам, только дай повод пожалеть кого-нибудь – и мы залюбим его до смерти, окружим такой заботой, что бедолага взвоет и поспешит сбежать из-под нашего крыла, пусть даже и на костылях.
       - Откуда у тебя дар оборачивать в шутку самый серьезный разговор? – Эрик взглянул на меня исподлобья.
       - От мамы с папой, - хмыкнула я. – Эрик, если ты хочешь поговорить серьезно, то дождись, когда я вернусь с репетиции. У меня все мысли уже там, а здесь одни глупости остались, вот я их и болтаю.
       - А зачем тебе идти на репетицию? – вдруг спросил Эрик. – Почему бы тебе не позаниматься со мной?
       Я скептически приподняла левую бровь.
       - И как ты себе это представляешь? В частности, как я объясню свое отсутствие Раппно? И комиссару? «Извините, месье, но я буду разучивать партию Аминты со своим личным концертмейстером, Призраком Оперы, который совершенно случайно сидит в моих апартаментах в неглиже»? Так, что ли?
       Призрак стушевался.
       - Ты права… Тогда иди и… не задерживайся.
       -Буду лететь, как на крыльях. Жди, я мигом.
       - Я дождусь, - пообещал Эрик.
       За дверью меня поджидали Мэг и трое служителей закона.
       - Могу я поговорить с подругой без свидетелей? – зло спросила я, - или для этого мне каждый раз придется уединяться с ней в своей комнате?
       Раппно внимательно посмотрел на меня и сделал знак своим товарищам чуть отстать. Я удовлетворенно кивнула и подхватила Мэг под локоть.
       - Слушай подруга, у меня есть кое-какой план. Это по поводу операции, которую готовит Жиль. Здорово, что он мне про нее рассказал, конечно, это многое говорит о его умственных способностях. Но не в этом дело. Мне нужно встретиться с теми из труппы, у кого нет личного повода не любить Призрака, и кто одновременно с этим склонен к различным авантюрам, ну, там, нечист на руку и все такое…
       - Почему ты думаешь, что я вожусь с теми, кто нечист на руку? – шепотом возмутилась Мэг.
       - Я так не думаю. Но у тебя, в отличие от меня, всегда было здесь много друзей и знакомых. Тебе проще их уговорить. И если они заартачатся, намекни, что полицейские будут вооружены, и в случае чего запросто могут перестрелять полтруппы.
       - Ты серьезно? – Мэг выглядела испуганной.
       - Как никогда. Мне комиссар сам сказал, что дождется, когда публика выйдет из зала и даст отмашку. На нас ему плевать.

[+Lupa+]

продолжение 21 главы

       - Я не понимаю одного, - немного подумав, сказала Мэг, - чем ему так досадил Призрак, что он ловит его, как одержимый? Нагнал полицейских, собирается устроить засаду… Какое ему дело до Призрака? Тот вымогал деньги – таких вымогателей пол-Парижа, тот напал на Буке – тебя защищал. А что задник на Карлотту он свалил, и вовсе не докажешь. Запутанная история.
       - Да уж.
       Сама того не замечая, Мэг озвучила почти все мои сомнения. Я подозревала, что комиссар ведет какую-то свою игру, но не понимала, какую.       Мы подошли к репетиционному залу, где меня ждал штатный концертмейстер – личного мне пока по рангу не полагалось, да и зачем он мне, когда есть Эрик? Но не вписывать же его в штат еще и на эту должность, в самом-то деле? Мэг попрощалась со мной, пообещав зайти ближе к вечеру, и побежала к матери, которая стояла возле танцкласса. Из-за двери зала показалась Карлотта в окружении свиты и пуделей. Среди пуделей затерялся и монументальный Пьянджи, очевидно, ждавший, пока дама сердца закончит со своей партией.
       - Ах, вот и наша новая знаменитость! – театрально возвестила прима.
       Я отвесила ей шутливый поклон.
       - И где же твой покровитель, Кристина? – продолжала глумиться Карлотта. – Затаился? Наверное, трудно ему теперь управлять своей Оперой? Может, Призраку следует снять с себя полномочия и передать их тебе?
       - Непременно передам ему ваши соображения, когда вновь увижу, - парировала я. - Благо, это нетрудно.
       - Вот как? Сам комиссар полиции не знает, где прячется неуловимый Призрак Оперы, а ты знаешь?
       - Знаю, - невозмутимо отозвалась я.
       - И где же? – поинтересовалась Карлотта с издевкой.
       - В моей постели, - ответила я с впечатляющим хладнокровием.
       Мадам Жири, которой была прекрасно слышна вся наша перепалка, побелела, Мэг в ужасе округлила рот. Карлотта потеряла дар речи, Пьянджи, кажется, впервые в жизни, глянул на меня с интересом, а остальные… Остальные улыбались и ржали. Разумеется, они мне не поверили, следовательно, отныне моя комната – это последнее место, где станут искать Призрака Оперы.
       Получив накануне в руки свою партитуру «Дон Жуана», я в нее даже не заглянула – как-то не то настроение было. Впрочем, по меньшей мере, одну арию я знала на пять. Так я и сказала старичку за пианино.
       Я врала Эрику, когда говорила, что мысленно уже на репетиции. На самом деле я все время думала о нем. Но вести серьезные разговоры на бегу было, и в самом деле, довольно глупо. И все же… И все же я считала минуты до полудня.
       Освободившись, я зайцем помчалась к себе. Но не тут-то было. Почти у финиша меня выловил Рейе.
       - О, моя дорогая, вас-то я и искал! – он приобнял меня за плечи и оглянулся на полицейских, по-прежнему державших довольно приличную дистанцию. – Понимаете, у меня не выстраивается одна мизансцена… Вы не могли бы передать… моему помощнику эту записку?
       - Да, конечно, как только увижу, - беспечно отозвалась я. Похоже, все считают меня личным секретарем нашего оперного привидения.
       - Отлично. Вот, держите.
       Он сунул мне в руку листок, испещренный трудночитаемыми каракулями, и растворился где-то в бесконечных переходах Оперы.
       Раппно для проформы сунул в записку нос, но ничего не понял.
       - Это шпаргалка для солистов, - соврала я на всякий случай.
       Больше никто по дороге не попался.
       В пять минут первого я уже захлопывала дверь своей комнаты. Я спешила так, что аж закололо в боку.
       - Эрик, все в порядке? – спросила я больше для проформы. Ну, и чтобы просто услышать, как он ответит.
       - Все прекрасно.
       О, а мы уже демонстрируем сарказм и скверный характер? Чудненько. Значит, больной будет жить, невзирая на усилия врачей.
       И правду говорят, что даже самый добродушный мужчина, заболев, превращается в ночной кошмар.
       Я ради приличия постучала по ширме и заглянула за нее. Завтрак был съеден начисто, а мой пациент снова читал.
       - Рейе просил передать тебе это, - я протянула ему записку. – Ты чего-то там намудрил с расстановкой хора и выходом кордебалета. Получается, что Аминта торчит как дура посреди балерин и поет, то и дело уклоняясь от проносящихся над нею ног.
       Эрик скептически хмыкнул и углубился в изучение дирижерских каракулей. А я, прихватив поднос, пошла собирать все необходимое для перевязки.
       Для начала поставила кипятиться воду для солевого раствора. Потом долго думала, наложить швы или ограничиться пластырем, в итоге решила действовать по ситуации. Составив с подноса посуду и застелив его чистой тканью, выложила на него марлевые тампоны, флаконы с антисептиками и залитые спиртом инструменты. Отнесла поднос на стул возле кровати и сбегала за «грязным» тазиком для отходов.
       Эрик с интересом следил за моими приготовлениями, но молчал. А я во время очередного рейда со всей очевидностью поняла, что он вставал и осматривал мою комнату. Да, дурные привычки совать всюду нос неискоренимы. Наконец, вода закипела. Выждав минуту, я сняла чайник с огня и, ополоснув миску, налила в нее необходимое количество воды. Теперь соль. Замечательно.
       - Я собираюсь снять повязку, вынуть тампоны и проверить состояние твоей раны, потом промою ее и перевяжу заново, - пояснила я свои будущие действия. – Будет больно, поэтому если хочешь, можешь взять в зубы деревянный брусок. – Я внимательно посмотрела на Эрика. – И придется снять маску, тебе нужен воздух, да и если ты вдруг снова потеряешь сознание, она будет мешать мне. Ну?
       Я протянула руку.
       Эрик медлил. Я уже было решила, что он не станет, и смирилась с его упрямством, как вдруг…
       - Держи. Только отложи ее… подальше. Чтобы не было соблазна, - пояснил он в ответ на мой изумленный взгляд.
       Он все так же прикрывал лицо ладонью – наверное, должно было пройти гораздо больше времени, чтобы он перестал бояться взглядов окружающих. Я не стала прикасаться к нему, чтобы не волновать еще больше. От деревяшки Эрик высокомерно отказался. Его право.
       Аккуратно размотав повязку и сняв кусок марли, я увидела, что тампоны приобрели желтовато-розоватый оттенок. Это значит, что экссудат выходит из раны, что она очищается. Пожалуй, вечером можно будет обойтись и без тампонады. И уже тогда зашить.
       Когда я принялась пинцетом вытаскивать из раны марлю, Эрик зашипел и отвернулся. А я предупреждала. То ли еще будет, когда я полью салицилкой… Я осмотрела рану – хорошее состояние, признаков нагноения нет, точно вечером можно будет… зашить, пожалуй, а то рубец останется некрасивый.
       - Сейчас будет больно, - предупредила я, открывая флакон с кислотой. – Очень.
       Эрик стиснул зубы, но без толку: когда я плеснула в рану антисептик, он все равно выгнулся и застонал.
       - Тише, полицейские услышат, - зашептала я, навалившись на ставшее твердым, как камень, тело и лихорадочно зажимая ему рот. – Ну, все, сейчас закончу. Потерпи, пожалуйста.
       Я промокнула рану сухой марлей, удаляя остатки салицилки, и повторила процедуру вчерашней перевязки.
       - Все, теперь до вечера, - устало выдохнула я, утирая пот со лба.
       Эрик был бледен, дыхание вырывалось из его груди со свистом, но глаза оказались неожиданно внимательными, хотя и затуманенными следами перенесенной только что боли.
       - Где ты этому научилась? – требовательно спросил он.
       - Там же, где и готовить пасту, - вызывающе ответила я.
       Пусть ломает голову, может, тогда до него дойдет, что все, рассказанное на балу – правда.
       Эрик завозился, устраиваясь поудобнее.
       - И что дальше? Сколько ты меня продержишь в «плену»?
       - Наилучшим вариантом было бы оставить тебя тут дней на пять, но, учитывая твою свободолюбивую натуру, отпущу послезавтра, - пообещала я.
       Потом был обед, и снова репетиция. Зашла Мэг, сообщила радостные вести – почти вся труппа горит желанием досадить полиции, и подала идею заказать у Дюрана двойные порции блюд, но чтобы их принесли как для одного человека. А после ужина я вернулась к Эрику окончательно и все ждала, ждала признания…

[+Lupa+]

окончание 21 главы

       Он молчал. Вернее, не совсем молчал: мы болтали о каких-то пустяках, обсуждали какие-то арии – все, кроме «Дон Жуана», - посмеивались над нерасторопными полицейскими, но о самом главном Эрик и не заикался.
       Ну и хрен с ним.
       Я обиделась.
       После полночной – последней, как я надеялась – перевязки, завершившейся стягиванием краев раны пластырем – все-таки пластырем, а не швами, - остро встал вопрос ночлега. Как показал прошлый опыт, спать сидя возле кровати для моего организма неполезно. Я придумала вытереть насухо ванну и завалиться в нее, постелив на дно подушки, плащ Призрака и завернувшись в свою накидку. Не слишком удобно, но и выбор невелик.
       - Ни за что! – шепотом закричал Эрик. – Я не позволю тебе спать в ванне! Там лягу я.
       - Во-первых, ты там не поместишься! – яростно зашептала я в ответ, - и у тебя плечо… Ты там не заснешь.
       - Тогда я лягу на полу!
       - Там сквозняки!
       - Тогда…
       Ну? Остается ведь лишь один вариант, на самом-то деле. Осмелишься ли ты его озвучить, Эрик? Он знал, что остается только этот вариант. И молчал, предоставляя выкручиваться мне. Зараза ты, хоть и любимая. Только и я не лыком шита, и на таких подставах крокодила съела и медведом закусила.
       - Что, предлагаешь нам лечь в одну постель? Как Тристану и Изольде? Эх, жаль, мою шпагу конфисковали, придется обойтись стилетом.
       Он вскинул на меня отчаянные глаза.
       - Кристина, клянусь, я никогда…
       - Успокойся, Эрик, нам некому доказывать чистоту наших помыслов, кроме самих себя. Так что двигайся. Обещаю, приставать не буду. Сильно. Правда, второго одеяла у меня нет.
       Кажется, мой дорогой Призрак только что испытал самое серьезное потрясение в своей жизни. Но мне так надоело с ним нянчиться… Чай, не развалится от близости любимой девушки, может, наоборот, наконец-то откроет мне, так сказать, всю глубину своей высоты.
       Хотя кровать и была широкой, Эрик отодвинулся так далеко к стене, практически вжавшись в нее, что я, грешным делом, подумала, что он сквозь нее просочится. Я бесцеремонно откинула одеяло, села на свою половину и потянулась потушить свечу. Все мои синяки торжественно отозвались на прикосновение края стула. Уй!
       - Что случилось? – спросил Эрик дрожащим от волнения голосом, - это из-за меня?
       - Ну, в общем, да…
       Я закатала рукав ночнушки и продемонстрировала ему всю палитру, расцветшую на предплечье.
       - Ты вчера на меня упал, а я забыла их намазать. Теперь вот хожу вся пятнистая, как жирафа. На ногах то же самое. Показать? – поддела я этого недотрогу.
       - Не надо! – Эрик залился краской, являя чудный контраст с белой маской.
       - Как хочешь… хотя зря, конечно, отказываешься. Эрик, я пошутила! – не выдержав, я откинулась на подушку и залилась смехом, стараясь, впрочем, делать это потише. – Просто пошутила, по-дружески, можно сказать.
       - По-дружески… - странным голосом отозвался Эрик. – Ладно. Тогда… спокойной ночи.
       - Спокойной… А свою маскировку снимать не будешь? Неудобно, наверное?
       - Сначала потуши свет.
       - Сейчас.
       Я дунула на свечку и забралась под одеяло. Ощутила движение воздуха – это Эрик протянул надо мной руку и положил на стул парик и маску. Как-то он внезапно раскрепостился… И почему мне кажется, что это не к добру?
       С этой трезвой мыслью я и уснула.

[Katorina]

Ну что тут скажешь?! Именем Господа, да правит миром любовь!

[*Гость *]

Поразил абзац перед эпилогом. От слова "поцелуй" до слова "поцелуй". Это же стихи почти. Как молитва любви, как заговор, произносимый устами любящей женщины. Так вдохновенно написали. Не понятно даже, как так можно написать, вроде бы проза везде, а здесь стихотворная проза.

[*Гость *]

Запечатлелся момент про пушистые реснички и описание глаз.

[Li Nata]

+Gabriel+
Напевав на дела, я взялась за это) Читаю, в полном восторге)))
Хоть я и не смотрела кино. Не читала книгу...
Героиня близка мне и понятна, и ты сделала то, что я не рискнула - я так и не написала про девушку, что попадает в ПКМ... Хотя очень хотела!
А твоя героиня попала к Призраку, какая молодец) И она, и ты)))))
Фразочки - я сползаю под стол, ну в полном восторге.
Мне очень нравится, каким ты пишешь языком.
Спасибо за такое интересное чтение!
*ушла читать*

[+Lupa+]

Li Nata, спасибо! Надеюсь, ты не разочаруешься.))

[Li Nata]

+Gabriel+
Пришла за следующим куском)
Я НЕ ДУМАЛА, ЧТО ОН ТАКОЙ ОГРОМНЫЙ!!!
Это ж полноценный роман... наверное)))
Я прочла 5 глав, мне очень понравилось, как она "приручала" Призрака. Я не знакомая с каноном не сразу поняла, что Призрак и Ангел - один и тот же ... человек? Эрик - это он?
Знаешь, я читала когда-то роман про Галку Воробей, про то, как девушка попала на Карибы, в 17 век или типа того, А, вот, Горелик автор. Книга про пиратов, много частей, больше 1 я не осилила. Там такая Мери сью, а у тебя все честно... очень мне нравится твой фанфик.
Вот именно в таких случаях мне хочется воздеть руки к небу и возопить, мол, ну почему знакомые мне фанфикеры не публикуют романы???
*ушла читать*
эх, пропала работа)))

[+Lupa+]

Li Nata

Я не знакомая с каноном не сразу поняла, что Призрак и Ангел - один и тот же ... человек? Эрик - это он?

Ага! ))) Его все знают, как Призрака Оперы. Кристина считала его своим Ангелом Музыки - ей папа перед смертью накапал на мозг, что пошлет с небес ангела, вот Призрак и воспользовался. Тут книга и фильм расходятся: в книге они занимались насколько месяцев, а в фильме - лет 10 (но в фильме, конечно, ПО в Кристину не сразу влюбился, а когда она уже выросла). Только в фильме, как и в мюзикле, по которому он был снят, у Призрака нет имени - его просто никто не называет. А имя Эрик пошло из книжной версии - как правило, большинство фанфикеров по мюзиклу ЭЛУ/фильму Шумахера дают Призраку это имя.
В принципе, можешь кино посмотреть - оно очень красивое. Но только если ты не против мюзиклов - там всю дорогу все поют. Кстати, Буке там играет тот же актер, что и мистера Гиббса. И даже грим похож, так что у меня все время наложение идет.)))

Вот он, Эрик, красавец)):


И без маски:

[Li Nata]

+Gabriel+
Спасибо!

А имя Эрик пошло из книжной версии - как правило, большинство фанфикеров по мюзиклу ЭЛУ/фильму Шумахера дают Призраку это имя.

Эрик. Красивое имя. Всегда нравилось.
Фильм посмотрю при случае, обязательно.
Да, обезобразили его здорово((
В маске он красивее загадочнее.
*надеюсь, не задела случайно никаких твоих чувств*

Кстати, Буке там играет тот же актер, что и мистера Гиббса. И даже грим похож, так что у меня все время наложение идет.)))

просто очаровательно))

... а я книгу скачала. Эко меня приподняло и шлепнуло

[+Lupa+]

Li Nata

... а я книгу скачала. Эко меня приподняло и шлепнуло

Сразу должна предупредить, что книга... своеобразная. Автор - журналист, и пишет несколько... по-журналистски. Хотя и не без юмора. Ну, и, конечно, Любовь там... дааа. И книжный Эрик - мужик лет под 50, жутко уродливый: лицо похоже на череп, нос такой маленький, что его и не видно, губ тоже почти нет, глаза - темные провалы, светятся в темноте желтым. Плюс сам весь тощий и костлявый. Насчет запаха смерти, который ему приписывают, сомневаюсь - видимо, это просто запах подвалов, которым пропиталась одежда.
Такшта Призрак из фильма - просто Ален Делон по сравнению с ним.))) Высокий - 189 см, широкоплечий, мускулистый, да и лицо повреждено меньше, чем наполовину, а повреждения больше похожи на ожог. И лет ему 33-35, не больше. Самото, как говорится.))

Поэтому учти, что Эрик из книги и Призраки из фильма и мюзикла - это две очень большие разницы. Собсна, Призрак из мюзикла и из фильма тоже несколько отличаются.
Если будешь качать, ищи фильм 2004 года, потому что экранизаций ПО до фига и больше.))) И еще: там все песни идут с русскими субтитрами, но перевод взят из инета, и он эквиритмический, т.е. совпадает по размеру с английской версией. А вот смысл может очень сильно отличаться. Рекомендую поискать версию, которая полностью идет с субтитрами - вроде бы, я такую видела, фанаты сделали. Или, если хорошо знаешь английский (там, в принципе, язык не особо сложный), отключи субтитры нафиг.)))

[Li Nata]

И книжный Эрик - мужик лет под 50, жутко уродливый: лицо похоже на череп, нос такой маленький, что его и не видно, губ тоже почти нет, глаза - темные провалы, светятся в темноте желтым. Плюс сам весь тощий и костлявый.

Ну меня этим не напугаешь, не из пугливых потому как Призрак у меня уже четко впечатался в виде Призрака из твоего фика - так что, считай, для меня это в некоторой степени канон) А он - Призрак - у тебя широкоплечий, высокий и определенно ничего себе мужчина) И повадки его - другого слова не подберешь - так описаны, что не могут не вызвать интерес.

Высокий - 189 см

Ой-ей!

Нет, пока ничего качать не буду, потом. Пока что мне бы со своим разобраться со всем, да твоего Призрака почитать)))

[Li Nata]

привет)
Снова хочу сказать, как мне нравится) Правда, прочла пока только 9 глав.
Но... мне очень нравится героиня. Как она готовила спагетти))) Ну еще We will rockyou о, да, это выглядело круто, представляю, как обалдел Шляпник Призрак.
Мать честная, но Призрак - это же практически Шляпник... каким я его вижу! Я в шоке.
Я отвлеклась. Так вот, после спагетти Шоу маст гоу он меня убила.
Но еще больше меня убила песня из Горца. Ну, та, которая вонт ту лив фореве
(извини, я в письменном инглише не сильна, поэтому и русскими буквами). Просто я очень любила Горца в свое время, именно с Ламбертом. И эту песню.
И фразочки, которыми пересыпан текст! *со стоном*
не сошлись в одном из мест Блаженного Августина *в восторге*
Все так живо. И чувства, чувства - просто чувствуешь и Призрака, и героиню на себе.
Да, в Эрика было невозможно не влюбиться. Да, он будет в прямом смысле сдувать пылинки и носить на руках, если у кого-то хватит сил и терпения его приручить.
Правда, немного пугает Кристина и ее участие в этом. Два в одном флаконе - интересно, но для психики опасно.
А тебе не страшно было писать?

[+Lupa+]

Li Nata

Просто я очень любила Горца в свое время, именно с Ламбертом. И эту песню.

О, да! Я обожала "Горца" и Ламберта! До сих пор ностальгирую по тем временам и иногда пересматриваю - строго 1-ю и 2-ю части. К 20-ти годам пересмотрела почти все фильмы с Ламбертом, но этот - любимый (не считая "Арлетт" и "Тарзана"), даже мечтала, чтобы его сняли в кинговском "Тумане" (который про щупальца и мисс Кармоди). В итоге во "Мгле" снялся актер, очень на него похожий, только моложе (видимо, Мироздание иногда прислушивается к моим мыслям, да).

Да, в Эрика было невозможно не влюбиться. Да, он будет в прямом смысле сдувать пылинки и носить на руках, если у кого-то хватит сил и терпения его приручить.

А он такой и есть. ))) Ну, мне он в фильме именно таким видится.

Правда, немного пугает Кристина и ее участие в этом. Два в одном флаконе - интересно, но для психики опасно.
А тебе не страшно было писать?

Честно говоря, я писала его в пьяном угаре, и это не шутка. Если просмотреть мои записи с конца марта до начала июня, это видно. То есть фактически в течение двух с небольшим месяцев я ни дня не была трезвой. Наверное, поэтому мне все было по фигу - в измененном сознании-то! ))) Но повторять бы не хотелось. Это был мой первый фик в жизни, серьезно, я даже не думала, что у него окажутся такие далеко идущие последствия. А сейчас, не сочти за хвастовство: куда ни выложу - все в восторге, даже на таком предвзятом и все повидавшем ресурсе, как "Сказки", где, вроде бы, спрошь поттероманы.
Писала я ИР "запоем", в том смысле, что меня дико перло с того, что я пишу. Сейчас перечитываю - и сама не верю, что я ЭТО написала. Словно кто-то другой, более талантливый, наваял, а я примазалась.
И увы, я замечала раньше и замечаю сейчас, что текст, написанный на трезвую голову, и текст, написанный "под мухой" по качеству отличаются. Видимо, это судьба. Надеюсь, что не сопьюсь годам к сорока.

[Li Nata]

До сих пор ностальгирую по тем временам и иногда пересматриваю - строго 1-ю и 2-ю части

Аналогично...

В итоге во "Мгле" снялся актер, очень на него похожий, только моложе

Нет, ну бывают же чудеса! Совпадения!
Мглу не смотрела, пошла искать и нашла актера, оказалось, это тот, кто играл в Кровавом четверге - я тогда была в шоке, после просмотра, он действительно чем-то похож на молодого Ламберта)

Честно говоря, я писала его в пьяном угаре, и это не шутка.

А вот не верится. Местами - возможно, и то, если это знать. Но как можно писать в угаре, если ошибок нет, текст гладкий, если я что-то пытаюсь написать после пары бокалов, потом это читать стыдно. По опыту знаю, ТАКОЕ лучше не выкладывать сразу)))

А сейчас, не сочти за хвастовство: куда ни выложу - все в восторге, даже на таком предвзятом и все повидавшем ресурсе, как "Сказки", где, вроде бы, спрошь поттероманы.

Видела. Нет, это не хвастовство. Если вещь удалась, нельзя ее прятать.

Словно кто-то другой, более талантливый, наваял, а я примазалась.

А вот это мне знакомо! Иногда бывало. Перечитываешь и думаешь - и это - я?
Не зря же говорят, что писатель - всего лишь дверь.

Видимо, это судьба. Надеюсь, что не сопьюсь годам к сорока.

Ой, не надо. С этим не шутят) Пьянству - бой, а в меру - всегда пожалуйста)))

[+Lupa+]

Li Nata

А вот не верится. Местами - возможно, и то, если это знать. Но как можно писать в угаре, если ошибок нет, текст гладкий, если я что-то пытаюсь написать после пары бокалов, потом это читать стыдно. По опыту знаю, ТАКОЕ лучше не выкладывать сразу)))

Крест на пузе - за ночь могла чуть ли не целую бутыль белого вина оприходовать. Или мартини. Или полбутылки рома. Ну, "за ночь" - это обычно было с 11 вечера часов до 5-6 утра. И так каждый день. И утром вставала в 10-11. А бывало, что ложилась в 7, потому что молочная кухня открывается в 6:30, и я еще туда перед сном ходила. Было забавно: я ложусь спать, а через полчаса просыпается муж. А почему текст гладкий - хз, у меня бета появилась где-то к середине фика, но ошибок она у меня находила мало, в основном, опечатки. Мы с ней больше за сюжет беседовали, интересные идеи генетировали. Хотя большую часть сюжетных ходов к середине фика я уже знала досконально, прямо целые главы в голове в виде текста были. Видимо, это свойство мозга такое, что я ошибку не могу сделать даже в бессознательном состоянии. Наверное, подсознание у меня тоже грамотное.))))